Лия прикоснулась ко мне рукой и указала на подножие лестницы.

Ступеньки были стоптанными, сама лестница довольно массивной. С обоих сторон виднелись железные кольца, через которые наверх когда-то проходила верёвка.

Уже давно кто-то прикрепил лестницу грубой рамой к полу, возможно она была для него слишком шаткой. Если кто-то попытается взять эту комнату штурмом, то лестницу больше нельзя будет поднять наверх, даже если архитектор-строитель когда-то задумывал именно так.

За лестницей находился открытый люк, ведущий в подвал. Я бросил в него только быстрый взгляд и увидел погреб, заполненный мешками и бочками с запечатанными шпунтовыми отверстиями: запасов на зиму, видимо, было предостаточно.

На втором этаже мы нашли квартиру хозяина постоялого двора, три маленькие комнаты, одна для него, одна, служащая ему в качестве кабинета и одна для его трёх дочерей, все примыкающие к камину, к которому прижималась винтовая лестница, ведущая наверх.

Мы услышали внизу шаги, обменялись ещё одним взглядом и отошли к разным стенам. Кто бы там не поднимался по крутой лестнице, увидит меня, а Лиандра окажется у него за спиной.

Это был всего лишь хозяин постоялого двора, он пришёл, чтобы демонтировать свою кровать. Он испуганно посмотрел на меня.

— Добрый человек, мы хотим только подняться в главную башню, и взглянуть на погоду.

— Это мои личные комнаты. Я не разрешаю… я не хочу, чтобы гости поднимались сюда.

— Я понимаю. Но мы не преследуем никаких злых умыслов. Скажите, добрый человек, у вас есть где-нибудь верёвка, которая смогла бы выдержать тяжесть вола? Нужны две штуки по тридцать футов.

Он неуверенно кивнул. Такого вопроса он не ожидал.

— Да, конечно. Нечто подобное можно найти в конюшне. А зачем?

Я провёл рукой по деревянной лебёдке, находящейся позади меня. Она была приделана к стене, напротив открывающейся вверх, стабильной двери, которая могла перекрыть вход. Лебёдка была старой, дерево уже потемнело и кое-где собралась паутина. Но я не сомневался в том, что она ещё работает.

— Возможно, было бы не так плохо, если бы лестницу можно было поднимать наверх.

Я наблюдал, как его взгляд проследил за моей рукой, осмотрел лестницу и лебёдку, а потом испуганно вернулся ко мне. Он округлил глаза, когда понял смысл моих слов.

— Вы думаете, что дойдёт до этого? — спросил он.

— Возможно. А может ваши дочери пожертвуют собой.

Лия гневно фыркнула. Я посмотрел на неё, её глаза снова сверкали.

— Я бы не хотел этого.

Хозяин постоялого двора говорил тихо. Я мог его понять. Если бы у меня были дочери, я бы не захотел, чтобы те находились в одной стране с этим сбродом, а его были в той же комнате.

— Достаньте верёвку, уберите скобы, — сказал я. — Только на всякий случай. Сегодня ночью вряд ли что-то случиться, время ещё есть. Используйте его, чтобы подготовиться.

Он побледнел в лице, но кивнул.

Я повернулся к лестнице, с намерением исследовать башню дальше, когда он схватил меня за рукав.

— Господин, если до этого дойдёт, надеюсь, что боги этого не допустят, но сэр, сэра, если это всё же случиться, вы поможете мне? Я знаю, что мы всего лишь незначительные свободные крестьяне, но я люблю моих дочерей, а они не виноваты в том, что родились простолюдинками.

Я смотрел на его руку, которую он теперь медленно убрал от моего рукава.

— А я что, выгляжу так, будто я высокородный?

— Нет. Но я знаю, что вы говорите на многих языках, можете читать и писать, и я видел, как вы обычно принимаете пищу. Ни у одного свободного крестьянина нет таких манер за столом, — он покраснел. — Я даже попросил моих дочерей особенно внимательно обслуживать ваш стол, чтобы они учились, как кушают при дворе.

Я почувствовал, как Лия сверлит взглядом мою спину, увидел глаза хозяина постоялого двора и не смог сдержать улыбки из-за того, как он оценил меня, даже если мне было не до смеха.

