— Еда в зоопарке такая дорогая, а мне сказали, что мои бутерброды хороши, — говорит она с подмигиванием, и я смеюсь, очищая салат, который она мне поручила. Это странно, но с ней я чувствую себя спокойнее. Не так странно, нервно или тревожно.

— Кэйлен любит зоопарк. Она одержима животными, — говорю я ей, беря кусочки помидора, и кладу по одному на каждый кусок хлеба, который она выкладывает на столешницу.

— Крис тоже. Можно было бы подумать, что с тех пор, как у нас появилась ферма, его одержимость животными удовлетворялась, но он всё время умолял нас взять его с собой, — она вручает мне пакеты с замочками, чтобы положить бутерброды. — Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты привезла её сюда, — говорит она, опираясь на столешницу и обращая внимание на меня. Я нервно улыбаюсь и ёрзаю.

— Всё хорошо.

— После всего, что произошло, я знаю, что всё могло бы быть... ты имела бы полное право всё усложнить, и я просто хочу поблагодарить тебя за... Спасибо, Лорен, — её улыбка такая искренняя, что крошечная часть меня хочет её обнять. Миссис Скотт излучает эту материнскую ауру, из-за которой просто невозможно противиться желанию её обнять. И рассказать о своих чувствах. Если бы я могла рассказать ей о них, то сказала бы: «Я отчаянно влюблена в вашего сына и отдала бы почти всё, чтобы он вспомнил, что тоже влюблён в меня». Я бы спросила её: «Как мне перестать это чувствовать?!»

Конечно, не сейчас, но однажды я, возможно, могла бы её обнять. Если не облажаюсь. После того, как бутерброды сделаны, соки, чипсы и фрукты упакованы, мы идём обратно в гостиную, где ситуация с кукольным домиком, кажется всё так же не достигла какого-либо прогресса.

— Ребята, всё упаковано, — объявляет его мама, когда мы входим в гостиную.

— Вы готовы к зоопарку с лучшими животными в мире? — взволнованно спрашивает он, поднимая за собой Кэйлен. Я не могу не улыбнуться. Крис выглядит искренне вдохновлённым идеей.

— Надеюсь, к тому моменту, когда вы вернётесь, я это сделаю, — его отец смеётся, и они с миссис Скотт направляют нас к двери.

— Хорошо повеселитесь, — говорит она, целуя Кэйлен в щёку.

— Я собираюсь собрать кукольный дом, даже если это последнее, что я сделаю, — обещает мистер Скотт, потирая её щёки.

— Я позвоню вам на обратном пути, — говорит Крис, когда мы спускаемся по лестнице.

— Отлично вам провести время, — кричит мистер Скотт.

— Чью машину возьмём? — Крис устраивает Кэйлен на своих руках. По-прежнему немного нереально видеть, как он держит её. Они очень ладят, и возникает такое ощущение, будто он не пропустил ни одного дня её жизни.

— Сиденье в моей, но мы могли бы переложить его, если ты хочешь.

— Хочешь вести? — спрашивает он. Я ненавижу ездить, особенно, если не знаю, куда.

— Не очень. Хочешь сесть за руль моей? — предлагаю ему. Он переводит взгляд на мою машину, и по его лицу распространяется улыбка.

— Конечно, — говорит он. Когда мы подходим к машине, я обмениваю сумку с обедом на Кэйлен, открываю двери и начинаю усаживать Кэйлен в её кресло.

— Можно мне попробовать? — спрашивает Крис.

— Да, — я отступаю назад. Ему требуется немного времени, чтобы отрегулировать и защёлкнуть ремешки, но Кэйлен не капризничает, она улыбается с рукой во рту.

— Я быстро учусь, — говорит он, а затем улыбается мне. Я смеюсь и игнорирую бабочку, порхающую в животе. Мы оба садимся в машину, и он многозначительно настраивает своё кресло. Давненько на водительском месте не сидел никто с его ростом.

— Ты очень короткая, — говорит Крис с усмешкой, застигая меня врасплох. Он не просто назвал меня короткой, он назвал меня очень короткой. Я вспоминаю Дженну и её рост в как минимум пять футов семь дюймов[3] .

— Хм, да, — говорю я, пристёгивая свой ремень безопасности. Если раньше неловкости не было, то сейчас она определённо появилась. Игривая улыбка исчезает с его лица.

— Сказал гигант, — шучу я, чтобы снизить напряжение. Он начинает смеяться, и я присоединяюсь.

