Поскольку у меня была прерогатива стороннего наблюдателя, я мог наблюдать все ключевые моменты сюжета. Я уже знал, чем это кончится для девушки, но во сне, как и в жизни, чужие проблемы меня совершенно не волновали.

— Ребята, давайте за ней! — крикнул Здоровяк и рванулся в сторону тропинки, уходящей в лес.

Вся компания побежала и спустя минуту скрылась в лесу. Я еще секунду наблюдал пустую платформу, а потом оказался среди деревьев. Мой взгляд двигался параллельно с движением бегущих за девушкой парней. Почему-то их камуфляж совершенно не терялся на фоне леса. Один из парней свернул за очередной поворот и запутался в ветках, валяющихся на дороге. Неожиданно, вопреки своему пофигизму, я пожалел, что он не свернул себе шею.

Вскоре за еще одним поворотом впереди показалась фигура девушки. Она спокойно, гуляющей походкой, шла по тропинке метрах в пятнадцати. Хотя преследователи явно не прятались, а наоборот что-то кричали, до последнего момента девушка ничего не замечала, погруженная в свои мысли. Когда же она наконец удивленно оглянулась, на ее милом личике отразился испуг и она, интуитивно поняв, что просто так за ней такая компания не побежит, бросилась вперед. Опыта бега в каблуках по лесу у нее явно не было, и первый же корень, торчащий на дороге, ее остановил. Она упала, и ее тут же догнал здоровяк, бегущий впереди всех. Объясняться в любви он ей не стал, а вместо этого ударил по лицу.

Особого желания наблюдать эту сцену во всех подробностях у меня не было, и взгляд, послушавшись невысказанной просьбы, сместился далеко вверх. Так далеко, что стали видны только вершины деревьев с высоты птичьего полета. И слава богу. Я современный человек и уже привык к ужасам, творящимся на каждом углу. Убийства, изнасилования, взятие заложников, все это является, как бы, частью нашей жизни. И в то же время не нашей. Мы уже привыкли без содрогания смотреть статистику «Дорожного патруля» и не думаем о том, что за каждой цифрой стоит человек. Человек со своей жизнью. Но нам-то об этом думать совершенно не нужно. Сделать мы ничего с этим не можем, а нервы нам и так столько всего портит, что для заботы и сострадания нервов просто не остается. И поэтому я, уже по привычке рядового гражданина, завалил сочувствие грузом своих собственных, пусть мелких, но своих, проблем. В конце концов, сама виновата. Нужно быть внимательнее в наше время. И что я мог бы сделать? Любой из этих громил одним мизинцем остановит все мои сбивчивые уговоры прекратить… И вообще, перед кем я оправдываюсь?…

И неожиданно я услышал ЭТО. Это был Крик. Он разнесся над зеленым лесом, вспугнув птиц с деревьев. Мое, как мне казалось, огрубевшее от нашей реальности сердце вздрогнуло. Нельзя простыми словами описать, что я услышал в этом Крике. Это была боль, это было отчаяние и… это была безысходность. Да, это была смертельная безысходность…

Я вскинулся и судорожно вдохнул воздух. Сидящая рядом старушка подозрительно резанула взглядом. Но я не видел ничего вокруг. В ушах стоял этот Крик. Крик девушки. Я знал, что это был всего лишь сон, но этот Крик все еще звучал в моей голове и не желал замолкать. Иногда случается что-то, что затрагивает струны души. Но этот Крик не просто затронул эти струны, он сыграл на них похоронный марш. Я был совершенно уверен, что человек, издавший этот крик уже мертв. Что-то сломалось в девушке с этим криком. И еще я был совершенно уверен, что если девушка и останется в живых, то все равно уже будет не живой. Всего лишь куклой, которой место в психиатрической лечебнице. Однако… Ведь это же всего лишь сон! Если бы я умел молиться, то взывал бы всеми молитвами к Богу, прося не допустить ничего подобного с этой девушкой, со всеми девушками.

Я все еще сидел и пытался разобраться в себе и в том, что мне приснилось. Я уже несколько раз бросал боязливые взгляды на девушку, пытаясь уловить что-то… а в ушах все еще стоял этот Крик. Но вот объявили какую-то станцию, и девушка резво вскочила, скинув с колена, только что очутившуюся на нем руку Здоровяка. Здоровяк пьяно-удивленным взглядом посмотрел на свою руку и перевел взгляд на удаляющуюся девушку.

