Двадцать лет спустя, в 1934 году, на остров прибыла франко-бельгийская экспедиция. К несчастью, француз археолог скончался в пути, и Анри Лавашери, его бельгийский коллега, должен был один исследовать все пасхальские памятники прошлого. Он занялся изучением неизвестных ранее наскальных изображений, а француз этнолог Альфред Метро провел не менее важное исследование в своей области. Однако эта экспедиция, как и экспедиция Раутледж, не проводила систематических раскопок. Все считали, что на безлесном острове не могло быть перегноя, который скрывал бы неведомые следы прошлого.

Раутледж полагала, что до полинезийцев на острове Пасхи обитал неизвестный, уже вымерший народ, возможно, меланезийского происхождения. Однако Метро решительно утверждал, что этот уединенный клочок земли был необитаемым, пока в XII-XIII веках сюда не приплыли полинезийцы. Он выдвинул теорию, ставшую затем общепринятой, согласно которой пасхальцы воздвигали огромные статуи из камня, так как попали на голый остров, где не было материала для резьбы по дереву, распространенной на лесистых островах собственно Полинезии. Теория эта выглядела достаточно убедительной, и археологи больше не приезжали на Пасху, считая, что там нет смысла проводить стратиграфические раскопки.

Был ли остров Пасхи, как уверяли этнологи, в самом деле таким безлесным, когда его впервые освоили люди? Мы надеялись, что сможем ответить на этот вопрос, и привезли с собой новейшее снаряжение для взятия проб пыльцы.

Теперь я с удовольствием могу сообщить о результатах палинологического исследования кратерных озер в потухших вулканах Рано Рараку и Рано Као на острове Пасхи. Был собран богатый палеоботанический материал, над изучением его затем работал профессор Улуф Селлинг из Государственного музея естественной истории в Стокгольме. Удалось установить, что естественная среда, в которую попали первопоселенцы, была непохожа на известную нам по описаниям, сделанным во время открытия острова европейцами в 1722 году. Теперь остров беден растительностью, а раньше здесь была более богатая флора, росли деревья. Между деревьями произрастали кустарники разных видов. В целом растительность до какой-то степени, должно быть, напоминала первичную низинную флору, скажем, на подветренной стороне Гавайских или Маркизских островов.

До того как в кратере Рано Рараку начали трудиться ваятели, его голые ныне склоны, очевидно, были покрыты пальмами вида, которого теперь нет на острове. Донные отложения кратерного озера буквально насыщены пыльцой этой пальмы. Одно из самых неожиданных открытий – пыльца кустарника, родственного хвойным (Ephedra). Этот кустарник раньше вообще не находили на тихоокеанских островах; зато он сродни кустарнику одного южноамериканского вида, если не идентичен ему. Улуф Селлинг обнаружил пыльцу такого же вида на Маркизских островах.

Взятые нами на острове Пасхи восьмиметровые колонки с пыльцой, которая поддается вполне четкому определению, позволяют проследить, как постепенно исчезала первичная растительность. Вокруг открытых древних кратерных озер еще росли деревья, когда здесь неожиданно появился американский пресноводный Polygonum amphibium. Вероятно, его как лекарственное растение привезли с побережья Южной Америки первопоселенцы. С той поры в отложениях появляются зольные частицы и быстро оскудевает первичная растительность. Зольные частицы – скорее всего след лесных пожаров. Виновниками пожаров, видимо, были первопоселенцы. Население росло, людям нужна была земля для жилищ и огородов, а потом, возможно, началось и намеренное уничтожение леса во время войн. Это опустошение было довольно основательным, во всяком случае в верхних слоях следы первичной растительности исчезают; голым островом постепенно завладели травы и папоротники.

