— Узнают о чем?

— Да так, ни о чем… не важно. Вы получали от нее известия? — Женщина казалась расстроенной.

— Нет. Я оставила для нее сообщения у всех, кто пришел мне в голову, но она так и не связалась со мной. А что, она у вас потерялась?

Смех секретарши, как показалось Брон, прозвучал не совсем убедительно.

— Я должна предупредить вас, Бронти, что звонок этой журналистики может оказаться не единственным. — Помолчав, она спросила: — Вы ведь ничего не сказали, нет?

У Брон возникло такое ощущение, будто чья-то холодная, влажная рука схватила ее сзади за шею.

— О чем? — спросила она.

— Нет-нет, это неважно. Ближе к концу той недели объявят специально.

— Значит, это по работе? Не личное?

— Чем меньше вы знаете, Бронти, тем лучше.

Ладно. Она было подумала, что они могли услышать о ее поездке в Брэмхилл, но тогда уж точно не молчали бы. Должно быть, дело в чем-то другом.

— Я понимаю, но мне правда необходимо поговорить с ней. Срочно.

— Я ей передам.

— Когда найдете ее. — Еще порция неубедительного смеха. — А пока, поскольку мне известно еще меньше, чем репортерам, будьте добры, сделайте так, чтобы они от меня отцепились.

В глубокой задумчивости Брон положила трубку. Возможно, будет не так уж и трудно уговорить сестру уделить Люси какое-то время, может быть, даже поехать с ней во Францию на несколько дней. Фиц показал ей, как это можно сделать. И она по собственной реакции поняла, как встревожится Брук, если только намекнуть, что газетам станет известно о ее дочери.

Единственная проблема при таком варианте будет состоять в том, как убедить Брук, что такая милая и порядочная младшая сестренка способна выдать ее тайну. Это как-то не вписывается в имидж. Конечно, она всегда может просто передать угрозу Фица… дескать, из лучших побуждений. Предупредить об опасности, прикрыть сестру со спины — это гораздо больше соответствует имиджу нудной старой Бронти. Пожалуй, можно будет даже уговорить Брук в свою очередь прикрыть ее, Бронти. А спустя какое-то время она может явиться к Фицпатрикам в своем собственном качестве. С точки зрения ребенка, чем больше тетушек, тем лучше, что бы там ни говорил Фиц.

Фиц.

Ее задумка вдруг утратила всю свою привлекательность. Брук и Люси вместе — это приемлемо. Брук и Фиц… Ее даже замутило — таким нестерпимым было чувство горечи. Ничего, она справится. Она взрослый человек. Ведь ей известно, что они были любовниками; у них есть дочь, ради всего святого…

Фиц любил субботние утра, когда он водил Люси на плавание. Почти везде — в младшей группе девочек — скаутов, на занятиях балетом, куда он водил ее раньше, пока ему не посоветовали найти что-нибудь более подходящее для ее непослушных коленок и локтей, на бесконечных днях рождения, столь любимых маленькими девочками, — он был единственным отцом в толпе издерганных матерей, ведавших транспортным и прочим обслуживанием своих чад. Но водить детей на уроки плавания по утрам в субботу, убирая их на пару часов из-под ног у матерей, было чисто отцовской обязанностью.

— Доброе утро, Фиц.

— Привет, Майк.

Отец Джози присоединился к нему в кафетерии, расположенном над бассейном. Он широко улыбался.

— Ну и сюрприз ты преподнес вчера на спортивном празднике. Что, вы с Брук Лоуренс действительно?.. — Он ждал, что Фиц ответит на недосказанный вопрос, но тот молчал, и он пожал плечами. — Извини.

Дав понять, что этот вопрос не подлежит обсуждению, Фиц смягчился.

— Я тебя там не видел.

— Ну, меня там и не было, но Джози только об этом и говорила, когда вернулась домой. Она и раньше слышала об этом от Люси, но… ну, в общем, все были уверены, что это выдумка… сам знаешь, детские фантазии…

— Я знаю Люси, — мягко сказал Фиц.

— Да, конечно… Должно быть, она получила большое удовольствие. Я имею в виду Люси. А за твоими видеокассетами родители наверняка будут в очереди давиться. Мы-то, конечно, сняли свой фильм. Элли настояла на покупке видеокамеры, когда родился Джейкоб…

— Как себя чувствует Элли? — спросил Фиц, подчеркнуто меняя тему разговора.

