Кажется, что судьбу этих людей отделяет огромный отрезок времени от заключения в тюрьму их двоюродных дедов Альвару и Жоржи в Эворе. Зато их объединяет страх, который сопровождал этих людей всю жизнь во времена инквизиции и губернаторства Луиса. Но, хотя их дядя оказался неприятным человеком, Луис-младший был не более виновен. В свои двадцать с небольшим лет он страдал от юношеской фрустрации, испытывая эротические сны по ночам, которые замаливал, совершая иудейские обряды [731]. Его вера в священное предназначение своей семьи и в то, что он жил в «последние дни» перед явлением Спасителя, возможно, сдерживали упрямую и опасную энергию этого человека.

Но все это свидетельствовало и об эпохе отчаяния среди социальной группы, которая правильно относилась к себе, считая, что ее преследуют более могущественные силы.

На выбеленных улицах города Мехико демонизация была санкционирована моралью. Но в итоге все, что было создано с помощью преследований «врага», легло в основу фундаментализма. А он не сотворил ничего, кроме кодексов ненависти для всех, среди кого родились преследуемые.

В конце XVI века круг инквизиции замкнулся. В Испании угроза со стороны конверсос и лютеран канула в прошлое. (Однако в Португалии дело обстояло иначе, конверсос продолжали оставаться там главным объектом инквизиции).

На минутку нам следует остановиться и вспомнить: конверсос XV века были теми несчастными душами, которых евреи считали христианами, а христиане верили в то, что они — евреи. Спустя сто лет пришла очередь морисков — потомков обращенных мусульман, которых рассматривали в качестве величайшей угрозы национальной безопасности Испании.

Категория была уже готова и ждала их: «старые христиане» в Испании думали, что мориски — мусульмане. Многие мусульмане Северной Африки считали их христианами.

Что представляли собой эти обреченные остатки мусульманской цивилизации Иберии по мнению христиан? Епископ Сегорбе в королевстве Валенсия составил в 1587 г. доклад, где обобщил мнения. Мориски никогда не каялись в своих грехах. Они брали в жены столько женщин, сколько могли содержать. Верили в то, что, убив христианина, спасут свою душу. Они совершали обрезание, соблюдали мусульманские праздники (например, Рамадан) и игнорировали все христианские церковные праздники. Никогда не ели свинину и не пили вино [732].

Они не были христианами.

Остальные доклады того времени оказались столь же уничтожающими. Приставам приходилось силой затаскивать морисков в церковь. Посещая церковь, они надевали свою самую плохую одежду с грязными воротничками. Садились спиной к алтарю. Во время службы закрывали руками уши. Делали непристойные жесты, когда священник поднимал Тело Христово. Многие из них пахали поля и сеяли семена по воскресеньям и в дни христианских праздников [733].

Многие выдающиеся церковники видели собственными глазами, что мориски сохраняли свою веру — ислам. В 1568 г. во время визита епископа Тортозы в поселение морисков Валь-де-Артос в Арагоне они зло заявили ему, что Филипп II угнетает их, принудительно обращая в христианство. Епископ шутливо спросил: «Неужели вы хотите сказать, что все вы мавры?» И некоторые из них ответили ему: «Да, мы мавры!»

Затем епископ спросил их: «Вы говорите только за себя?»

Они отвечали: «Мы все скажем то же самое».

При этих словах взорвался и завизжал весь городок. Некоторые громко выкрикивали: «Мы все скажем то же самое!» [734]

Мы увидим, что попытки обращения этого народа в христианство оказались хуже чем просто бесполезными. Их оставили в холмах на милость судьбы. Здесь предпочитали более не появляться высокопарные эмиссары национальной религии. Поэтому происходило лишь немного искренних попыток интегрировать этих новых овец в общее стадо. «Исламскую угрозу» проигнорировали, пока не пришла очередь обратить на нее внимание в качестве доказательства опасностей для этого мира…

События в Теруэле стали типичным примером того, как заявил о себе новый страх, направленный на морисков. Здесь, как мы помним, в 1484 г. впервые появилась инквизиция в Арагоне. Тогда личная ненависть Хуана Гарсеса де Марсильи к своим родственникам со стороны жены заставила его сыграть роль в истории этого учреждения (см. главу 1). Теперь этот небольшой город, расположенный далеко в глубине страны между побережьем Средиземного моря и кастильской степью, снова оказался главным для сил, действовавших в Испании. Прошло почти сто лет после освобождения Марсильи от своих врагов. Но не имелось никаких оснований полагать, что изменилась мотивация участников инквизиторской пляски ненависти и реванша.

В Теруэле большинство первоначально мусульманского населения добровольно приняло христианство и христианские обычаи в 1400-е гг. [735]Этот процесс продолжался и в начале XVI века. И снова мусульмане города обратились в христианство добровольно и задолго до жестокого принудительного обращения в 1520-е гг. [736]

Эти события в Теруэле ясно подтвердили, что мориски города первоначально добровольно обратились в христианство. Искренность была такова, что их даже называли «старыми христианами» [737].

Поэтому не могло возникнуть сомнений: этих обращенных церковь должна приветствовать. Но оказалось, что у морисков появилась точно та же проблема, с которой столкнулись конверсос на столетие раньше. Обращение превратило их в сомнительную социальную группу, которую можно легко взять под прицел в неспокойные времена.

А поэтому искренность морисков не помешала инквизиции обрушиться на них в 1580-е гг. и провести расследования в городе. Ранее никто не сомневался в том, что эти люди — христиане. Задача заключалась в том, чтобы выяснить, как явно искренние обращенные были доведены до отступничества к исламу. Возможно ли, что это такой случай, когда никому из сословия морисков нельзя доверять, что все они в своих сердцах имеют семена ереси?

В июне 1581 г. в Теруэль начали поступать доказательства против некого Диего де Аркоса.

Аркос жил по соседству в Сан-Бернардо вместе с другими морисками, чьи семьи добровольно приняли христианство более 150 лет назад [738]. Сестра Аркоса Луиза Каминера пришла рассказать инквизиторам: у нее «давно была фантазия [Это так! — Прим. авт.] и намерение прийти и успокоить свою совесть, рассказав все инквизиторам. Но она не осмеливалась прийти раньше, потому что боялась морисков на улице». Почти все жители Сан-Бернардо, заявила она, живут как мусульмане. Мориски Теруэля имеют две общины («алхамас»). Одна из них предназначена для холостых, другая — для тех, кто состоит в браке. Аркос молится как мусульманин и постится во время Рамадана.

В следующем году другой родственник Диего де Аркоса, его брат Хоан де Аркос (Хоан — каталонский вариант кастильского имени Хуан), о котором отзывались несколько иронично, тоже донес на него. К этому времени Диего уже арестовали. Хоан сказал, что много раз говорил своему брату до того, как его схватили, что тот «должен правильно обратиться в христианскую веру и отказаться от ислама. Ведь христианство — это истинный путь для спасения его души и собственности…» По крайней мере, в последнем утверждении никаких сомнений нет.

Доказательства собирались медленно. Хоан сообщил, что вся община жила как мусульмане, что они поклялись друг другу, что будут отрицать это, даже если их схватят инквизиторские власти. Затем Гиль Перес из города Геа де Альбаррасин рассказал, как в 1577 г. очень многие мориски Теруэля пришли на свадьбу в Геа. Там они ели полукруглый пирог с начинкой и мед, фиги и изюм. Все слушали, как «альфаки» (исламский ученый) из Теруэля восхвалял ислам.