Такая перемена декораций на острове Пасхи интересна не только для ботаников. Выходит, мы неверно представляли себе природу острова в ту пору, когда первоначальная островная культура была в расцвете. Приплывшие с первой волной переселенцев каменщики, которые вытесывали и применяли для строительства огромные глыбы базальта, попали не на безлесный остров, на котором можно в любом направлении перетаскивать огромные монолиты. Им пришлось сперва валить деревья, расчищать участки, чтобы проложить путь к каменоломням, и освобождать место для жилищ и монументов. Это открытие опровергает старую гипотезу о пасхальцах, будто бы потому врубившихся в склон горы, что на острове не было возможности заниматься резьбой по дереву. Среда обитания первых пасхальцев в основном была такой же, как на других островах; и тем сильнее бросается в глаза своеобразие культуры, которую, как будет показано ниже, привезли с собой эти люди.

Еще одно утверждение внесло путаницу в вопрос о статуях острова Пасхи. В основе его лежало неверное толкование одного из наблюдений, сделанных экспедицией Раутледж. Кэтрин Раутледж велела очистить от песка и гравия основания некоторых идолов, частично погребенных у подножия каменоломни Рано Рараку. В своей книге она написала, что у одной из этих статуй было заостренное основание. Раутледж предполагала, что эту скульптуру нарочно сделали так, чтобы врыть ее в землю, а не ставить на аху. Метро решил, что все шестьдесят изваяний, поставленных у подножия вулкана, заостряются книзу. Даже не проверив это сообщение, он в своем труде об этнологии острова Пасхи заявил, что на острове есть изваяния двух в корне различных видов: статуи, заостренные внизу, стоящие у подножия кратера Рано Рараку, и статуи с плоским основанием, некогда венчавшие многочисленные аху.

Сэр Питер Бак, крупнейший авторитет по культуре Полинезии, сам не бывавший на Пасхе, усугубил путаницу, сделав вывод, что Метро считал остроконечными, то есть предназначенными для установки в земле, также те 170 незаконченных статуй, которые лежали на карнизах каменоломни. В итоге одна (дефектная) статуя превратилась в публикациях в 230.

В «Мореплавателях солнечного восхода» – самой распространенной из всех книг, посвященных Полинезии, Питер Бак писал: «Изваяния с заостренными основаниями не предназначались для установки на ритуальных каменных платформах, их вкапывали в землю в качестве нетленных украшений и знаков, обозначающих дороги и границы округов. Так как у всех изваяний, оставшихся в каменоломне, основания заостренные, можно предположить, что заказы для платформ были полностью выполнены и пасхальцы приступили к украшению дорог…».

Не стоило большого труда установить, что ни одна из многочисленных статуй, оставшихся в каменоломнях Рано Рараку, не заострялась книзу, хотя Шельсволд, руководивший этими раскопками, нашел около пятидесяти статуй, которые еще совсем не были описаны. Мы приступили к раскопкам частично врытых в землю истуканов и обнаружили, что у них, если не считать одного дефектного экземпляра, тоже плоское широкое основание и тонкие пальцы длинных рук встречаются в нижней части живота. Все эти скульптуры предназначались для установки на аху.

Наши исследования показали, что все известные пасхальскис статуи (примерно 600) однородны и отличаются только по степени готовности. Весь процесс ваяния можно разбить на четыре стадии. На первой стадии спина изваяния была еще соединена с коренной породой, шла обработка передней части и боков, производилась даже полировка, и только глазниц недоставало. На второй стадии фигуру отделяли от породы и ставили в отвалах у подножия вулкана, чтобы закончить обработку спины и высечь на ней символические изображения; на крутом склоне нетрудно было поставить изваяние на вымощенную необработанным камнем площадку. На третьей стадии все еще безглазые статуи снова укладывали на землю и перетаскивали по дорогам, расходящимся от вулкана. И только на четвертой стадии, когда идол уже был установлен на своей аху, ему делали глаза, а на голову помещали большой цилиндр из красного камня. Этот цилиндр пасхальцы называли пукао, то есть узел или пучок волос.

Наше открытие сразу упростило проблему. Ни о каком украшении дорог или ландшафта речи не было. Ваятели высекали лишь похожих друг на друга истуканов и красные цилиндры для установки в ряд на аху вдоль всего побережья. Однако оставалось еще немало загадок.