Она махнула:

— А, знаю, это который фонтан хотел заткнуть.

Порадовавшись основательным литературоведческим знаниям подруги, я промчалась к себе в кабинет.

Вечером, ближе к концу рабочего дня, объявился Каратаев.

Он заглянул ко мне:

— Поедем домой, а?

Я глянула на часы и не стала вредничать.

— Поехали!

Увидев мои пакеты, он изумился:

— А это что?

Я важно ответила:

— Буду кормить тебя ужином. Хочешь, я приготовлю печеные баклажаны и курицу в ореховом соусе?

Он засмеялся:

— Ты так аппетитно рассказываешь, что слюнки текут!

Мы заехали за вином, которое я сама не догадалась купить к ужину.

Проезжая мимо кофейни «Леди Мармелад», Каратаев остановился.

— Ленка обожает их пирожные.

Я выбрала целую коробку разных пирожных, уложенных в гофрированную бумагу. Девушка-продавец увязала все это великолепие огромным бантом.

На обратном пути я примолкла, разглядывая окрестности.

Каратаев не выдержал первым.

— Чего молчишь? — спросил он.

Уже полгода меня мучил один вопрос, и я, наконец, решилась.

— Саша, в каком городе вы служили с Тимуром?

Он недоуменно поднял брови и неохотно ответил:

— Там нет городов в твоем представлении. Панджшер — так называется это место… — Помедлив, спросил: — К чему это ты?

Я повернула голову и полуутвердительно спросила:

— Ты ведь приезжал этой зимой в Питер? Я почти уверена, что именно тебя видела тогда на дорожке к тиру.

Он нашарил сигареты, закурил. Виновато кивнул:

— Приезжал.

— А почему не подошел?

Он усмехнулся:

— Увидел вашу щенячью возню в снегу, и решил, что не подхожу тебе. А потом вообще решил, что ты все про меня поняла. — Он пояснил: — Ну, ты задерживаться перестала, да и виделись мы с тобой реже. И я решил, что это правильно. Представляешь, сколько смеху будет в городе, если я женюсь на двадцатилетней девочке?

— А ты не женись, — холодно сказала я.

Он покачал головой и серьезно сказал:

— Придется. Я просто не смогу без тебя жить.

Я смотрел по телевизору выступление главы государства о перспективах развития страны на долгосрочную перспективу и морщился. Нет, все, что он говорил, было правильно, и сам по себе он мне нравился, но осилить окопавшуюся в зданиях администраций рать чиновников всяческих рангов, думаю, и ему окажется не по силам. По рукам и ногам вяжут, в каждую строку норовят лыко вставить… И ладно бы, только денег хотели — нет, тянут решение любого, даже пустякового, вопроса, устраивают многомесячную волокиту…

Мои раздумья прервала трель телефона.

Ага, вот и иллюстрация к речи президента! На дисплее высветилось имя Альберта Николаевича, нашего юриста. Он уже месяц как отбыл в командировку, с целью оформить разрешение на строительство нового завода. Юристом он был хорошим, и отличался толковостью. Да вот что-то у него там не складывалось, и я понимал, что сейчас на меня обрушится поток жалоб.

Однако, жаловаться он не стал. После обычных приветствий твердо сказал:

— Я тебе, Алексей Германович, так доложу: не видать нам разрешения на строительство завода до осени.

— Что так? И почему до осени-то?

— Тут такое дело… Не город, а божеское наказание! Полное безвластие и в районной, и в городской администрациях. Понимаешь, год назад убили городского главу, а его зам, который месяц исполняющий обязанности, ни одной бумаги подписывать не хочет. Я уж и так к нему подходил, и этак — ни в какую! А от него зависит самое главное — подписать постановление о выделении земли. Ты ж меня знаешь, я уже всех обошел, и в Земельном комитете был, и со всеми уж и договорился. Мне и съемочку сделали, и акт по геологии на руках, и проектанты уже вовсю проект по месту привязывают — да только без его поганой подписи вся моя работа насмарку!

Я нахмурился. Если Шалевич говорит, что до осени, значит, в самом деле до осени… Черт, ужасно жалко время терять! На всякий случай я спросил:

— Альберт Николаевич, может, тебе у районного главы попытать успеха?

