С делами он, тем не менее, справился успешнее, чем ожидал. Переговоры прошли на хорошем уровне, нужные бумаги были подписаны без проволочек, обязательства, взятые на себя обеими сторонами, не казались особенно обременительными. Если этот план осуществится… Хотя, что, собственно, может этому помешать?

Последний день оказался вообще свободным от дел и Константин внезапно понял, что ни минуты больше не может оставаться в этой вылизанной и тихой Европе, что его безумно тянет домой, в холодную и все еще загаженную Москву. Ну, не в сам город, конечно, а во вполне определенную квартиру, где его… ждут? Не ждут?

Вот это Константин и решил проверить, хотя чувствовал, что поступает, мягко говоря, неразумно. Клара — девушка особая, что ей в голову взбредет, совершенно непредсказуемо. Хорошо хоть смилостивилась — дала ключи от квартиры после того, как он всю ночь прождал ее в автомобиле у подъезда. Где ее носило, правда, не сказала, а он, мало того, что не допытался, — простил. Он, Костя-Гроб, простил девку за откровенное пренебрежение им, хотя многие исчезли навсегда за куда более мелкие прегрешения.

Через три часа после принятия «эпохального решения» Константин уже сидел в самолете, который делал транзитную посадку в Амстердаме по пути из Исландии в Москву. Места на нем были, служащим аэропорта было в высшей степени безразлично, когда улетит этот русский: сейчас или завтра утром, так что билет ему обменяли без проблем. И еще через несколько часов он подъезжал на такси к дому Клары, заставляя себя думать не о том, как она его встретит, а об оставленных до завтрашнего дня в Амстердаме спутниках, помощниках и телохранителях, от которых он просто удрал, оставив записку. Если бы кто-то из его недругов мог представить себе, что суперосторожный Костя способен на такой опрометчивый поступок, добром бы все это не кончилось.

Из-за двери, как всегда, доносилась музыка, хотя и не слишком громкая. Лишний раз порадовавшись, что купил Кларе пентхаус, а не обычную квартиру, соседи в которой давно бы замучили всех жалобами, Константин вставил ключ в замочную скважину и… И ничего не произошло. Ключ охотно крутился в замке во все стороны, но дверь оставалась запертой.

Замки сменить Клара не могла: навороченная дверь признавала только свои, родные. Значит, заперлась изнутри на засов и теперь нужно звонить, и не факт, что она откроет. Хотя бы потому, что его-то сегодня Клара никак не ждет, а другим имеет полное право не открывать. Вот и молодец, что не открывает. Наверное, отдыхает, иногда у нее случаются такие периоды, когда она остается одна и никого не желает видеть. Ну, его-то она в любом случае сегодня увидит.

Припомнив кое-что из очень далекого прошлого и советов бывалых людей, Константин спустился вниз и оттуда по служебной лестнице поднялся на чердак. Дверь, естественно, не была заперта: вечное российское разгильдяйство! Так что на крышу Константин прошел без особых проблем, а поскольку крыша была плоской, то спокойно добрался до того единственного окна в пентхауз, которое — он знал! — можно спокойно открыть снаружи, поскольку его никогда не запирали изнутри. Это было окно ванной комнаты и оно было темным. Тоже повезло.

Константин тихонько нажал и окно плавно уехало вверх. Благослови Бог того, кто придумал такую конструкцию: окно и крутится, и поднимается, и вообще очень подвижно. Протиснуться в саму ванную комнату было немного сложно, учитывая габариты Константина, но он все-таки исхитрился практически бесшумно проникнуть внутрь. Смешно было бы только, если бы Кларе взбрело в голову запереть ванную снаружи, но на ней, кажется, даже замка не было, только задвижка изнутри.

Из-под двери пробивался приглушенный свет, а музыка звучала громче, чем на лестнице. Константин осторожно приоткрыл дверь и увидел краешек кровати, которую Клара в хорошие минуты называла «сексодромом» — из-за размеров и основного предназначения. Он приоткрыл дверь пошире и… остолбенел.

