В самолете. Широкий салон. Похоже, это «Джамбо». Самолет несколько раз сильно кренится набок – то вправо, то влево. Пассажиры сидят спокойно, не паникуют. «Обычно в «Джамбо» крен не ощущается",- подумала Паприка. Потом кадр меняется – мы в помещении. Темная комната в традиционной японской усадьбе. Паприка и Конакава идут по коридору. Видят, как на кухне с дощатым полом женщина средних лет стирает белье.

Паприка нажала на паузу.

– О, даже такое возможно? – удивился Конакава.

– Где эта усадьба?

– Не знаю.

– А женщина кто?

– Я с ней незнаком.

– Кто-нибудь… похож на нее?

– Ну-у…

– Можете предположить, кто бы мог заниматься хозяйством на кухне такой старой усадьбы?

– Скорее всего,- спустя какое-то время заговорил Конакава,- это мать.

Однако было видно, что он сплутовал.

– Красивая женщина.

– Думаешь?

Паприка сразу поняла: Конакава не считает эту женщину красивой. Может, это его жена появилась в другом облике, но Паприка решила не уточнять, а смотреть сон дальше.

Какой-то сад. Возникла собака и тут же исчезла. Теперь комната западная. Лежит человек. По коридору течет кровь. Возможно, фасад той же усадьбы. И полыхает пожар.

Паприка подумала, что Конакаве приснилось место какого-то преступления. Но полицейский молчал, ничего не объясняя. "С ним придется нелегко",- подумала Паприка. Но опыта у нее достаточно.

Вход в роскошное здание, внутри в самом разгаре банкет. Конакава пытается туда попасть, но перед ним стоит мужчина, похожий на охранника, и не пускает.

Паприка остановила кадр.

– Кто он?

– Его помню. Это чье-то посольство. Я просил охранника, чтобы впустил, потому что в здании бомба. А он не пускал. Говорил, хочу проникнуть на банкет.

– В реальности так было?

– Нет.- Конакава постепенно становился разговорчивее.- Точно. Как назло, в тот момент я был во фраке.

– Почему?

– Меня пригласили на тот банкет. Но я, растяпа, забыл пригласительный.

– То есть охранник посчитал, что вы пытались проникнуть в зал под предлогом поиска бомбы?

– Но бомба-то действительно была,- сокрушенно произнес Конакава.

Следующая сцена. Лицо охранника вытягивается.

– Что случилось?

– Ая ему сказал, что заложил бомбу сам,- улыбнулся Конакава.

Дальше. Конакаву наконец-то пропускают, а в помещении полно гостей. И почему-то разложены книги, будто на книжной ярмарке. Вдруг Паприка заметила в толпе чье-то лицо, приблизила изображение – и изумилась. То было лицо Сэйдзиро Инуи.

– Кто это? – не сдержавшись, выкрикнула Паприка-Ацуко.

Конакава озадаченно посмотрел на нее, не понимая, что ее взволновало.

– Не знаю.

– А почему он тогда появился?

– Сейчас припоминаю, что видел его во сне. Хотя лицо незнакомое. На самом деле, похож на моего отца. Только без бороды.

Почему это изображение примешалось ко сну Тосими Конакавы? Исходя из конструкции модуля, трудно предположить фрагментарное появление записи сна другого пациента.

– Что-то случилось? – поинтересовался Конакава, бросив взгляд на изумленную Паприку.

– Подождите-ка.- Паприка еще больше увеличила лицо Сэйдзиро Инуи и распечатала на принтере.

– О, даже так умеете,- опять восхитился Конакава.

– Идем дальше.- Паприка сняла изображение с паузы.

Заметив поразительную схожесть неизвестного человека с собственным отцом, удивился и сам Конакава. На этом сон прервался и полицейский проснулся. Дальше на записи через длительные промежутки проскальзывали только обрывки снов.

– Вы почти не спали,- вздохнула Паприка.- Это тяжело, но у вас организм крепкий. У простого человека днем бы слипались глаза.

Конакава задумался, всматриваясь в портрет Сэйдзиро Инуи.

– Что-то не так? – спросила Паприка.

– Вы удивились при виде этого лица,- сказал Конакава.- Вы, похоже, знаете этого человека?

За едой Конакава был неразговорчив, и Паприке оставалось лишь самой задавать наводящие вопросы, чтобы подвести его к скрытому смыслу сна.