Он вздохнул:

— Тут дело еще хуже. Действующий глава уже полгода под следствием находится, и, на нашу беду, как раз за спекуляцию землей. При слове «земля» у районных чиновников делаются испуганные лица, и они бегут от меня, как от прокаженного.

— Вот незадача. Бросить бы этот участок — да уж больно заманчиво: и железнодорожная ветка, и рынок рабочей силы, и расположение географическое прекрасное…

Альберт Николаевич вздохнул:

— А места какие здесь, м-м-м! Знаешь, вся красота среднерусской природы. Вот уйду на пенсию, переберусь с Верой Васильевной в такой городок, да и заживем себе потихоньку…

Я насторожился:

— Что-то тебя, Альберт Николаевич, на лирику потянуло. Не иначе, за женой соскучился? Сам посуди: одного главу грохнули, а другого посадили — и это ты называешь тихим городком?

— Да мне-то что? Я — человек маленький, живу тихо. — Он кашлянул. — Я, собственно, звоню с тем, чтобы предупредить: у Веры моей юбилей через неделю, так что, если можно, я пару недель отпуска возьму.

Я заулыбался. Веру Васильевну мы все хорошо знали: на все наши корпоративные сборища она неизменно являлась с пирогами и тортами собственного изготовления.

— Конечно! Да что отпуск, давай, я созвонюсь с Катериной, она вам в Карловых Варах санаторий устроит, а мы оплатим.

— Санаторий — дело хорошее, но к Вере на юбилей куча гостей и родственников наедет, так что ничего у нас не выйдет.

— И ладно. Тогда давай так — разъедутся гости, и вы с Верой на отдых отправитесь. Ты же знаешь, Катерина все сделает, как надо. Так что можешь ехать домой, а я пока подумаю, может, удастся найти какие-нибудь рычаги, и сдвинуть это дело.

Учитывая разницу во времени, звонить Катерине, исполнительному директору нашего пражского филиала, было еще прилично. Она сразу вникла в проблему, и пообещала все устроить.

Избавившись от одной проблемы, я нашарил сигареты и вышел на веранду.

Может, и в самом деле, бросить этот участок и поискать другой?

Я вздохнул, и полез за записной книжкой.

Лениво листая страницы, наткнулся на имя Ленки Каратаевой. Как же я забыл, она ведь родом именно из этого города! Когда-то, еще в институте, мы у нее в гостях были, такой типично русский хлебосольный дом. Я тогда мотоспортом увлекался, мы с ребятами приезжали на соревнования, так они всю нашу команду зазвали, и накормили до отвала, а отец Ленкин с ремонтом машины нам здорово помог: он директорствовал в каком-то транспортном предприятии.

Впрочем, она давно не Каратаева, а Городецкая. Если, конечно, не разобралась давно, какой подарок ее Илья, и не направила его куда подальше. Рожа у него всегда была красивая, и бабы на него сразу западали, хотя парень он был так себе. Ни одной хорошенькой юбки он не пропустил, но вот Ленку было отчего-то особенно жалко: девчонка она была очень хорошая. Кажется, после тех соревнований у них с Ильей все и началось.

Конечно, все узнали об их романе, и ждали обычного финала. Но, то ли Илья присмирел, то ли действительно влюбился по-настоящему, а только после четвертого курса они поженились. Ленка успешно написала два диплома, свой и Ильи, блестяще защитилась сама и дотащила до защиты своего благоверного. Потом мы все разъехались, на ежегодные встречи выпускников Городецкие не приезжали. Мне кажется, Илья чувствовал, что однокурсники его недолюбливали, и к встречам не стремился. А Ленка… Вот ее я с удовольствием бы повидал.

На пятнадцатилетии окончания института я встретил много знакомых, и мы, конечно же, обменялись адресами и телефонами. Поэтому я вернулся в комнату, и начал методично обзванивать всех.

Через полчаса безрезультатных поисков я разозлился: не мог же человек пропасть в никуда!

Поразмышляв, принес атлас автомобильных дорог, убедился, что ехать-то всего ничего и решение пришло само. На месте все посмотрю, заодно и с Ленкой повидаюсь.