— О, отлично. А Джози так вообще на седьмом небе, потому что на этот раз у нее будет сестренка. Уже и имя для нее выбрала. Джулиет.

— А вы не запутаетесь со всеми этими одинаковыми инициалами? У вас получится две мисс Дж. Касл. Как отличить, кто есть кто? — Тут у него в голове вроде бы что-то сдвинулось, словно открылась какая-то дверь, словно забрезжило что-то важное…

— Понимаешь, — сказал Майк, — мы сами попросили Джози выбрать имя, это поможет приобщить ее к тому, что происходит. Так что пусть будет Джулиет…

— Красивое имя. — Майк слишком много говорит, подумал Фиц, заглаживает свой промах, который допустил, заговорив на щекотливую тему о матери Люси. Но даже когда их разговор перешел на более твердую почву бизнеса и погоды, все равно ему не давало покоя то, что Майк сказал о видеофильме.

Визит Брук предполагался как сугубо частное мероприятие. Никакой гласности. Они этого не обсуждали, но он решил, что ей тоже совершенно не нужно, чтобы репортеры что-то разнюхали. Может, именно поэтому Клэр сначала спросила его, захочет ли Брук вручать призы? Не исключено. Но он был слишком погружен в свои мысли и не понял намека.

Хотя это вряд ли изменило бы ситуацию. Многие родители пришли на праздник с какой-то видео-, кино- или фотокамерой и наверняка сделали хотя бы по одной фотографии Брук во время вручения наград. И все обязательно будут об этом рассказывать.

На какое-то мгновение перспектива гласности привела его в ужас. Брук будет винить его, придет в ярость оттого, что теперь ей придется играть роль любящей матери… Тут до него стало доходить, что, может быть, и не стоит бояться гнева Брук, ему-то это дает кое-какие веские преимущества.

Когда у ее драгоценных поклонников отвиснут челюсти при известии о том, что у нее есть восьмилетняя дочь, Брук будет готова сделать что угодно для спасения своей репутации — даже поехать ненадолго во Францию и поиграть в счастливую семью. Это должно бы радовать его. Так почему же не радует? Почему он больше сожалеет о том, что невольно навредит ей?

Получается полная бессмыслица. Почему вдруг ему стало не все равно, что будет чувствовать Брук? Разве она когда-нибудь заботилась о его чувствах?

Этот приступ сентиментальности вдруг вызвал у него раздражение. Ему захотелось по собственной инициативе послать копию видеофильма в «Сентинел». Но он не сделает этого, потому что ему и не придется. Самое большее через сорок восемь часов кто-нибудь обязательно предложит любимой газетенке свой фильм или пачку фотографий. Ему останется лишь подождать, когда Брук позвонит. Как только он заманит ее во Францию, тут-то он и узнает, насколько сильно она изменилась и почему вдруг снова стала его волновать…

Увидев, как Люси вылезла из бассейна и смеясь побежала вместе с Джози в сторону раздевалки, Фиц поднялся.

— Ну, мне пора. Увидимся через неделю, Майк.

— Вообще-то я собираюсь угостить Джози гамбургером. Может, вы с Люси тоже…

Он не успел ответить — вверх по лестнице взбежал дежуривший у бассейна служитель с побелевшим лицом.

— Мистер Фицпатрик! С Люси несчастье!

Фиц вбежал в комнату первой помощи и едва протиснулся к дочери сквозь толпу сочувствующих; кровь застыла у него в жилах, когда он увидел, как сильно забрызган пол кровью, которая растекалась повсюду, смешиваясь с водой, капавшей с купальников взволнованной детворы. Он коротко взглянул на медсестру, прижимавшую к ране хирургическую повязку.

— Что произошло? «Скорую» вызвали?

— Уже едут. Она бежала по краю бассейна и вдруг поскользнулась. Похоже, ничего страшного. Просто порез. Раны головы обычно сильно кровоточат… — Медсестра на секунду отвернулась. — Сейчас же выйдите отсюда, все до одного!

— Люси!

Девочка была очень бледна, но в сознании и даже смогла улыбнуться.

— Папочка, прости. Я бежала и… — А он сто, тысячу раз просил ее этого не делать.