Эта статья появилась первоначально в «Антиквити» (т. XXXVIII, стр. 120-133, Кембридж, 1964).

Начиная с эпохи великих географических открытий и вплоть до конца прошлого века в ходу было немало теорий о плаваниях аборигенов в Новый Свет и из Новою Света (до Колумба). В первые десятилетия XX века все они были отвергнуты компетентными учеными; исключение составляют документально подтвержденные походы норманнов в северо-восточную часть Северной Америки в начале нашего тысячелетия.

Что же явилось главной причиной столь резкого перехода от крайнего диффузионизма (его сторонники придают большое значение заимствованию и распространению новых элементов культуры) к крайнему изоляционизму (противоположный взгляд, который предполагает множество географически обособленных линий развития) среди исследователей американской древности?

Можно назвать несколько причин такой тенденции среди американистов. Одна из них – все более настоятельные требования научных доказательств и фактов вместо догадок и предположений; другая

– открытие, что этнографические параллели в искусстве и утвари двух разных областей могут объясняться независимым сходным развитием. Бесспорно, однако, что толчком, который способствовал широкому распространению изоляционистских взглядов, был материал, появившийся в связи с возникновением американской этноботаники (раздел ботаники, занимающийся изучением изменений флоры, выведением и распространением растений в результате деятельности человека). Здесь нужно прежде всего назвать двух видных ботаников: француза Альфонса де Кандоля и его последователя, американца Элмера Меррилла.

В своем основополагающем труде «Происхождение культурных растений» (1884 год) де Кандоль сделал интересный и чрезвычайно важный вывод: «В истории культурных растений я не нашел ни одного указания на связи между народами Старого и Нового Света до открытия Америки Колумбом».(1) Эти слова оказались решающим аргументом в дискуссии между этнографами и специалистами по древней истории – современниками де Кандоля. Если между доколумбовой Америкой и Старым Светом были регулярные связи, почему ни одна из зерновых культур Старого Света не проникла в древнюю Мексику или Перу? И почему остальные континенты не знали американской кукурузы?

Меррилл – верный последователь де Кандоля, на учении которого он основывал свои взгляды, воспринял и развил тезис о том, что до норманнов и Колумба не было никаких контактов между Старым и Новым Светом. Убежденность и энергичная борьба Меррилла за свои взгляды сделали его одним из ведущих поборников новой гипотезы, по которой великие океаны, омывающие тропическую и умеренную зоны Нового Света, были неодолимым и непроницаемым барьером для первобытных мореходов. Однако если французский ученый ограничился выводом, что ботанический материал не подтверждает возможность контактов между Старым Светом и аборигенами Америки, то, по словам Меррилла, негативные свидетельства ботаников доказывали, что таких контактов не могло быть.

В 1937 году Меррилл писал: «Поскольку земледелие в Америке было автохтонным, мы вправе предположить, что автохтонными были и культуры, на которых оно основывалось».(2) А так как Меррилл был видным ботаником, к тому же одним из немногих пионеров этноботаники, чьи выводы непосредственно влияли на вопрос об этнических передвижениях, его категорическое, вновь и вновь повторяемое утверждение не могло не повлиять на современных ему этнологов, тем более что они сами заметили отсутствие в культуре Нового Света важных изобретений Старого Света, таких, как гончарный круг и колесо. В первые десятилетия XX века этноботаника утвердилась как наука, в которой господствующие течения американской этнологии черпали убедительные генетические свидетельства.

Однако выводы Меррилла были подвергнуты сомнению ботаниками и специалистами по географии растений, придерживающимися других взглядов. Наиболее видные среди них – Кук, Зауэр, Картер, Хатчинсон, Силоу, Стефенс, Стонор и Андерсон. Все они представили исторические или генетические свидетельства того, что первобытный человек переносил культурные растения через тропические океаны, окружающие Новый Свет. Благодаря успехам современной археологии была получена важная ботаническая информация, которой не было во времена де Кандоля, и Мерриллу становилось все труднее отстаивать взгляды, за которые он так цепко держался в двадцатые и тридцатые годы.

Сила и убедительность суждений Меррилла покоились на тезисе о полном и безусловном отсутствии общих для двух полушарий культурных растений. Это негативное доказательство было хотя и не окончательным, но достаточно веским аргументом против трансокеанских плаваний. Зато стоило бы найти хоть одно растение, представляющее собой исключение из этого правила, как рухнула бы вся его аргументация. Так что Мерриллу надо было следить за тем, чтобы его бочка нигде не протекала. Потеря даже одной клепки сделала бы всю бочку непригодной; негативное доказательство, превратившись в позитивное, обратилось бы против него с удвоенной силой.

В 1946 году Меррилл собственноручно выбил первую клепку из своей, казалось бы водонепроницаемой бочки. Изучение географии растений и таксономии (раздел природоведения, занимающийся принципами классификации), а также знакомство с историческими исследованиями, проведенными его соотечественником, знаменитым этнологом Диксоном и другими, заставили Меррилла признать, что аборигенные мореплаватели во всяком случае пересекли океан между Новым Светом и Полинезией. Он писал: «Они ввезли в Полинезию одно важное пищевое растение американского происхождения – батат – и распространили его от Гавайских островов до Новой Зеландии… задолго до появления европейцев в Тихом океане».(3) Дальнейшее изучение происхождения и распространения американского батата, а также практический показ в 1947 году мореходных качеств южноамериканского бальсового плота вынудили в конце концов Меррилла в корне пересмотреть свой взгляд, и в 1954 году он написал: «Было бы глупо утверждать, что до Магеллана не было никаких сообщений через Тихий океан». Теперь он заявлял, что самый факт возделывания американского батата во всей Полинезии до первого плавания Кука есть позитивное свидетельство доевропейских контактов.(4) Он подчеркивал также, что за бататом требовался тщательный уход во время плавания и что мореплаватели должны были взять с собой из Америки живое растение вместе с землей, ибо никакой клубень не сохранил бы всхожесть, находясь во влажной атмосфере на уровне моря сверх одного-полутора месяцев. Меррилл ссылался на плот «Кон-Тики», которому понадобилось больше трех месяцев, чтобы пересечь океан.

Тем временем в новом освещении предстал также вопрос о доевропейском распространении кокосового ореха. Сам де Кандоль был неуверен, откуда он произошел и как распространялся. Многочисленные виды подсемейства Cocoinae, к которому принадлежит кокосовый орех, типичны для тропической Америки, ни одного из них нет в Азии. Только многосторонне используемую культурную кокосовую пальму Cocos nucifera можно проследить от аборигенных поселений Центральной Америки, на всех островах Тихого океана до Индонезии и приморья Азии.

Таким образом, ботанические свидетельства склонили де Кандоля к тому, чтобы считать тропическую Америку подлинной родиной кокосовой пальмы. Позднее он изменил свой взгляд: «Обитатели азиатских островов были куда более отважными мореходами, чем американские индейцы. Очень может быть, что лодки с азиатских островов, на борту которых в качестве провианта были кокосовые орехи, по воле шторма или из-за неверного маневра попали на западное побережье Америки или на острова на пути к Америке. Обратное в высшей степени невероятно».(5) Однако другие авторы отмечали, что было бы очень странно, если бы мореплаватели из Индонезии распространили кокосовую пальму в Полинезии и Америке и не завезли бы туда алкогольные напитки. С давних времен в Индонезии из сока кокосовой пальмы приготовляют пальмовое вино. В Полинезии же и Америке этот способ до прихода европейцев был неизвестен.