Эми слышала, как Джейк ходит по детской, и собиралась окликнуть его, но решила подождать. Она сначала примет душ, заново подкрасит брови и ресницы и наденет новую просторную шелковую рубашку мягкие складки которой скрадывают фигуру. Она не увидится с ним, пока не нацепит холодную, бесстрастную маску. У женщины тоже есть гордость. Лучше принять холодный душ.

Джейк осматривал детскую. Нельзя сказать, что она воплощала пожелания Эми. Точнее, совсем не воплощала. Вот почему Джейк заставил ее пообещать не заглядывать в комнату до завершения работы. Возможно, она возненавидит такие цвета. Возможно, настоит на том, чтобы он перекрасил комнату. Последнее обстоятельство его не огорчало, поскольку предполагало, что ему придется приезжать сюда до тех пор, пока он не сделает все как надо. Джейку не хотелось думать о том, что значат такие мысли. Однако он боялся, что психологу его поведение дало бы богатую пищу для размышлений.

Он услышал, как в ванной включили душ. Эми вернулась. На секунду Джейк позволил себе отвлечься. Он думал о воде, текущей по коже Эми, и представлял себе, какие ощущения испытывала бы она от прикосновения его рук, его рта… Джейк с силой потер лицо. Душевное спокойствие наконец пришло к нему с потом от тяжкой работы, с болью в мускулах. Но задерживаться здесь значило бы потакать самому себе, не обращать внимания на тревожные сигналы. Ничего не изменилось. Он сам не изменился. У него другие цели и другие заботы, требующие его пристального внимания. Сейчас он пойдет и поставит макароны, которые приготовил ей к ужину, в микроволновую печь, потом примет душ и уедет. Без всякого волнения.

Эми была близка к тому, чтобы сказать Джейку: если это еще возможно, она выйдет за него замуж, любит он ее или нет. Просто для того, чтобы он находился рядом. Когда они встретились, ей казалось, что их души соприкоснулись. Но сейчас Эми никак не могла дотянуться до Джейка через пространство, разделяющее их. Она просто не устояла перед его мускулами… остроту ума явно затуманил излишек гормонов. Эми потерла рукой мокрую щеку. Она теряет Джейка. Если он не понял, какие чувства она испытывает к нему, придется попросить его уехать. Сегодня она вела себя как следует. Она ничего не сделала, ничего не сказала, но только женщина может вынести столько и не поддаться соблазну. В их игру надо играть по правилам. Иначе не выиграешь.

— Готово? — спросила Эми.

— Готово.

Джейк открыл дверь детской и отступил назад, чтобы она не задела его, проходя мимо. Холодный душ совершенно не подействовал на него. Одно прикосновение и он за себя не отвечает.

— Джейк… — Эми смотрела на завершенную детскую. Потом закрыла глаза и вспомнила, как представляла себе небесно-голубые и бледно-розовые тона, легкие мазки золота. Она открыла глаза.

Комната являла собой яркую, ошеломляющую смесь красного, черного и белого. И золотого. Джейк не забыл про золото. Эффект был поразительный.

— Черный потолок? — вырвалось у нее.

— Ты ненавидишь черное? — Джейк произнес эти слова легко, как будто их смысл не имел значения. Но Эми поняла: он покрасил потолок в черный цвет не для того, чтобы досадить ей, но чтобы воплотить какой-то собственный замысел.

Эми медленно двигалась по комнате. Старая кровать, на которой она спала в детстве, исчезла. Ее место занял диван. Здесь Эми могла сидеть или лежать рядом с ребенком. В комнате появились также детская кроватка и стол для пеленания; старинный гардероб заменили новые шкафы… Эми открыла один из них и не смогла удержаться от того, чтобы не потянуться к рядам игрушек, ждущих, чтобы с ними поиграли маленькие ручки. Она сняла с полки красную с черными пятнами божью коровку из бархата и атласа и повернулась к Джейку.

— Здесь все другое, — промолвила она. — Фантазии твоего дизайнера?

— Нет! — Джейк засунул руки в карманы и уставился в пол. — Я прочел статью в одном из журналов о детях…

Он читает журналы о детях?