Клара лежала на кровати совершенно обнаженная, с закрытыми глазами и блаженной улыбкой. А рядом с ней, опершись на локоть, лежала на боку миниатюрная блондинка с идеальной фигуркой античной статуэтки, и ласкала Клару самым изысканным образом, о котором большинство людей просто не подозревают. В этом плане Константин как раз относился к большинству. И если вполне терпимо относился к лесбиянкам, как к пикантному и заводящему зрелищу, то представить себе в такой роли свою возлюбленную…

— Сука! — завопил он, врываясь в комнату. — Я ради тебя всем пожертвовал, я тебе ни в чем не отказывал, а ты… Ты хуже самой грязной подзаборной шлюхи! Теперь понятно, почему я тебя ни разу с мужиком не накрыл! У тебя другие вкусы, дрянь.

Клара, оправившись от первого шока, села на кровати и быстрым движением заслонила свою подружку. Это взбесило Константина окончательно.

— Ах, ты еще ею и дорожишь! Ну, так прощайся и с ней, и со своей карьерой. Топ-модель! Я тебя сейчас так отделаю, что за место дворника благодарить будешь.

Блондинка молниеносно соскочила с постели и кинулась в гостиную, оставив Клару расхлебывать последствия неожиданного вторжения. Константин шагнул к постели и поднял кулак:

— Ну, бей! — взвизгнула Клара. — Бей, бандит, урод, мужик, козел вонючий! Бей! Только лучше до смерти, потому что я потом тебя по судам затаскаю, никакие деньги не спасут. А если убьешь, за меня отомстят, тебе самому недолго останется.

Сильный удар отбросил ее в угол комнаты. Клара ударилась головой об угол изысканного комодика эпохи какого-то Людовика, щедро украшенного завитушками и виньетками, дернулась и затихла. Изо рта у нее поползла тонкая струйка крови…

«Убил… — как-то отстранено подумал Константин. — Я убил Клару. То есть она упала и ударилась, я ее не убивал. Нужно немедленно связаться с моими в Амстердаме. Я все еще там, они должны будут это подтвердить».

Про убежавшую блондинку, которая прекрасно могла опознать его и все подтвердить как раз наоборот, он как-то забыл. Дальше действовал совершенно автоматически: надел перчатки, вышел из квартиры обычным путем, захлопнул за собой дверь, оставленную блондинкой полуоткрытой и спустился вниз. На улице поймал машину и назвал адрес коттеджного поселка, где и оказался через сорок минут.

Через час он уже почти успокоился. В камине горел огонь, в баре нашлась бутылка марочного коньяка, закуска была ему не нужна. Он прихлебывал коньяк прямо из горлышка и думал о том, что теперь будет. В Амстердам он уже позвонил, все распоряжения дал. С адвокатом договорился встретиться на следующий день, после обеда. Человек проверенный, знает столько секретов, что одним больше, одним меньше — никакой разницы. В крайнем случае, получит пару лет условно. Если его найдут, конечно…

Может, и найдут. Но почему-то эта мысль его больше вообще не волновала. Клара сломала его жизнь — и получила по заслугам. Когда все закончится, он вернет Зою, обязательно вернет, потому что только она его всегда понимала и никогда не обманывала, и они начнут жизнь заново. Родят сына, найдут достойного жениха для Алины. Она хорошенькая девочка, вырастет красавицей, как ее мать. Как ее мать…

Он вспомнил молоденькую Зою, строгую и спокойную девушку с прекрасными синими глазами. Вспомнил, как ухаживал за ней, заставил полюбить себя, стать его женой. Вспомнил, какой поддержкой она бывала для него в трудные минуты и как никогда не обременяла мелочами. Как он мог обо всем этом забыть? Как допустил, чтобы такое сокровище выскользнуло из его рук?

Его размышления прервал звонок мобильника. Звонил сотрудник милиции, так сказать, «прикормленный», которому Константин время от времени подбрасывал энную сумму денег для своевременного получения информации. Судя по всему, время пришло.

— Константин Петрович, это вы?

— Я, Миша. Что стряслось-то?

— Вы где?

— В Амстердаме, — на всякий случай сказал Константин. — Завтра утром прилечу. Так что случилось?

— Клара… То есть подруга ваша… В общем, на нее было совершено нападение. Был получен анонимный сигнал. Злоумышленник проник через окно ванной комнаты…