— Без комментариев, — говорит Лорен, прикрываясь смехом.

Мы говорим о наших любимых блюдах. Ей нравится паста. Я говорю ей, мне легко. Стейк и картофель. Она рассказывает мне о своих лучших друзьях, Энджеле и Хилари. Как она всегда хотела учиться в городе. Она любит кошек, но у неё аллергия, и если ей нужно будет жить в другом городе мире, то это будет Париж, хотя она никогда там не была. Я говорю ей, что в молодости хотел быть пилотом. Она считает ироничным, что я боюсь высоты. Я шучу, что это, скорее, трагично, чем иронично. Рассказываю ей, что, хоть Эйдан иногда может быть «слизняком», он действительно верный друг. Мы так много говорим, но избегаем очевидного: её жизнь с Кэлом, как я познакомился с Дженной, как всё будет идти дальше, но это хорошо, и это легко, я даже не понимаю, что прошло два часа, пока мне не приходят сообщения Эйдана, спрашивающего, почему я не внизу.

Я должен был встретиться с ним для пробежки. Я не понимал, как уже поздно, и она тоже. Я не хочу уходить от телефона. Кажется, она тоже не хочет, но это, вероятно, хорошая идея, так как уже почти десять. Я желаю ей спокойной ночи, и Лорен говорит мне, не слишком много есть перед сном. В ответ говорю, что не ем столько, и мы наконец разъединяемся. Я чувствую себя хорошо, беседуя с ней. Никакие границы не были пересечены, и теперь я намного ближе к тому, чтобы быть её другом. Я бросаю свои шорты, спортивную обувь и бегу вниз, чтобы встретиться с Эйданом. Он похож на старика, когда дело доходит до времени.

— Чувак, что за чёрт? Ты должен был встретиться со мной здесь двадцать минут назад! — говорит друг, поднимая руки в воздух.

— Потерял счёт времени, — просто говорю.

— И что за тупая улыбка на твоём лице, — подначивает он, толкая меня. Я откидываю его назад.

— Думаю о том, как собираюсь заставить Капитана Америку есть мою пыль, — говорю я, прежде чем рвануть со всех ног перед ним.

— Значит, ты теперь жульничаешь? — кричит он мне.

— Кто сказал, что мы устраиваем гонку? — кричу я ему, прежде чем ускориться и увеличить расстояние между нами. — Тренируешься, тренируешься, а всё ещё медленнее, чем твоя бабушка! — я издеваюсь над ним. Пробежав половину пути, мы оба останавливаемся, чтобы отдышаться.

— Таким образом, ты, похоже, сегодня в настроении «кое-что-получил», — шутит он. Я хмурюсь. — Ты помирился с Дженной? — гадает он.

— Нет, она вернётся домой завтра, — сообщаю я.

— Тогда ты подрочил или что-то ещё? — он смеётся. Я отмахиваюсь от него.

— Ты опоздал на встречу. Ты никогда не опаздываешь, и у тебя была такая «только-что-трахнул» улыбка на лице, — смеется друг.

— Ты идиот, — говорю я, садясь на землю.

— Эй, иногда рука человека может стать его лучшим другом, — говорит он, плюхаясь рядом со мной.

— Я не дрочил. Я разговаривал телефону и не уследил за временем, — говорю я, чтобы его закрыть. Эйдан смотрит на меня с недоверием. — Я разговаривал с Лорен, — поясняю я, и самодовольная усмешка расплывается по его лицу.

— Как долго вы, ребята, висели на телефоне? — спрашивает он озорно.

— Не так уж долго, — пожимаю я плечами. Он недоверчиво смотрит на меня. — Около двух часов, — наконец признаю я.

— Убирайся нахрен! — говорит он, хлопая меня по спине. — Чувак, я могу долго разговаривать по телефону с девушкой, только если я ещё не оттрахал её и это будет мой лучший шанс, или если она чертовски грязная болтушка, — смеётся он.

— Два часа не так уж и долго, — я пожимаю плечами.

— Ладно, ты прав. У вас, ребята, есть темы для разговора. Что ты узнал?

— Ну, мы не говорили о многих важных вещах. Я подумал, что оставлю это на тот момент, когда она будет здесь, знаешь, — говорю я, вытаскивая конфетку и открывая её.

— Подожди. Так, ты говорил по телефону два часа просто о всяком дерьме? — он понимающе говорит.

— Я бы так не сказал, — нерешительно объясняю я, и он начинает трясти головой. — Что? — говорю я, вставая.

