Она прислонилась к двери машины и посмотрела на меня своими огромными карими глазами, которые пленили меня.

- Нет.

- Поговори со мной.

- Есть вещи, которые я… Она выглядела так, будто не хотела продолжать.

Дело в том, что я кое-что понял, когда впервые встретил ее. Собственно, было несколько вещей. Первое - не лгать ей. Я знал, что я лгал, потому что она думала, что я Люк Смит, детектив, который присоединился к участку после переезда из Чикаго, но я никогда не лгал ей в разговоре, что привело меня к следующему - доверию. Эта женщина ценила доверие, и если бы я мог заставить ее доверять мне, это пригодилось бы, когда Пандора откроет свой ящик, и Амелия узнает правду обо всем.

И правду обо мне ...

- Ты можешь мне доверять?

Она посмотрела на меня с тоской. - Я могу.

- Тогда поговори со мной.

- В моем прошлом есть вещи, которые я хочу похоронить. Я думаю, кто-то пытается узнать обо мне личные вещи.

- Это плохо?

- Это касается не меня конкретно, а моей семьи. Я думаю, что в этом дело. Я, наверное, не должна больше ничего говорить.

- Хорошо, мы поговорим наедине, когда сможешь. Я здесь, Амелия, когда я тебе понадоблюсь. Я действительно имею ввиду это.

Следующие мои слова были прерваны, когда Коул подбежал к нам с рюкзаком и несколькими сумками для покупок. Я помог ему сесть в машину. Мы взяли машину Амелии вместо одной из патрульных, чтобы не привлекать слишком много внимания.

Она нервно взглянула на меня и прошептала: «Спасибо», прежде чем мы отправились на вокзал.

Через пятнадцать минут мы приехали и разобрались с жильем Коула.

Следующей моей задачей на вечер было доставить Амелию домой в целости и сохранности. Я подумал, что могу остаться с ней, так как Джиджи уехала на свой фестиваль накануне, и мне не хотелось, чтобы Амелия одна, беспокоилась о себе.

Она стала тихой, очень тихой, какой мне никогда не нравился. Это был вид, когда человек размышлял о серьезных вещах.

Мы вошли в ее дом, и она сняла куртку, обнажив тонкие тонкие руки в приталенном сером топе. Она хорошо выглядела. Я думал она будет полностью в черном, но она выбрала серый топ и пару узких джинсов, которые сразу отвлекли мое внимание на ее задницу.

Черт, сегодня вечером я снова хотел эту задницу и эту грудь. Я хотел всю ее, эту женщину, поглотившую мои мысли наяву и мои сны, но сейчас не время.

Она вошла в гостиную и зашагала вокруг. Я снял пиджак, затем подошел к ней и обнял. Она кончила с легкостью, положив голову мне на грудь. Мой нос заполнил запах меда и ванили, а под ним - ее запах. На днях я решил, что она напоминает мне гардении. У меня они выросли по всей основной части сада на вилле в Италии.

Когда она впервые пришла ко мне в квартиру, я упомянул виллу и виноградник. Я не сказал, что это место принадлежит мне. Это сделало бы ее слишком подозрительной – зачем такому богатому, работать копом в Лос-Анджелесе?

Я представил ее в саду в красивом летнем платье, с этой массой волос, развевающихся на ветру за ее спиной, демонстрируя ее ангельские черты. Улыбка на ее лице всегда заставляла меня чувствовать, что я дома, где бы она ни была, когда бы это ни было.

Черт, послушайте меня.

У меня были подобные мысли всю последнюю неделю, может быть, дольше, возможно, с тех пор, как я понял, что она важна для меня не из-за обещаний Рафаэля, а потому, что она была моей.

Печальное выражение ее лица, когда она отстранилась, вернуло мое внимание к настоящему, и я был удивлен, когда увидел, как одинокая слеза скатилась по ее щеке. Она быстро вытерла его со смущенным видом и попыталась отодвинуться, но я поймал ее за руку.

Я взял ее за плечи и пристально посмотрел на ее крохотное тело.

- Почему ты всегда отстраняешься?

- Я не отстраняюсь. Она попыталась уклониться от вопроса.

- Не всегда нужно быть таким жестким человеком. Тебе не обязательно быть такой со мной. Это не ты. Я быстро обнаружил, что то, что она показала миру, было мерцанием, маской, которую она носила, чтобы защитить себя.

- Ты этого не знаешь. Ты меня не знаешь. Она выглядела раздраженной.

Я одарил ее хитрой улыбкой, на которую она не ответила. - Я знаю тебя, Амелия. Ты просто хочешь верить, что не знаю.

- Во мне есть кое-что, что тебе не понравится.

- Попробуй рассказать мне. Может, это было хорошо. Если бы мы могли поговорить, было бы здорово. Возможно, мне будет легче сказать ей, кто я такой.

- Нет, не сегодня. Она покачала головой. - Я не могу и не должна.

- Ты хочешь, чтобы я ушел?

Она покачала головой.

- Кукла, если мы не собираемся разговаривать, не ожидай, что я буду сидеть здесь и смотреть на тебя всю ночь. Я ухмыльнулся. – Я не буду.

