Общий характер растительности сильно изменился с тех пор, как первые европейцы, побывавшие здесь, описали остров и дали ему имя. Кокосовых пальм осталось так мало, что название «остров Кокос» кажется искусственным, особенно при сравнении с другими островами, лежащими ближе к Панамскому перешейку или в океане. Но раньше остров соответствовал своему названию; это видно из рассказов открывших его испанцев английскому капитану Уильяму Дампиру. Он пишет: «Остров Кокос назван так испанцами потому, что там в изобилии растут кокосовые пальмы, и не в одном, не в двух местах, а большие рощи… во всяком случае, так говорят испанцы, и я слышал то же самое от капитана Итона, побывавшего там впоследствии».(2) Одним из первых, в 1685 году, на острове побывал английский капитан Лайонел Уэфер(3), именем которого назван залив. Он писал: «Как только наши люди более или менее отдохнули, мы пошли на юг и достигли острова Кокос на 5 градусе 15 минуте северной широты. Он так назван из-за кокосовых орехов, которых на нем великий запас. Остров небольшой, но приятный; середина острова представляет собой крутую гору, а ее окружает плато, обрывающееся в море. Это плато (особенно же долина, где мореплаватели сходят на берег) густо поросло кокосовыми пальмами. Пальмы здесь отлично прижились, так как почва тучная и плодородная. Очень красиво они произрастают также вдоль подножия возвышенности в центре острова и местами на склонах.
Но особую приятность сему месту придают многочисленные источники чистой пресной воды, собирающейся на вершине в большом глубоком водоеме или пруду; стока в виде ручья или реки для этой воды нет, посему она во многих местах переливается через край и сбегает вниз множеством красивых струй. А кое где скалистый склон нависает над плато, и там срываются водопады, будто льют воду из ведра, и под струей остается сухое место, как под водяным сводом. Все это вместе с красивым видом, с произрастающими вблизи кокосовыми пальмами и освежающей воздух падающей водой делает это место весьма чудесным и услаждающим одновременно многие чувства.
Наши люди были премного довольны развлечением, каким для них явилось посещение острова, они наполнили здесь водой все бочки, ибо в речушке, образуемой водопадами, превосходная чистая вода, и корабль стоял в море как раз напротив устья, где отличная якорная стоянка. Трудно найти лучшее место для пополнения запасов воды.
Мы не экономили кокосовые орехи – ели, сколько могли, пили кокосовое молоко и доставили на корабль несколько сот штук. Некоторые из числа команды сходили на берег каждый день. А однажды, желая доставить себе удовольствие, они сошли на берег и срубили множество кокосовых пальм, собрали с них орехи и набрали около двадцати галлонов молока. Потом все сели и стали пить за здоровье короля, королевы и прочих. Выпили изрядное количество, но никто не захмелел. И все же жидкость эта до того охладила и притупила их чувства, что они не могли ни ходить, ни стоять. И не могли вернуться на корабль без помощи тех, кто не принимал участия в увеселении. Прошло четыре или пять дней, прежде чем они пришли в себя».
Присутствие столь обширных пальмовых рощ на острове Кокос в доевропейское время можно объяснить тем, что их посадили люди, которые могли прибыть либо из Америки, либо из Полинезии, или же тем, что морские течения прибили к острову орехи. Все эти три гипотезы рассмотрены исследователями. Выводы ботаников, играющие важную роль для этнографических реконструкций, в значительной мере основываются на господствующих представлениях о миграции человека. Вопрос о происхождении Cocos nucifera окончательно еще не выяснен учеными.
Задолго до открытия Америки европейцы познакомились с кокосовой пальмой в Индии и Индонезии. Аполлоний Тинийский видел эту пальму в Индостане в начале нашей эры; тогда ее считали типично индийским растением. На Азиатский континент она попала с Малайского архипелага, очевидно, незадолго до упомянутого сообщения. Самые ранние китайские описания относятся к IX веку; на Цейлон кокосовая пальма попала на заре истории.(4) Когда Колумб во время первого плавания в Америку открыл Кубу, в его судовом журнале появилась запись о том, что мореплаватели увидели берег с множеством очень высоких пальм «и крупным орехом того рода, который известен в Индии». А когда испанцы достигли Панамского перешейка, Овьедо записал в 1526 году: «…как на материке, так и на островах есть дерево, именуемое Кокус…». И он чрезвычайно подробно описывает кокосовый орех и его применение.(5) В XVII веке многие ботаники считали кокосовую пальму азиатским видом, однако в XIX веке Марциус (1823-1850 годы) и Гризебах (1872 год) по ботаническим признакам заключили, что это растение происходит из Нового Света.