— Дети не различают пастельные тона. Тебе это известно? Их стимулируют…

— Дай мне подумать. Красный, черный и белый…

— Если тебе не нравится моя работа, я перекрашу детскую так, как ты хотела… — (Эми смахнула слезу со щеки.) — О господи! Тебе же противно смотреть на нее. Эми, прости меня! Не плачь, пожалуйста, не плачь. Я все переделаю…

Качая головой, Эми посмотрела на Джейка.

— Все здесь сделал ты? — спросила она. — Сам?

— Да. Прости меня. Пожалуйста, дорогая. — Он хотел обнять Эми, утешить ее, но побоялся, что будет только хуже. — Я увлекся. Мне хотелось, чтобы…

Эми стояла посреди комнаты, и по ее щекам катились слезы. Хуже быть уже не может. Джейк протянул к Эми руки, обнял ее. Черт побери! Как он мог так сглупить, так увлечься собственными «блестящими» планами!

— Эми, пожалуйста, не плачь. Я все улажу. Я приведу кого-нибудь, и ты получишь то, чего хочешь.

— Нет.

— Верно. Я должен выполнить эту работу сам. Мне придется отменить поездку…

— Нет, Джейк. Мне не противна твоя работа. Просто я немного шокирована, вот и все.

— Но ты же заплакала.

— Я постоянно плачу. Вчера, например, расплакалась оттого, что маленькая девочка упустила шарик и он улетел.

— В самом деле?

Джейк вытер глаза Эми краем футболки.

— Мм… — Эми сжала губы и подняла глаза. И попыталась не вздрогнуть, глядя на потолок. — Что ты сделал с освещением?

— О! Ты еще не видела лучшую часть.

— Как, еще не все?

Джейк сдвинул тяжелые красные занавески.

— Теперь у тебя есть два выключателя. Первый, — объявил он, и комнату залили светом настенные бра, яркость которых можно было регулировать. — И второй.

Настенные лампы погасли, и черный потолок внезапно украсили маленькие точки света. Как звезды, они мерцали тут и там.

Эми долго стояла и смотрела на них.

— Ты действительно сделал все сам, Джейк?

Он выглядел как человек, терзаемый сомнениями: погубить себя правдой или ложью?

— Я держал лестницу, — признался он. — Тебе не стоит волноваться… парень — специалист.

— Я не волнуюсь… у меня просто слов нет.

— Мм… Тебе нравится?

— Иди сюда.

Джейк подошел к ней. Эми подняла руки, обхватила его голову и поцеловала сладким, благодарным поцелуем, который говорил: «Ты замечательный человек». Однако поцелуй прервался так быстро, что Джейк, похоже, истолковал его совершенно неправильно…

— Значит, тебе нравится, да?

— Поразительно! — воскликнула Эми. Джейк недоверчиво смотрел на нее. Тогда она добавила: — Изумительное, яркое, захватывающее зрелище! Но лучшее — самое лучшее — то, что в детской появился ты. Вот почему я поцеловала тебя.

Да. Совершенно неправильно…

— Я пытался изобразить голубое небо. Но ослепительно яркий цвет, о котором ты мечтала, просто не получился. Иногда невозможно сделать из воображаемого реальное.

Краска — одно. Эми — нечто другое. Реальная Эми превосходила воображаемую по любой шкале ценностей. На ней была рубашка, которая скрывала замечательные изгибы ее тела, но внутренним взором Джейк прекрасно видел все, что она прятала.

— Мысли о такой расцветке пришли мне на ум, когда я начал искать что-нибудь еще. Я знаю, что она выглядит крайне необычной…

— Конечно.

— Вот почему я не хотел, чтобы ты видела комнату до тех пор, пока я не закончу работу. Если тебе не нравится, я переделаю ее. Только пообещай, что не будешь карабкаться на стремянку, когда я отвернусь.

Эми подняла на него взгляд.

— Ты сказал что-то о поездке. Ты уезжаешь?

Полчаса назад она собиралась попросить Джейка уехать, но когда перспектива стала реальной, сердце Эми упало.

— Мне нужно на неделю съездить в Брюссель, а потом на Дальний Восток. Вернусь через Калифорнию. Я откладывал, сколько мог…

— Не извиняйся, Джейк. Ты сделал все, для чего приехал, и даже больше.

Она так будет скучать… Но она не должна липнуть к нему.

— Лето почти кончилось, — заметил Джейк резко.

Опять то же самое! Он не может больше оставаться здесь. Не станет давать обещаний, не зная, как их выполнить.