Этот страстный свет желания вспыхнул в ее глазах и согрел ее щеки. Мой взгляд упал на ее губы, затем на ее грудь.

В этом топе они хорошо смотрелись, полные, округлые, мясистые.

Когда я смотрел, ее соски стали более выраженными, и я потянулся, чтобы погладить их, затем наклонился, чтобы шепнуть ей на ухо. - Ты хочешь меня. Прижав палец к ее губам, я обвел контур ее красивого рта. Она поцеловала мои пальцы и тяжело сглотнула. - Скажи мне, если да.

- Ты мне нужен.

- Нужен? - повторил я на грани вдоха. Потребность отличалась от желания.

- Я хочу забыть… все. В ее глазах мелькнуло отчаяние. - Сможем ли мы сделать то, что оставит мир снаружи, а все здесь будет таким, каким мы захотим, чем бы это ни было?

- Мы можем это сделать, кукла.

Она отошла от меня с намеком на улыбку на лице. Она протянула руку и потянула за край моей футболки, и я понял, пожав плечами, стянул через голову и отбросил в сторону. Амелия прижала руки к моей груди и поцеловала меня прямо под мою правую сторону грудной клетки, в самом начале татуировки волка. Я потянулся к ее мягким грудям и ласкал их, пока она продолжала целовать мою кожу.

Я обожал ласкать её грудь, и, черт возьми, я собирался играть с ней всю ночь.

Я украл несколько секунд, чтобы снять с нее верх и бюстгальтер, и как бы я ни любил ее в этих джинсах, они тоже должны были уйти. То, что было под ними, с лихвой компенсировало потерю - пара белых кружевных трусиков с маленьким розовым атласным бантом на краю бедра.

- Пошли наверх. Она улыбнулась. Эта улыбка была ее.

- Поправка, позвольте мне отнести тебя наверх. Я усмехнулся, поднял ее на руки и заставил хихикать.

Я поднял ее, чтобы она могла обхватить меня ногами, и я получал удовольствие от того, что ее великолепные груди подпрыгивают перед моим лицом. В тот момент я не мог думать ни о чем, чего хотел бы больше, и я бы умер довольно счастливым, если бы это был мой последний момент.

Я отнес ее в спальню, целовал и посасывал ее соски. Я положил ее на центр ее прохладных атласных простыней, стряхнул с себя джинсы и боксеры и вернулся к своему безумному посасыванию. Она потянулась к моему члену, провела руками вверх и вниз по моей длине, застонала, когда я посасывал её грудь.

- Черт, Амелия, я не знаю, какого хрена ты со мной сделала, но не могу выбросить тебя из головы, - признался я, поцеловав ее в губы.

Она протянула руку и взяла меня за лицо. - Могу я остаться там? В твоей голове?

- О, определенно, кукла. Ты никуда не уйдешь. Я встал на колени, снял с нее трусики и раздвинул ее ноги, чтобы скользнуть в ее небесное ядро.

Я просунул в нее пальцы и улыбнулся, когда увидел, насколько она мокрая для меня. Мой член был готов к работе, но я должен был попробовать ее на вкус. Я не мог отказать себе.

Я нырнул, проталкивая язык прямо в нее. Потекло еще больше соков, сладких, как нектар, теплых, как мед, сексуальных, как она, богиня.

Она стонала и корчилась у меня во рту, от этого движения я становился все тверже, до такой степени, что я думал, что взорвусь.

- Люк, я не могу, - простонала она. - Трахни меня.

- Не волнуйся, я планирую сделать именно это. Я не мог устоять чтобы не поддразнить, поэтому направил свой член к ее входу и погладил ее там, потирая твердый выступ ее клитора.

Я знал, что она близка чтобы кончить, и хотел довести ее до того момента, когда её нужда кончить будет болезненной. Я увидел это и сильнее потер пальцами ее клитор. Она выкрикнула мое имя, когда кончила, тяжело дыша, и тогда я погрузился в нее, наполнив её.

Она ахнула и схватилась за простыни, затем потянулась ко мне. Сначала я пытался двигаться медленно, но она чувствовалась слишком хорошо, такой напряженной, такой мокрой, такой наполненной мной, как будто мы всегда должны были быть такими. Жар облизал мою кожу, и я начал колотиться, врезаться в нее, как животное, позволяя своим первобытным инстинктам взять верх. Наполовину болезненное, наполовину довольное выражение ее лица подогревало мое желание, заставляя меня хотеть и нуждаться только в ней.

Она несколько раз выкрикнула мое имя, пока я держал ее в чистом экстазе. Казалось, что это будет длиться вечно, и все же недолго, потому что вскоре я почувствовал, что мое собственное освобождение нарастает, и я не мог удержаться от кульминации, которая меня охватила. Это охватило нас обоих с высшей страстью, поглотив нас обоих целиком и пожирая нас.

Тогда это было похоже на огонь, вспыхнувший на моей коже изнутри. Это было чувство, которого я никогда раньше не испытывал, и в глубине души что-то подсказывало мне, что я испытаю это чувство только с ней.