— Вы знаете, где он?
— Да. В нескольких километрах отсюда, на священной горе.
Белые отцы ни о чем его не спрашивали. В своем убежище на крутом утесе они вели уединенную жизнь, наполненную молитвами паломников, которые ежедневно толпами приходили в расположенную по соседству пещеру Марии Магдалины. Михаэль слышал шорох их шагов и шепот, адресованный Богу. Звуки доносились до него рассеявшимися, отфильтрованными толстой дубовой дверью, отделявшей помещение, в котором он работал, от внешнего мира.
Комната была крохотной. Брезентовая складная кровать с распятием оливкового дерева в изголовье, шкаф и сосновый стол — вот и вся мебель. Из окна были видны черные волнистые кроны столетних деревьев и огоньки далеких домов, затерянных на равнинах Опса. У тех, кто жил здесь, создавалось впечатление, что с этой высоты даже на звезды можно смотреть сверху вниз, но у Михаэля не было времени читать свою судьбу в сияющих фигурах зодиака. Его взгляд был прикован к восьмой странице второго досье, которое он старательно копировал. Копировал, ровным счетом ничего не понимая. В этих словах не было смысла. Перо бежало по бумаге.
«… Pax Domini, Vultus Domini, Corpus Domini, sanguis Domini Jesu Cristi peccatori adjutor et propitius protector, et defensor, et consolator animae et corporis mei…»— «…Мир небесный Господа, лицо Его, тело Его, кровь Его да помогут мне, да утешат меня и защитят душу мою и тело мое…»
Длинный текст на латыни был пересыпан отрывками на французском, итальянском, английском, немецком и испанском языках. Михаэль не знал, что и думать. Он пребывал в возбуждении подобно средневековому монаху-переписчику.
х, у, z — координаты частицы, Р х, Р у, Р z— составляющие количества движения, это фактически три соотношения неопределенности, которые упомянуты в исходных текстах Библии; нам следует их переписать с использованием символа неравенства. Следует измерить энергию божественной частицы, снабдив ее индексом ошибки ΔW. Когда мы измеряем количество движения рв частице, чтобы вычислить ее энергию с помощью релятивистского соотношения, мы получаем:
W 2=m 2c 4+ с 2р 2.
Бог присутствует всюду в описаниях материальной реальности, и людям следует применить науку, чтобы раскрыть его тайны. Необратимость времени, старость, разложение плоти — все это иллюзии с точки зрения микрофизики и замысла Божьего. Божественные законы не предусматривают никакой разницы между прошлым и будущим, но, лишая нас рая, Бог подверг нас воздействию закона возрастания энтропии и определил цикл жизни и смерти. Грешно ли желать вывести второй принцип термодинамики, этот макроскопический закон, из законов ньютоновской механики и понять механизмы, созданные Божественной волей? Мы находимся на перекрестке истории христианства; Церковь должна возглавить научное сообщество и руководить исследованиями под нашим высочайшим руководством. Моя цель заключалась в том, чтобы успешно закончить Вселенский собор, проведения которого желал Иоанн XXIII, подвергший бичеванию пророков несчастья, которые в нашей эпохе видят лишь разрушение и горести. Я предостерег сторонников материалистической концепции мира, создав теологическую комиссию под руководством кардиналов Ратцингера, Любака, Балтазара и Конгара, а также секретную научную комиссию, зависящую от Конгрегации Доктрины Веры, надзор за которой поручен кардиналу Сеперу. Моим преемникам надлежит доказать, что над химической связью, которая внутри наших генов упорно стремится к самовоспроизведению, присутствует Бог и что процесс эволюции не является следствием ошибок, произошедших при передаче генетической информации между поколениями, но есть изъявление Божественной воли.
