Но какое? Он видел, как Брук вскочила на ноги при приближении Клэр Грэхэм и одарила ее своей лучезарной улыбкой. Он научился предвосхищать эту улыбку за секунду до ее появления.

Но в то утро, на кухне, все было иначе. Там не было ничего спланированного, заранее рассчитанного… Что ж, может быть, Брук изменилась. Впрочем, он зря беспокоится. Через пару дней она отправится куда-нибудь читать лекции или у нее начнется цикл выступлений в крупных городах с раздачей автографов, так что она снова забудет о Люси.

А может, и не забудет. Увидев Люси, будет думать о ней постоянно.

Тут началась вторая часть соревнований, и он был слишком занят с видеокамерой, чтобы думать о Брук. Однако он слышал ее среди гомона толпы, когда она подбадривала Люси во время бега на короткую дистанцию и когда Люси, прыгая в высоту, преодолела планку с огромным, как ему показалось, запасом.

Клэр Грэхэм была права. Люси и правда вся светилась. Ему не хотелось думать, каково ей будет, если мать попрощается в конце дня и уйдет.

Он опустил видеокамеру, вдруг осознав, что все это время использовал ее, чтобы держаться подальше от Брук. Пустая трата времени. Клэр права, Люси нужна мать, и он обязан позаботиться, чтобы она у нее была. Вместо того чтобы держать Брук на расстоянии, он должен был употребить это время на то, чтобы заключить с ней какой-то мир. Если она на самом деле изменилась, если они могут быть друзьями, то это многое меняет.

— Брук! — На мгновение ему показалось, что она его не слышит. Он снова окликнул ее по имени, и она резко обернулась.

— Фиц. Прости. Я задумалась. — Ее лицо тоже светилось внутренним светом. — Она просто потрясающая, верно?

— Кто, Люси? Я тоже так считаю, но я это знал всегда. — Он готов был откусить себе язык, когда понял, как иронично, должно быть, прозвучали его слова. Он протянул ей руку: — Мы можем подойти к ней вдвоем и сказать ей, какой она молодец.

После секундного колебания она почти застенчиво подала ему свою руку, и он помог ей встать. Так они и держались за руки, пока шли через поле.

— Ты замечательно поработал, Фиц. Можешь ею гордиться. — Брон помолчала. — Или у тебя была какая-нибудь сказочная няня?

— Няню я не мог себе позволить. Пока не пошли деньги от телесериала, приходилось жить на случайные гонорары и прежние сбережения. Потом да, я нанял женщину для уборки и для того, чтобы кто-то оставался с Люси в мое отсутствие. Вот и все.

— Спасибо тебе, Фиц. — (Он остановился, повернулся к ней.) — Спасибо тебе за то, что сделал ее счастливой. — Она сморгнула, но недостаточно быстро, и он увидел, как у нее по щеке катится слеза. Он машинально поднял руку и смахнул ее пальцем. Слезинка. Он видел ее в гневе, видел в депрессии, видел ее, когда ей было больно, но никогда не видел плачущей. Ни разу. В ее репертуаре слез не было. Может быть, именно поэтому он обнял ее и привлек к себе — в знак утешения за все потерянные годы. — Прости, — пробормотала она, уткнувшись ему в плечо. — Это так глупо.

— Нет. Не глупо. — Это можно было понять. Можно, если бы на этом месте стояла не Брук, а кто-то другой. Он посмотрел на нее сверху вниз и нахмурился. — Знаешь, Брук, если бы такое было возможно, то я был бы готов поклясться, что ты стала выше ростом.

Она моргнула от неожиданности. Потом с вымученной улыбкой сказала:

— А вот это уж глупо так глупо. После восемнадцати девочки больше не растут.

— Это точно?

— Ну, плюс-минус один год. Видишь ли, я знаю это из курса биологии…

— Ну да, у тебя по биологии диплом с отличием…

Тут к ним подбежала Люси. Он подхватил девочку на руки и стиснул в объятиях, а Брон наклонилась вперед и поцеловала ее в щечку, создав на мгновение картинку идеальной счастливой семьи.

— Молодец, Люси. Ты выступила превосходно.

Люси просияла.

— Папа спрашивал тебя, можешь ли ты остаться на чай? Вчера я испекла несколько кексиков, а миссис Лэмб готовит сэндвичи с копченой лососиной и огурцами…

— Ты можешь?

