У привычки винить викингов во всем — глубокие корни. Средневековые историки, как и их современные собратья, были склонны видеть в набегах викингов причину гибели монастырей и монашеской дисциплины; и многие упоминания об учиненных ими разрушениях, оставленные в XII и XIII веках, опираются на традиционное, особенно в церковной среде, представление о том, что викинги были бичом христианского мира, а не на память о реальных событиях. Если уж измерять опасность викингов последствиями их деятельности, то важно, чтобы в расчет принимались только те из них, которые можно доказать. Заявления, построенные на гипотетических или воображаемых последствиях, способны лишь вводить в заблуждение. Когда речь идет об Англии, представляется, что ни упадок образования, ни крушение монастырского устава не имели к викингам особого отношения. Однако на континенте исчезновение монастырей на территории будущей Нормандии было, по всей вероятности, прямым следствием деятельности викингов, хотя не следует считать, что даже и там уход со сцены некоего монастыря означает его физическое уничтожение. Для некоторых общин одной угрозы нападения было достаточно для того, чтобы пуститься в бегство, а у других, в той же самой ситуации, могло просто не быть такой возможности. В качестве доказательства того, что викинги вызвали «сбои» в церковной жизни, приводятся лакуны в списках епископов, имевшие место как в Англии, так и в Нормандии [300]. Конечно, эти пустоты не означают, что какие-то епископы просто были убиты. Разумеется, некоторые из них погибали от рук викингов, причем кое-кто — на поле битвы, но на их место выбирали других. Как и в случае перемещения монастырей, прерывистость череды епископов означает, что они часто обращались в бегство. Не все представители духовенства покидали свою паству — например, архиепископы Йорка остались и сумели найти общий язык со скандинавскими правителями их города, но многие, по-видимому, поступали иначе. К бегству их побуждали не столько сами нападения, сколько возникновение скандинавских поселений. Таким образом, нарушение в преемственности епископов и упадок монашества в Нормандии следует считать следствиями именно скандинавской колонизации.

Если смотреть на викингов прежде всего как на агрессоров, идет ли речь о таких источниках, как «Англосаксонская хроника», или о современных исследованиях этого периода, мы рискуем прийти к печальному результату — забыть о том, что викинги пришли в мир, который и без того был раздираем враждой. И правда, некоторые ученые заходят так далеко, что заявляют — несмотря на упоминания источников о войнах и битвах, что до прихода викингов Западная Европа была относительно мирной. Крайней выразительницей этого взгляда является мисс Франсуаз Анри [301]:

Когда же появились викинги, они принесли с собой «стремительный и ужасающий разгром». Это весьма субъективная трактовка анналов, которую трудно чем-либо подкрепить. Если между изначально присущей христианскому Западу жестокостью и всем тем, что принесли с собой викинги, существует какая-то разница, то только в том, кто именно оказывался «непосредственно затронутым». Как правило, если не всегда, англичане, франки и ирландцы в ходе своих войн относились к Церкви с уважением; викинги смотрели на храмы как на основной источник своего обогащения. Войны между христианами летописи описывают с точки зрения королей и других военачальников, принимавших в них участие, а об убийстве людей и уничтожении собственности речь идет редко. Время от времени в них проглядывают откровенные намеки на неприглядность истинного положения вещей, как, например, в записи «Англосаксонской хроники» за 1006 г.: «Несмотря на все это датская hereразгуливала, где хотела, а английский fyrdпричинял людям страны всевозможный вред, так что им не было пользы ни от собственной here, ни от чужеземной». Летописец употребил здесь слово hereи для английских, и для датских воинств, хотя обычно этим термином обозначали только врага. Получается, что викинги принесли с собой мало новых неприятностей, и некоторые даже были готовы приветствовать их как союзников. Племянник Альфреда перебежал к датчанам, которые приняли его как своего короля [302], да и членам франкской королевской семьи случалось переходить с одной стороны на другую [303]. Если в 878 г. даже некоторые западные саксы были готовы сдаться датчанам, то, должно быть, для жителей Восточной Англии и других областей, пострадавших от господства мерсийцев, они выглядели еще более привлекательными. Если не считать служителей Церкви, в глазах большинства людей викинги были не более чем осложнением, причем для некоторых — желательным.

