Аравийский полуостров занимает огромное пространство. По прямой линии от юго-восточной оконечности Рас аль-Хадд в Омане до Алеппо в северо-западной части Сирийской пустыни он насчитывает 2500 километров. При использовании ездовых животных для преодоления такого расстояния потребовалось бы сто дней непрерывного пути. Координация людей и войск на таких пространствах — не простая задача, и только особые обстоятельства ранних исламских завоеваний сделали возможным ее решение.

Большая часть Аравии — пустыня, однако пустыня пустыне рознь. Если у иннуитов существует тысяча названий для разного рода снега, то у аравийцев должно было быть не меньше для наименования разных видов песка, щебня и камней. Одни пустыни, такие как знаменитая Пустая Четверть (Руб эль-Хали) в центре Южной Аравии, представляет собой песчаные барханы — ландшафт, в котором никто не может существовать и который решатся преодолеть только самые закаленные или безрассудные путешественники. Но большая часть пустынь не такова. Их поверхность чаще покрыта не песком, а россыпью камней, и эти пустынные места нетрудно пересечь. Земля чаще плоская или холмистая — эти низкие, пологие и безликие холмы с редкой растительностью в вади (речных руслах пересыхающих летом рек) для нас выглядят неприютными и непривлекательными. Но совсем иначе виделся этот ландшафт жившим здесь бедуинам. Для них каждый холм имел свое лицо и название — едва ли не собственную индивидуальность. Ложбины вади, ровные или каменистые, предлагали каждая свои блага. Обитатели Аравии хорошо знали пустыню, и, пожалуй, можно сказать, любили ее. Поэты древней Аравии с наслаждением именуют холмы и долины, где стояло лагерем, сражалось и любило их племя. Для них пустыня была и подательницей благ, и угрозой.

Арабоязычные кочевники пустыни чаще всего известны европейцам под названием бедуинов, и я в дальнейшем буду пользоваться этим термином. О живущих в пустыне арабах упоминают еще ассирийские записи от начала первого тысячелетия до нашей эры и далее. Они были неизменной принадлежностью пустынного ландшафта, однако оседлое население Плодородного Полумесяца, на информацию которого нам приходится полагаться, воспринимало их как «чужаков» — известных лишь понаслышке чужаков, изредка вторгавшихся в населенные земли для грабежа, но всегда возвращавшихся или изгоняемых в свою пустынную твердыню. Арабы почти не имели политической истории, и в древности их вожди жили и умирали, не оставив следа для потомков, кроме как в памяти своих соплеменников и подданных. В III веке нашей эры арабы оставляют заметный след в летописях. В это время царица Зенобия, жив-шая в торговом городе Пальмира на большом оазисе в глубине Сирийской пустыни, создала царство, охватившее большую часть Среднего Востока. Чтобы восстановить контроль Рима над этими областями, понадобилась серьезная кампания римского императора Аврелиана в 272 году. Царство Зенобии оказалось недолговечным, однако люди, говорившие на арабском, впервые доказали свою способность завоевывать и, хотя бы ненадолго, удерживать города Плодородного Полумесяца.

В скалистой местности к юго-востоку от Дамаска, там, где черные базальтовые скалы, окружающие плодородный Хавран, уступают место каменистым осыпям и песку Сирийской пустыни, стоял римский форт Немара. Немара был одним из самых отдаленных форпостов римского мира: расположенный вдали от портиков и фонтанов Дамаска, он затерялся в бесплодной пустыне, протянувшейся до самого Ирака. За стенами форта есть простая могила с надписью на надгробной плите. Надпись сделана древним наба-тейским письмом Петры, но язык, несомненно, арабский. Надпись увековечивает память некого Амрулькайса, сына Амра, царя всех арабов, и утверждает, что он завоевал земли Химйара в Йемене. Она сообщает также, что он умер «в благополучии» в 328 году. Это надгробие чрезвычайно интересно: единственный документ той эпохи, который показывает развитие у арабов идеи своей идентичности, отдельной от римлян, нубийцев и других. Мы не знаем, скончался ли Амрулькайс в старости в своем шатре, или в военном набеге на Сирию, или в мирном торговом путешествии к границам римского мира, или, как намекают некоторые арабские источники, обратившись перед смертью в христианство. Его последний приют символизирует как национальную идентичность древних арабов, так и их тесные контакты с Римом и Персией, владения которых граничили с их родной пустыней.