— Она тебе нравится? — спрашивает он, но больше походит на заявление.

— Да, она классная, и она родила моего ребёнка, — защищаюсь я.

— Ты знаешь, о чём я говорю.

— Это не так. Я хочу быть её другом, а друзьям нужно о чём-нибудь говорить.

— Мы с тобой были друзьями всю свою жизнь, но никогда не разговаривали по телефону, — говорит он, когда мы начинаем возвращаться к дому.

— А-а-а, вот оно что? Ты ревнуешь? — высмеиваю, и он смеётся.

— Как насчет тебя и Лизы? Вы, ребята, говорите так долго? — спрашивает он, складывая руки, и я могу дать ему только тот ответ, который укрепит его доводы.

— Я не собирался столько говорить с ней, — признаюсь я, когда мы начинаем ускорять темп.

— Тебе лучше следить за собой, Скотт, — он смеётся, обгоняя меня. В конечном итоге мы пробегаем около двух миль туда и обратно. Эйдан выигрывает почти на полквартала. Думаю, он хоть чему-то научился в армии.

— Я голоден, — говорит он, переводя дыхание.

— Я тоже, — отвечаю, пройдя остаток расстояния между нами, вдыхая столько воздуха, сколько могу.

— Пойдём, возьмём несколько бургеров, — говорит он, хватая бутылку воды с моего крыльца и уничтожая её.

— Я хочу завтрак.

— Ты всегда хочешь позавтракать в одиннадцать ночи, — говорит друг, скуля, как четырёхлетний ребёнок. — Мы можем взять несколько бургеров, и я могу высадить тебя и добраться до моего следующего пункта тренировки на вечер, — сообщает он с подмигиванием.

— Я собираюсь обжарить немного бекона, — говорю я, направляясь в дом.

— Чёрт побери. Подкинь мне пару яиц, — смеётся он, следуя за мной.

— Так, как её зовут? — спрашиваю я, когда открываю дверь.

— Рейчел, и тело на... — он останавливается посреди фразы, когда мы видим Дженну, сидящую за кухонным столом, сложив руки.

— Дженна, — говорю я счастливо.

— Я подумала, что ты ушёл бегать, — отвечает она тихо, едва улыбаясь. — Эй, Эйдан, — говорит она, бросая быстрый взгляд на него.

— Как оно, Дженна? — отвечает он сухо. Эти двое никогда не имели тёплых отношений. Дженна думает, что он шовинистическая свинья. Эйдан думает, что она высокомерная и скучная, так что мы никогда не зависали все вместе. Я смотрю и возвращаюсь к Эйдану.

— Позавтракаем как-нибудь в другой раз, — говорю я, и он быстро кивает, направляясь к двери. Я запираю её за ним и вижу, как Дженна поднимается с места. Я прислоняюсь к двери, и мы смотрим друг на друга пару секунд. Хочу притянуть её к себе в объятия, но выражение её лица каменное, и я не знаю, как подойти к ней.

— Когда ты вернулась? — нерешительно спрашиваю я, ища кольцо на её пальце, но не находя его там. Моё сердце падает.

— Сегодня днём. Хочешь присесть? — спрашивает она, указывая на сиденье напротив неё. Киваю и выдвигаю стул. Дженна потирает руки, я ловлю шанс и тяну её в мою. Она выпускает воздух.

— Где твоё кольцо? — тихо спрашиваю я. Её глаза смотрят на мои руки, обнимающие её.

— Оно ещё у меня. Я просто пока не решила, куда его деть, — отвечает она, и её руки выскальзывают из моих. — Итак, как дела? — спрашивает, её голубые глаза меня рассматривают.

Когда моя мама болела, это была единственная вещь, которая заставляла меня чувствовать себя лучше. Они были пронзительными и суровыми. Она не позволяла мне жалеть себя. Её взгляд может быть пугающим, он будет очень полезным для неё, когда она станет адвокатом. Я привык, но на этот раз волосы на спине встают дыбом.

Я сажусь на своё место и стараюсь тщательно выбирать слова. Я не ожидал увидеть её сегодня вечером. Думал, что у меня будет время подготовиться, теперь все мои мысли кажутся беспорядочными и толпящимися. Если я сейчас заговорю, выйдет только тарабарщина. Она ждёт ответа. Прошла по меньшей мере минута, а её взгляд всё так же сосредоточен на мне. Чувствую себя экспонатом на выставке.

— Ты меня слышал? — спрашивает раздражительно.

— Ну... — это всё, что выходит из моего рта, и она закусывает губу.