Это было не просто «де жа вю», это был мой сон. С точностью до самых мелких подробностей.

Вот здоровяк толкнул своих друзей и они поспешили к выходу, расталкивая на своем пути людей. Почему-то именно сейчас меня удивило то, что они не сказали друг-другу не слова. Как будто это для них уже привычное дело, ни с того ни с сего вскакивать и бежать за девушкой.

Я сидел в полном ступоре. Крик все еще звучал у меня в голове, и если была хоть малейшая вероятность развития событий так же, как и во сне, я должен был попытаться это остановить. Меня останавливало не это. Что я мог сделать? Я, против шести человек… это смешно. Но медлить было нельзя и, подстегиваемый звучащим в голове криком девушки, я начал действовать. У моей худобы был один явный плюс — компактность. Поэтому, когда Здоровяк и компания были еще на пол пути к выходу, я резко вскочил, чем заслужил еще один режущий взгляд старушки, и вылез через форточку поезда. Как я умудрился не застрять, я не знаю, потому что это был довольно сложный акробатический трюк. Я оказался на платформе метрах в пяти от удаляющейся спины девушки и на таком же расстоянии от открытых дверей, из которых через несколько секунд должны были выскочить насильники. Очень кстати поезд издал длинный гудок, благодаря которому девушка не услышала, как я прыгнул с платформы в густые заросли крапивы, как раз недалеко от тропинки, на которую она вскоре свернула.

Только в зарослях крапивы я начал осознавать всю глупость своих действий. Хорошо еще, что я не забыл свой ежедневник. Однако в вагоне я оставил все свои вещи. К тому же я подвернул ногу и, конечно же, окрапивился просто насквозь. Однако, несмотря на видимую глупость, я выбрал очень удачное место. Девушка спустилась на уже знакомую мне по сну тропинку в десятке метров от меня, и как раз в этот момент на платформу высыпали предполагаемые насильники.

Я затаился и начал молиться о том, чтобы Здоровяк не крикнул, как во сне…

— Ребята, давайте за ней!

Черт. Глядя на бегущих по платформе насильников, я совершенно не задумываясь, достал зажигалку и полез за сигаретой. Тут мой взгляд упал на совершенно сухую траву. Лето нынче выдалось жаркое, и сухость царила везде. Уж не знаю, что меня сподвигло, но спустя секунду, я уже хромал по тропинке за девушкой, опережая Здоровяка с компанией примерно на минуту. И, как я и надеялся, точно в том же месте, что и во сне, на дороге валялась огромная куча веток. Уж не знаю откуда она там взялась, но я не долго думая, выхватил из кармана свой ежедневник и… задумался. Под рукой больше ничего не было, а поджигать нужно было срочно. Поэтому я все-таки пожертвовал своим ежедневником. Зажечь его не составило труда, благо вел я его уже целый год и он был весьма толстый. Я судорожно начал вырывать из ежедневника горящие листы и бросать их вокруг. Куча веток тут же вспыхнула и, когда ежедневник кончился, я начал бросать в нее все, что только можно: траву, валяющийся вокруг мусор, ветки. Крик, неумолимо звучащий у меня в голове, заставлял двигаться так быстро, как я еще никогда не двигался. Поднялся жуткий дым, и вскоре я, закашлявшись, отбежал подальше и упал без сил.

Прошло некоторое время, и дыма стало еще больше. Шестеро парней на тропинке так и не появились. То ли они, как я и надеялся, испугались дыма; то ли решили не связываться с психом, хромающим вокруг огромного костра посреди дороги в лесу; то ли просто сон был бредом. В любом случае, я поднялся и, весь грязный, пропахший гарью и потом, пошел обратно к платформе. За моей спиной разгорался пожар, а я шел по дороге с дурацкой улыбкой, потому что в голове больше не звучал Крик. Хотя, запомню я его на всю жизнь.

«Как я уже говорил, я полностью виновен и готов понести наказание. Наказание за то, что поджег этот лес, и вся Москва в течение трех месяцев нюхала дым. Мне даже кажется, что расскажи я кому-нибудь про свой сон, меня отправят в психушку. Может быть. Но ведь может быть и нет?…»