К VI веку нашей эры зародившееся самосознание арабов развилось сильнее. В этот период над Плодородным Полумесяцем доминировали две великие империи: Византин в Сирии и Палестине и персы Сасаниды в Ираке. Обе эти мощные силы вынуждены были так или иначе справляться с проблемой, которую представляли кочевые арабы на пустынных окраинах их владений. Римляне, с типичной для них предприимчивостью, проложили дороги для перемещения войск, охранявших пограничные области и возвели форты — «лимы», защищавшие богатые города и селения внутренней части страны от разграбления арабами. Поддерживать эту систему было трудно: сложно было обеспечивать людьми гарнизоны таких отдаленных фортов, как Немара, а главное, это требовало больших расходов. Если бы мы больше знали о персах Сасанидах, мы, вероятно, убедились бы, что и они сталкивались с той же проблемой.

На протяжении VI века обе великие империи пытались найти альтернативные пути защиты пустынных границ и обратились для этого к зависимым царствам. В сущности, они использовали арабов, чтобы справиться с арабами. На сирийской границе византийцы использовали могущественную династию, известную в истории как Гассаниды. Вождей Гассанидов наделили греческими административными титулами филархов и выплачивали им субсидии за то, что они поддерживали мирные отношения с бедуинами. Посредством подкупа, дипломатии и родственных союзов Гассаниды удерживали границу с пустыней, выступая посредниками между византийскими властями и кочевниками. Кроме того, они приняли христианство — правда, монофизитского толка, которые власти в Константинополе все более склонны были рассматривать как ересь. Вожди Шссанидов вели удобный полукочевой образ жизни. Весной, когда окраина пустыни покрывается свежей зеленью, они разбивали шатры в Джабийе на Галанских высотах и принимали там племенных вождей, являвшихся с визитами, чтобы засвидетельствовать свое почтение, и, несомненно, в денежном эквиваленте. В другие месяцы они располагались у большого собора Святого Сергия в северной части Сирийской пустыни, в Русафе. Они не жили в римском городе, но выстроили каменный зал для аудиенций пример-но в миле к северу. Вокруг него они разбивали свои шатры, и арабы, совершая паломничество к гробнице святого, навещали и гассанидского филарха.

В тысяче миль на восток через Сирийскую пустыню располагались те, кто удерживал границу пустыни для Сасанидов. Лахмиды, кажется, вели более оседлое существование, чем Гассаниды, и их столица в Хире, там, где пустыня переходит в возделанные земли Нижнего Евфрата, была настоящим арабским городом. Лахмиды, как и Гассаниды, были христианами. Кроме того, они оказывали большое покровительство ранней арабской литературе. Поэты и повествователи стекались к их двору, и, возможно, именно здесь была окончательно разработана арабская письменность, которая вскоре будет использована для написания Корана и летописи первых завоеваний. Арабская национальная идентичность набирала силу. Арабы еще не были готовы к завоеванию великих империй, но создавали единый язык и постепенно вырабатывали культуру.

Многие арабы жили как бедуины, кочуя и существуя буквально в состоянии анархии, то есть отсутствия правительства. Жизнь этих кочевников зависела от их скота, в первую очередь баранов и верблюдов. Различные виды скота определяли отличия в образе жизни. Во внутренних частях пустыни кочевники разводили верблюдов. Верблюды способны обходиться без воды более двух недель, что давало бедуинам возможность удаляться от обитаемых мест и пользоваться разбросанными по пустыне пастбищами и удаленными источниками воды в местах, куда за ними не могла бы последовать ни одна имперская армия. Рогатый скот, бараны и козы, гораздо менее выносливы. Их нужно ежедневно поить, они не способны питаться редкой жесткой травой, на которой выживают верблюды, и, кроме того, их надо доставлять на рынок ко времени продажи и забоя. Кочевники-овцеводы жили в переделах досягаемости от населенных земель и потому теснее взаимодействовали с оседлым населением, чем кочевники из внутренних частей пустыни. Кочевники, разводившие верблюдов, были более независимы. Они-то, защищенные пустыней от любой атаки, и формировали военную аристократию арабов.