Таким образом, возможно, что в основе плана развертывания польской армии, кроме желания «ничего не отдавать», вообще не было никакой ясной оперативной идеи; существовал лишь компромисс между необходимостью обороняться от превосходящих сил противника и прежними заносчивыми планами наступления. При этом одновременно впадали в заблуждение, считая, что немцы будут вести наступление по французскому образцу и что оно скоро примет застывшие формы позиционной войны. Интересным в этой связи является секретное сообщение, которое мы получили незадолго до начала войны, о том, что поляки якобы собираются предпринять наступление. Оно поступило из источника, который считался до тех пор весьма надежным, от лица, находившегося в непосредственном окружении президента Польши, маршала Рыдз-Смиглы, главнокомандующего польской армией. В сообщении говорилось, что поляки собираются начать наступление, развернув крупные силы в Познанской провинции. Самым примечательным, однако, было то, что эти планы, как сообщалось, якобы были разработаны по предложению или требованию Великобритании! В сложившейся тогда обстановке это известие показалось нам весьма неправдоподобным. Правда, позднее мы получили подтверждение, что поляки действительно сосредоточили сравнительно крупные силы в Познанской провинции, хотя удар немецкой армии на Познань был бы для них наименее опасным. Познанской армии суждено было закончить свое существование в сражении на берегах Бзуры.

С другой стороны, у Польши не было недостатка в трезво мыслящих советниках. Как пишет полковник Герман Шнейдер в журнале «Милитервиссеншафтлихе рундшау» от 1942 г., французский генерал Вейган предложил перенести оборону за линию Неман – Бобр (Бебжа) – Нарев – Висла – Сан. Это предложение с оперативной точки зрения было единственно правильным, так как оно исключало возможность охвата со стороны Германии и одновременно обеспечивало значительно лучшие возможности для обороны на речных рубежах от немецких танковых соединений. К тому же эта линия простиралась только на 600 км в противоположность большой дуге в 1800 км, которую образовывала польская граница от Сувалок до перевалов через Карпаты. Но принятие этого предложения означало бы отказ от всей западной Польши с наиболее ценными промышленными и сельскохозяйственными районами страны. Вряд ли можно предположить, что какое-либо польское правительство устояло бы после принятия такого решения. Кроме того, отход на такое большое расстояние, очевидно, не мог бы способствовать принятию французами решения о наступлении на западе, и неясно, не вызвала ли бы отдача всей западной Польши немцам желание у Советов немедленно закрепить за собой свою долю в восточной Польше [22].

Вследствие этого, как об этом сообщает полковник Шнейдер, директор польской военной академии генерал Кутшеба в меморандуме, который он направил в начале 1938 г. маршалу Рыдз-Смиглы, нашел другое решение. Он настаивал на том, что нельзя отдавать «основной стратегический костяк Польши», к которому он относил как промышленные районы – Лодзь, и Верхнюю Силезию, так и важные сельскохозяйственные районы – Познань, Кутно и Кельце. Поэтому он предложил план развертывания, который в основных чертах совпадал с планом, осуществленным в 1939 г., хотя он и предусматривал отказ от защиты коридора и Познанской провинции западнее Варты. Для укрепления обороны Польши предусматривалось построить большое количество укреплений, причем как южнее границы с Восточной Пруссией, так и на большой дуге от Грауденца (Грудзёнз) до Познани, а также на силезской границе от Острово через Ченстохов до района Тешена (Чески – Тешин). Одновременно, однако, имелось в виду оставить «ворота для наступления», через которые в дальнейшем намечалось нанести удар по Восточной и Западной Пруссии, а также Силезии. То, что строительство достаточно мощных укреплений в таком большом масштабе выходило бы за рамки возможностей, которыми располагала Польша, совершенно очевидно. Впрочем, генерал Кутшеба признавал, что Польша уступает Германии в отношении своей военной мощи. Что касается французской помощи, то он относился к ней трезво, считая, что Польша в течение первых 6-8 недель, даже при оказании Францией активной военной помощи в полном объеме, будет предоставлена сама себе. Поэтому он предусмотрел «стратегическую оборону» по переднему краю упомянутого выше «костяка», внутри которого должны быть сосредоточены резервы для последующих решающих операций.