Брон быстро взглянула на Фица, удивленная неожиданной теплотой в его голосе. А как же его прежнее требование, чтобы она отказалась, сославшись на занятость? Хотя не исключено, что он говорил сейчас так ради Люси.

— Если ты занята, то просто скажи, и я отвезу тебя прямо на станцию, — добавил он.

Вот оно, это напоминание.

— Ну кому же придет в голову отказываться от сэндвичей с копченой лососиной и домашних кексов? — милым тоном спросила она. И была разочарована тем, что это его ни капельки не рассердило.

— О, здорово! Я покажу тебе свою комнату. Папа разрисовал ее для меня, и она правда замечательная. Если ты останешься, я еще покажу, как хорошо умею плавать. По субботам мы с папой всегда ходим плавать. Ты можешь остаться? — простодушно спросила Люси.

— Не искушай судьбу, Люси. Ты просила день, и ты его получила. Твоя мама очень занятая леди…

— И у меня нет с собой зубной щетки, — сказала Брон, перебивая его и всем видом давая понять, что вполне способна сама найти предлог. Когда ей этого захочется.

— Но ты еще вернешься?

—  Люси!— предостерегающим тоном сказал Фиц. — Не пора ли тебе бежать? Ты нужна мисс Грэхэм для вручения призов.

— Тогда ей нужна и мама тоже, разве нет? — дерзко сказала Люси.

— Да, разумеется. — Брон последовала за девочкой, тем более что Клэр действительно махала ей рукой.

Мисс Грэхэм пригласила ее к столу, заваленному цветными лентами и призами, и Брон, сияя улыбкой, стала прикалывать победителям ленты, вручать призы и памятные значки. Все шло без сучка без задоринки, она никого не уколола булавкой, не разбила ни один приз. Ее не смущали даже непрерывные фотовспышки, когда гордые родители фотографировали своих маленьких героинь в момент награждения. Все было в порядке, даже когда подошла очередь Люси, которая награждалась серебряным кубком за наибольшее количество побед. Улыбаясь, она протянула Люси кубок под восторженный вопль ее подружек. И тут увидела Фица, наводящего на нее свою видеокамеру. Ей показалось, будто он этим черным объективом собирается просверлить ей череп, чтобы узнать ее секреты, и внезапно самообладание оставило ее и у выпавшего из рук кубка отлетели крышка и подставка.

— Ничего, мамочка, это просто малюсенькая вмятинка, — сказала Люси, когда они отъехали от школы. — Папа починит. Он здорово умеет это делать.

— Я очень много практикуюсь, — кротко проговорил Фиц.

Люси только хихикнула.

— По-моему, это классно, что ты тоже роняешь вещи. Все теперь поймут, что ты и правда моя мама.

Бронти улыбнулась.

— Ну вот, хоть раз в жизни кому-то нравится моя неуклюжесть.

— Чай может оказаться интересным мероприятием, — сказал Фиц, покосившись на нее. Его лицо приняло задумчивое выражение.

— Мы можем устроить в саду пикник с бумажными стаканчиками и тарелочками. — Люси засмеялась. — Тогда их можно ронять сколько угодно.

— И не придется мыть посуду, — добавила Бронти.

— Так будет определенно безопаснее. Одного комплекта идентичных шрамов вполне достаточно, благодарю вас.

Люси предложила, чтобы каждая показала свой шрам, и Бронти повернулась на сиденье и продемонстрировала ей маленький шрамик у себя под бровью.

— Ух ты! Здорово! — И Люси показала результат своего недавнего приключения с чашкой.

Фиц в это время сбавил скорость и свернул на подъездную дорожку, ведущую к небольшому дому в стиле эпохи короля Георга.

Дом из красного кирпича, выкрашенная в белый цвет решетка крыльца, алые лепестки с цветков вьющейся розы, усыпавшие дорожку, а в отдалении, под безоблачным небом, простирается синева моря.

— Как здесь красиво, — сказала Брон, выпрыгнув из машины, прежде чем Фиц успел открыть ей дверцу. — Какой изумительный вид… — Но Фиц смотрел не на вид, а на нее, и складка между его бровями стала еще глубже. Она с ужасом поняла, что Брук раньше была здесь с Фицем; они занимались любовью, зачали Люси… — Я забыла, — быстро сказала она. Как будто такое можно забыть.