В последней четверти IX века «Англосаксонская хроника» сообщает о том, что в Нортумбрии, Мерсии и Восточной Англии поселились две группы скандинавских завоевателей. В 865 г. прибыл отряд, называемый летописцем micel here, который вел военные действия в течение десяти лет, пока не начал находить себе новые места для постоянного жительства. В 876 г. скандинавы, находившиеся под началом Хальфдана, «отторгли землю у жителей Нортумбрии и начали пахать и кормить себя». В следующем году другой отряд, очевидно из той же самой micel here, «ушел в Мерсию и завладел некоторой ее частью», а в самом начале 878 г. остатки этой армии «пошли прямо в Чиппенхем, и заняли земли западных саксов, и поселились там, и изгнали изрядную часть тамошних жителей за море, а большинство прочих подчинили себе; и народ покорился им, кроме короля Альфреда». Весной того же года и в начале лета Альфред привлек на свою сторону западных саксов, и завоеватели потерпели поражение в битве при Эдингтоне. Вынужденные покинуть свои новые дома, они отступили в Сиренчестер, где оставались в течение года, а затем в 880 г. «отправились из Сиренчестера в Восточную Англию, где осели и завладели землей». В течение последующих десяти лет летописцу почти нечего сказать как об этих поселенцах, так и о новых бандах грабителей; его основное внимание приковано к перемещениям другой скандинавской hereна землях к югу от Ла-Манша. В 879 и 885 гг. эта hereнанесла два непродолжительных визита в Англию, но только в 892 г. она переправилась из Булони со своими главными силами и осталась там. В течение следующих четырех лет Альфред сражался с этими захватчиками, и его усилия увенчались успехом, когда летом 896 г. «датская hereразделилась, и одна ее часть направилась в Восточную Англию, а другая — в Нортумбрию; а те, у кого не было денег, достали себе корабли и поплыли на юг через море к Сене».

Спустя немалое время после того, как эти поселенцы обрели новую родину на севере и востоке Англии, они снова стали беспокоить жителей западной Мерсии и Уэссекса. Появление колоний не означало, что завоеватели отказались от своих воинственных намерений, и они по-прежнему пускались в грабительские экспедиции на юг и запад. В этом нет ничего удивительного; ведь еще до прихода викингов сами англичане вели себя точно так же по отношению к своим соотечественникам. Не вызывает удивления и реакция западно-саксонского хрониста, который продолжает говорить о поселенцах как о here, или, точнее, во множественном числе, hergas,что было бы ошибочным переводить как «армия» или «армии». Эти датчане, завладевшие значительной частью Англии, время от времени появлялись в английской Мерсии или Уэссексе в виде разбойничьих шаек, а в глазах летописца here, состоявшая из грабителей без постоянного места обитания, наверное, не слишком отличалась от группы оседлых злоумышленников. Итак, в 896 г. хронист сообщает, что «hergasиз Восточной Англии и Нортумбрии сильно потревожили земли вдоль южного побережья Уэссекса: то были банды мародеров, а больше всего — боевые корабли, которые они построили за много лет до этого». Именно эта угроза вынудила Альфреда попытаться обеспечить определенную защиту, построив флот. Грабители приходили и по суше. Например, в 903 г. викинги из hereВосточной Англии решились «нарушить мир, так что они опустошили всю Мерсию, пока не достигли Криклэйда. И они переправились через Темзу и вывезли все, что им удалось захватить в Брэйдоне и его окрестностях, а потом повернули домой». Лучшим ответом на подобные нападения была система крепостей, созданная Альфредом и его наследниками. Они укрепили многие населенные пункты рвами и валами, возможно, с частоколами наверху, и возложили ответственность за пополнение личного состава и содержание этих оборонительных сооружений на местное население. Некоторые из этих «бургов» представляли собой уже вполне признанные центры, прочие же, по-видимому, были лишь недавно определены как места, подходящие для строительства фортов. Обычно эти укрепления были достаточно прочными для того, чтобы защитить жителей и их имущество от разбойничьих банд, которые для достижения успеха больше полагались на скорость и неожиданность, чем на перевес в силе. Так, в 917 г. налетчики, отправившиеся в Бедфорд, были обращены в бегство защитниками этого города, и в том же году более крупная hereподошла к недавно сооруженному форту или бургу «в Вигингамереи осадила, и в течение дня долго атаковала его, и захватила скот в его округе; но тем не менее люди, находившиеся в бурге, защитили его», и неприятелю пришлось отступить.