Как уже было сказано, развертывание, проводившееся Польшей в 1939 г., во многом совпадало с предложением генерала. Правда, последний предлагал сосредоточить главные усилия в районе Торн (Торунь) – Бромберг (Быдгощ) – Гнезен (Гнезно), в то время как в 1939 г. скорее можно было говорить о двух таких районах, одном вдоль границ Восточной Пруссии и другом – против Силезии.

Развертывание польской армии в 1939 г., которое имело целью прикрыть все, включая район коридора и выдающуюся вперед Познанскую провинцию, при учете описанных выше возможностей охвата со стороны Германии и ее превосходства в военной мощи могло лишь привести к поражению. Как, однако, Польша вообще должна была действовать, чтобы избежать его?

В первую очередь необходимо было принять решение, отдавать ли только упомянутый генералом Кутшебой «стратегический костяк» или вследствие охвата со стороны Восточной Пруссии, Силезии и Словакии вместе с ним и польскую армию? Эта был тот же вопрос, который я в 1943-1944 гг. неоднократно задавал Гитлеру, когда он требовал от меня удержать район Донца, Днепровскую дугу и т. д.

Ответ, который должна была дать Польша, по моему мнению, был ясным. Польское командование должно было в первую очередь стремиться к тому, чтобы при всех обстоятельствах польская армия могла бы выстоять до тех пор, пока наступление западных держав не вынудило бы Германию оттянуть свои главные силы с польского театра военных действий. Даже если казалось, что вначале с потерей промышленных районов исключается возможность ведения длительной войны, следовало учесть, что сохранение польской полевой армии создавало возможность их возвращения в дальнейшем. Но ни при каких обстоятельствах нельзя было допускать, чтобы польская армия была окружена западнее Вислы или по обе стороны от нее.

Для Польши единственный выход заключался в том, чтобы выиграть время. Жесткая оборона могла быть организована, безусловно, только за линией Бобр (Бебжа) – Нарев – Висла – Сан, причем на южном фланге возможно было выдвинуть оборонительные позиции до Дунайца, чтобы сохранить центральный промышленный район Польши между Вислой и Саном.

Прежде всего, было необходимо предотвратить охват со стороны Восточной Пруссии и западной Словакии. Для этого следовало занять на севере линию Бобр (Бебжа) – Нарев – Висла до крепости Модлин или Вышеграда. Она представляла собой сильную естественную преграду. Кроме того, бывшие русские укрепления, хотя они и устарели, представляли собой хорошие опорные пункты. К тому же из Восточной Пруссии, если и можно было ожидать оттуда удара, могли наступать только сравнительно небольшие по своему составу немецкие танковые соединения.

На юге важно было предотвратить глубокий охват путем обороны перевалов через Карпаты. Обе эти задачи, тем не менее, можно было решить небольшими силами. Развертывание польской армии перед линией Бобр (Бебжа) – Нарев было такой же ошибкой, как и то, что крупные силы были выдвинуты в коридор и выдающуюся вперед Познанскую провинцию.

Если бы согласно описанному выше плану северный и южный фланги были бы полностью обеспечены от глубокого охвата со стороны немцев, то в западной Польше можно было бы в основном вести маневренную войну. При этом надо было отдавать себе отчет в том, что главный удар германской армии следовало ожидать со стороны Силезии. К этой мысли можно было прийти, во-первых, потому, что железнодорожная и дорожная сеть позволяла здесь быстрее сосредоточить крупные силы, чем в Померании или тем более в Восточной Пруссии, во-вторых, потому, что направление удара на Варшаву было с оперативной точки зрения наименее выгодным, так как здесь необходимо было наносить фронтальный удар, и поэтому оно было наименее реальным.