Французский ботаник де Кандоль сперва разделял их взгляд, но потом, изменив свою точку зрения6, заявил, что происхождение кокосовой пальмы остается неясным. Ею аргументы определили дальнейший ход дискуссии. Он показал, что чисто ботанические признаки говорят в пользу американского происхождения, ведь одиннадцать представителей рода Cocos – американские и нет среди них ни одного азиатского. Аргументы де Кандоля в пользу азиатского происхождения всецело относятся к области этнографии и истории: раннее, доколумбово, распространение, многообразие способов местного применения, множество форм и названий.
Он признает, что в самом деле с пассатами предметы из тропической Америки попадают в тропическую Азию, но: «Обитатели азиатских островов были куда более отважными мореходами, чем американские индейцы. Очень может быть, что лодки с азиатских островов, на борту которых в качестве провианта были кокосовые орехи, по воле шторма или из-за неверного маневра попали на западное побережье Америки или острова на пути к Америке. Обратное в высшей степени невероятно». По его мнению, кокосовую пальму на остров Кокос доставили полинезийские мореплаватели.
Впоследствии аргументация до Кандоля ничем существенным не пополнилась. Мелкоплодный ископаемый вид Cocos zeylandica, открытый в позднечетвертичных отложениях на севере Новой Зеландии, не давал настоящих кокосовых орехов, в отличие от Cocos nucifera. Может быть, это открытие важно для каталога видов (в нем по-прежнему преобладают американские представители), но оно никак не влияет на вопрос о миграции человека(7).
Многие исследователи присоединились к теории де Кандоля о распространении кокосового ореха, опирающейся на этнографические доводы, другие не менее настойчиво вслед за Марциусом и Гризебахом указывают на отсутствие родственных видов в Индонезии и континентальной Азии.(8) Пожалуй, наиболее горячо отстаивал американское происхождение этого рода американский ботаник Кук, который первым упомянул в этой связи остров Кокос. Он писал: «Если бы кокосовый орех впервые попал в руки специалисту, знакомому со всеми остальными известными пальмами, он без колебаний отнес бы его к флоре Америки, ибо все близкие роды, включающие около трехсот видов, – американские. Не менее уверенно специалист приписал бы кокосовый орех к Южной Америке, потому что все остальные виды рода Cocos сосредоточены именно там, причем он указал бы на северо-западную часть Южной Америки, так как здешние дикие виды Cocos гораздо ближе к кокосовому ореху, чем виды из бассейна Амазонки и из Восточной Бразилии. Таким образом, с чисто биологической точки зрения правомерно предположить, что жизнеспособные и плодоносные кокосовые пальмы, отмеченные Гумбольдтом во внутренних областях Венесуэлы и Колумбии, росли поблизости от древней родины этих видов».
И еще: «Наиболее разнообразно применение кокосового ореха на островах Тихого океана, потому что скудный выбор растений делал островитян все более зависимыми от кокоса. Нужда породила многообразное применение пальмы, но сама она, несомненно, доставлена из Южной Америки – единственной части света, где дико произрастают ей подобные.
Большое количество кокосовых пальм на острове Кокос во времена Уэфера (1685 год) и исчезновение их следует считать доказательством того, что на острове ранее обитали или, во всяком случае, его посещали аборигенные мореплаватели с ближайшего материка… Пусть на острове не было постоянного населения, все равно обитатели материка могли посадить кокосовые пальмы и следить за ними, чтобы пользоваться их плодами во время рыболовных экспедиций, как это принято в некоторых районах Малайской области. Серьезные нарушения уклада в связи с приходом испанцев в область Панамы, естественно, должны были помешать таким посещениям.