≤ а’ |А|а’ ≥ а|А|а ≥ + δwu х ≤ а|А|а ≥»
Михаэль обхватил голову руками. Записи, собранные в этом досье, были закодированы. Содержимое остальных четырех и блокнота — тоже. Его разум натыкался на формулы квантовой механики, разбросанные по страницам, но рано или поздно с помощью своего недюжинного ума он разгадает эти секреты. Павел VI и Иоанн Павел I не могли в одиночку, без посторонней помощи, постигнуть эти замысловатые тайны. Он подумал о секретной комиссии, о которой упоминалось несколькими строчками выше. Уж не состоит ли она из иезуитов, которым он безупречно служил с момента вступления в орден? Он думал, что так оно и было. Михаэль согласился стать пешкой, исполнителем приказов вышестоящих братьев в лоне Ватикана, не попросив объяснений. Как бы он теперь хотел их услышать! Он получит ответы на свои вопросы при первой же встрече с отцом Иеронимом, которому должен передать документы.
А что с ним будет потом?
Он не мог с точностью сказать, чего ожидает от своей новой жизни. Однако желание уже сформировалось в его душе, пока он вел эту простую и уединенную деревенскую жизнь. При мысли о том, что им манипулировали, в душе поднимался гнев. А еще Михаэль мог надеяться, что Господь приберет его к себе.
Черпая силы в этой надежде, он вернулся к копированию документов. Ночь обещала быть очень долгой.
Глава 8
Мазотти был начеку. В машине он всю ночь чистил и поглаживал свою «беретту» и свой браунинг. Вместе они предоставляли в его распоряжение 28 девятимиллиметровых пуль, но ему не придется убивать столько людей. Он поцеловал дуло «беретты». Этот пистолет подарил ему глава «семьи» в день, когда он официально стал членом коза ностра. Он вспомнил лицо первого человека, которого убил на улице Палермо.
И снова угрызения совести и страх…
Нервным движением он схватился за крестильный медальон, который носил на шее, и прижался к нему губами, так же, как незадолго до того к оружию. Соприкосновение с излучающим ласку ликом Богородицы не успокоило его. Как не принес успокоения и рассвет — бледный рассвет, занимавшийся над гребнями священной горы. Ему не нравилось это место, носившее название Назарет. Три старых здания, вокруг которых располагались места для паркинга — вот и весь Международный центр Сент-Бом. Здесь собирались паломники и туристы перед началом трудного восхождения к пещере святой Марии Магдалины. Внезапно ощутив холодное дыхание рассвета, он стер капли конденсата с ветрового стекла и со стекол со стороны пассажиров. С двенадцати часов ночи, когда Тень принял решение выйти из кабины, он успел проделать это не один десяток раз.
Куда подевался этот проклятый монах?
Колени Тени кровоточили. Вот уже семь часов он умерщвлял свою плоть — медленно, сцепив руки, продвигался вперед по «Пути королей». Он ощущал себя безумным. Веры хватало, чтобы притупилась боль, молитвы придавали сил. Из монахов своего ордена он был самым закаленным, ни у кого на теле не было столько шрамов. Он готовился к служению с семилетнего возраста, как и его братья и сестры, вынося задаваемые родителями порки во имя любви к Святой Деве Гваделупской, Святой Богоматери и Покровительнице Мексики. Это происходило во время паломничеств, которые с первого по двенадцатое октября собирали шесть миллионов человек, ищущих в Мехико чудес и отпущения грехов. Его отец умер в страшных муках от рака гортани три года назад. Члены семьи видели в этом Божественную волю. Боль была целительной: душа находила в ней свое спасение, ускорявшее ее восхождение к высотам рая.
Добравшись до часовни Парижан, построенной на тропе, которая вела к перевалу Сен-Пилон, он встал, посмотрел на вершину, купающуюся в молочно-белом сиянии, и вдруг подумал о своем обожаемом учителе Марсиале Масиэле, предводителе «Легиона Христа».
Марсиаль направлял его действия и отпускал все прегрешения. Отныне Марсиаль был одним из самых приближенных к новому папе людей. Иоанн Павел II любил легионеров Христа, но, к сожалению, любил он и членов «Opus Dei».