– А что, «Джамбо» сильно болтало?

– Да уж.- У Конакавы не было аппетита, но из вежливости он через силу ел яичницу.- Сам я на «Джамбо» летаю нечасто, но не думаю, что его может так болтать.

– Точно.

Паприка ждала, что Конакава скажет дальше, но тот жевал ветчину.

– А у вас на работе сейчас нет никакой «болтанки»? Конакава еле заметно улыбнулся. Видно, азы психоанализа ему знакомы.

– В смысле, «Джамбо» – Полицейское управление метрополии?

– И никто не замечал, что внутри все настолько шатко.

– Да уж…- только и произнес Конакава, а сам задумался, пропустив толкование Паприки мимо ушей.

Та, не получив пищи для анализа, продолжала:

– Ненадолго появлялась собака.

– Собаку держали, когда я был маленьким. Отец.

– И во сне была та же собака?

– Похоже, да.

– Вы ее любили?

– Да. Только я как-то раз вывел ее на улицу, и ее сбило…

– Она погибла?

– Н-да,- кивнул он.

Паприка присмотрелась к лицу Конакавы, но так и не поняла, по-прежнему ли он считает себя виноватым перед собакой.

– Насколько я понимаю, там проскальзывали фрагменты ваших расследований?

– Да, как только проснусь – забываются. Но я действительно их видел,- неожиданно добавил Конакава и вдруг увлеченно заговорил: – Помните громкое убийство управляющего большого поместья в Хатиодзи? По-прежнему не раскрыто. Мне случается видеть нераскрытые дела во сне. Однако странное дело: раскрытые – никогда.

Паприка улыбнулась:

– Вас так поглощает работа, что вы пытаетесь распутывать преступления даже во сне.

– Да уж.- Конакава посмотрел на Паприку. Лицо его было серьезным.- Сон ведь такая штука, верно?

– Да, есть примеры, когда во сне отыскивали ключ к раскрытию преступления.

– Я о таком слышал.- Конакава опять задумался.- Только в той усадьбе возник пожар, хотя на самом деле его не было.

– Так, пожар. Что может быть с ним связано?

– Мне не приходилось вести дела о пожарах,- ответил Конакава. Он явно смотрел на все сквозь призму работы.

– Скажем, какой-нибудь пожар поблизости от дома, пусть даже в прошлом?

– Нет, ничего.

Конакава лишь отвечал на вопросы, а сам ничего не добавлял. Некоторое время они молча пили кофе.

– Говорите, фуршет проходил в посольстве?

– Да.

– И то было настоящее здание посольства какой-то страны?

– Нет, я просто подумал во сне о посольстве.

– Что вас может связывать с этим зданием?

– Ничего особенного. Возможно, где-то видел – и только. Похожих зданий много.

Но теперь здание припоминала сама Паприка. Она только что поймала себя на этой мысли и удивилась. Где она его видела? Необходимо распечатать и этот кадр.

– Вы часто ходите на вечеринки?

– Нет, редко… хотя приглашают,- замявшись, продолжал Конакава.- Вместо меня стала ходить… жена. Там один задругам у нее появлялись новые знакомые. Теперь ее приглашали и они.

– Выходит, почти каждый вечер?

– Положим, не каждый, но часто,- усмехнулся Конакава.

– Началось недавно?

– Лет шесть-семь назад.- Конакава посмотрел на Паприку так, словно хотел сказать: «Поэтому причина бессонницы – в другом».

И раз уж полицейский отзывался, Паприке следовало вести беседу дальше.

– А раньше какие увлечения были у супруги? Конакава задумался, поэтому Паприка спросила наугад:

– Читать любила?

Конакава поднял голову.

– Действительно, в том банкетном зале мне попались на глаза стенды с книгами. Я бы не сказал, что это у жены увлечение, но прежде она любила читать. Это что же получается? Во сне проявилось мое желание, чтобы она перестала ходить на вечеринки и сидела дома – пусть даже с книжками? – Лицо Конакавы озарилось улыбкой.

– Думаю, да,- улыбнулась ему в ответ Паприка.- А, вот еще что… Кто родители вашей супруги?

– Ее отец – полицейский,- ответил Конакава с легкой гордостью.- Как, впрочем, и мой.