— Хорошо, — поддерживает Крис шутку. Я смотрю на него через зеркало заднего вида и тихо выдыхаю. Когда включается радио, начинает играть одна из моих итальянских опер. Я никогда не слушала их, пока мы с Кэлом были вместе, но после рождения дочки Анджела познакомила меня с несколькими, и они удивительно успокаивали. Как будто только траурная певица могла выразить боль, томящуюся во мне, да и Кэйлен всегда хорошо спала под них. После взгляда на лицо Криса я понимаю, что его это не утешает.

— Я могу сменить на что-нибудь другое, если тебе не нравится, — говорю, немного смутившись.

— Это как-то удручающе, — отвечает он с нервным хихиканьем, сворачивая со своей подъездной дорожки на дорогу. Полагаю, когда у тебя депрессия, это успокаивает.

— Отчасти, — признаю я, поскольку оно продолжает играть. — Топ-40 хорошо? — спрашиваю я, поворачиваясь к радио.

— Чуть лучше, — игриво говорит он.

Поездка в зоопарк проходит гладко. Крис ездит как обычный человек, а не как водитель «NASCAR» на гонке, как делал Кэл. Но если бы у нас была Кэйлен, когда мы с Кэлом были вместе, то уверена, он бы не ездил, как маньяк. Возможно. Зоопарк, на самом деле, довольно впечатляет, чтобы соседствовать с таким маленьким городком. Мы провели здесь только два часа, и Кэйлен уснула. Этим двоим действительно интересно вместе.

— Она уснула до того, как нам удалось увидеть медведей, — говорит Крис с искренним разочарованием.

Я смеюсь.

— У неё был хороший забег. Давай устроим обеденный перерыв. Она может проснуться через полчаса или около того, — уверяю его. Мы переходим на площадку для пикника, и я вытаскиваю бутерброды, сделанные его мамой.

— Спасибо, — он берёт один из моих рук. Я вручаю ему дезинфицирующую салфетку, а он приподнимает её забавляясь.

Я действительно сейчас похожа на маму.

Разворачиваю свой собственный бутерброд и кусаю его. Мои вкусовые рецепторы умирают и попадают на небеса.

— О, чёрт возьми, — я стону.

В его глазах появляется блеск.

— Хорошо, не так ли? — говорит Крис, откусывая свой собственный.

— Наверное, это лучший бутерброд, который я когда-либо ела, — проговариваю и снова погружаюсь в него.

— Моя мама делает невероятные бутерброды, — говорит он, съедая свой в рекордные сроки. Теперь я знаю, почему его мама сделала пятерку, хотя нас всего трое. Я хихикаю и вручаю ему ещё один. Крис улыбается. Он выглядит, как Кэл, звучит, как Кэл, но...

— Кроме прогулок по зоопаркам, что ты любишь делать? — спрашивает он в перерывах между укусами, глядя на меня зелёными глазами, и у одинокой бабочки в моём животе появляется друг.

Мы как будто на первом свидании. Ну, кроме того, что наша годовалая дочурка спит между нами в коляске. На самом деле, я чувствую, что пришла поиграть в свидание для Кэйлен. Беру один из соков, упакованных его мамой, и глотаю.

— Большая часть моего времени вращается вокруг Кэйлен, — пожимаю плечами. — Но когда я получаю передышку и не использую её для сна, то пытаюсь втиснуться в какой-то рисунок, — говорю я, опираясь головой на свою руку.

— Рисуешь? Ты в этом хороша? — спрашивает мужчина с любопытством. И теперь у меня дежавю.

— Что ты имеешь в виду? — шучу.

Он смеётся.

— Ну, ты рисуешь фигурки из палочек, — спрашивает он, сминая пластик, в который были обернуты его бутерброды, и бросает в соседнюю мусорную корзину. Чистое попадание.

— Впечатляюще, — шучу я.

— Это мой талант – делать мусорные броски.

— Я могу нарисовать чуть больше, чем фигурки из палочек, — я смеюсь. — А как же ты? Неужели мусорный мяч действительно твой талант? — спрашиваю, пользуясь предлогом чтобы смотреть на него. Он выглядит, как Кэл, у него есть свой голос, но он не обязательно звучит так же. Этот парень отличается: носит футболку и джинсы, играет с детьми и везде шутит. И сегодня, в отличие от дня, когда мы разговаривали в моём номере отеля, он кажется беззаботным, облегчённым, и это освежает.