— Хорошо. Но откуда вы взяли, что наше положение повлияет на то, захотим мы вам помочь или нет?

Он опустил взгляд.

— Это был всего лишь вопрос, сэр, зародившийся в испуганном сердце отца.

— Хотите услышать моё мнение? — спросил я мужчину.

Он с надеждой поднял взгляд и кивнул.

— Вам следует проверить, каковы ваши запасы, здесь в башне. Может быть здесь есть не всё, что вам нужно, может быть необходимые вещи лежат где-нибудь в другом месте. Проследите, чтобы лестницу можно было снова поднять наверх. Подготовьте оружие, в основном арбалеты, если они у вас есть. Спите здесь, закрывайте дверь внизу, когда идёте отдыхать и убедитесь в том, что никто не поджидает вас в башне, когда удаляетесь сюда.

— А мои девочки?

Я одно мгновение колебался. Что мне ему посоветовать? Самым безопасным мне казалось, если девушки покорятся пожеланиям мужчин. Если же нет, я боялся, что мужчины всё равно возьмут то, что захотят, но тогда силой. Я посмотрел в испуганные глаза хозяина постоялого двора, покоящиеся на мне и решил дать ему ответ, который казался мне настолько чутким, насколько это было возможно.

— Поговорите с ними. Объясните, что их ждёт. Если что-то случиться, тогда каждая из них должна бежать прямо сюда, если ещё сможет. Не думайте о борьбе. И та, которую схватят первой, пусть постарается выкупить время для своих сестёр. Возможно, мысль о том, что с ними не случиться тоже самое, утешит её.

Хозяин постоялого двора поднял на меня взгляд.

— Вы бесчувственный человек, сэр.

Я пожал плечами.

— Я не знаю, что может случиться. Так вам, возможно, удастся спасти хотя бы двоих. Подумайте об этом.

Он покачал головой.

— Я не был бы отцом, который сможет предстать перед богами с поднятой головой, если бы принял такое решение.

Я положил ему руку на плечо.

— Не вы будите решать. Я не говорил, что вы должны бросить на съедение волкам одну из дочерей. Я сказал, что вы должны спасти других. В этом есть разница.

— Да. Я вижу её. Но не в результате. Всё же я благодарю вас за совет. Я буду молиться о том, чтобы мне не пришлось к нему прислушиваться, — он махнул рукой в сторону лестницы. — Идите и осмотрите, что хотели осмотреть. Я буду глубоко признателен благородным господам, когда мой дом снова будет в моём распоряжение, — он предпочёл бы, чтобы мы покинули комнаты немедленно.

Я убрал руку с его плеча. Он не избегает меня. Передо мной стоит мужчина, подумал я, который только что принял решение.

Я поднялся по крутой лестнице. Здесь я нашёл то, что, вероятно, служило семье хозяина постоялого двора в качестве гостиной. Здесь, так высоко над землёй, появились также первые окна в башне, на данный момент закрытые, стыки тяжёлых ставень утеплены вымоченным в жиру полотном.

Это была большая комната, в которой доминировал камин, достаточно большой, чтобы я мог стоять в нём. Одна стена была покрыта наложенным друг на друга деревянными рейками.

На стойке рядом с окном находился толстый фолиант со знаком троицы, золотым треугольником на обложке. Верующий человек, наш хозяин.

Я открыл переплёт.

На левой стороне я увидел, написанную мелким почерком, родословную хозяина постоялого двора. Его звали Эберхард, дочерей — Зиглинда, Мария и Лизбета. Почему-то мне не понравилось то, что теперь я знал их имена.

Зиглинда должно быть та, у которой светлые волосы, с приятной улыбкой. Она всегда приседала, когда я давал ей медяк в качестве чаевых. Она была на два года старше своей следующей сестры.

Мария была брюнеткой, услужливой и трудолюбивой. Она улыбалась не так часто, как Зиглинда, вела себя скорее тихо, но её глаза смотрели внимательно, а смех звучал звонко и чисто. Лизбета была самой младшей, всего четырнадцать, очень робкая и сдержанная.

На другой странице книги я увидел треугольник.

Справедливость, любовь, мудрость: три угла.