Рабов дарили, отдавали вместо денег за пени и вообще поступали с ними, как со всяким другим имуществом.

Раб должен был жениться только с согласия своего господина и потом числился женатым, но дети, прижитые в таких браках, принадлежали не родителям, а их хозяевам. Раб не пользовался властью отца, а брак его не имел того же значения, что браки свободных людей. Женатый раб в законах называется не супругом, а на-ложником, то есть там, кто живет с наложницей.

Даже на волю раб не мог себя выкупить сам, поскольку его имущество считалось собственностью господина. В шведских законах говорится, что, если раба хотели выкупить его родственники, они должны были присягнуть, что вносят выкуп из своего имущества. В случае, если они расплачивались имуществом выкупаемого, господин присваивал его себе как собственность.

С другой стороны, у бесправного раба практически не было и никаких обязательств по отношению к обществу. Так, кроме некоторых оговоренных в законе случаев, раб не мог выступать свидетелем в суде.

Однако когда мать в родах и ее новорожденное дитя умирали и возникал вопрос, кто из них умер прежде, судом принималось во внимание и свидетельство раба. Так же поступали и когда муж, жена и дети утопали все вместе или были сожжены с их домом. По некоторым шведским законам рабыня могла быть свидетельницей на суде, который разбирал вопрос, живым ли родился ребенок. Если домашнее животное причиняло смерть другому такому же или было укушено собакой, то в таких случаях пастух-раб становился законным свидетелем.

Рабы не имели права носить оружие, их не охраняли законы, которые существовали для свободных людей. О человеке, который обращал другого человека в рабство, говорили, что он отнимает у последнего личный мир и безопасность.

Ответственность за поступки раба нес не он сам, а его господин.

Если раб убьет свободного, то, как гласят древние законы, он не называется убийцей его: пеню платит господин. Если раб убьет такого же раба, как он сам, вира взыскивается с того, кому принадлежит убийца.

За убийство свободного человека, совершенное рабом, взыскивается большая вира с его господина, которого также обязывают выдать раба. Если же раб-убийца бежал, то его хозяин платит дополнительную виру.

За удар, рану или побои, причиненные чужому рабу, в пользу его господина взыскивается та сумма, в какую оценена была жизнь раба.

Если же хозяин раба отказывается платить за совершенное им преступление и предлагает выдать преступника для казни, какую назначит обиженный, тогда раба в дубовом ошейнике вешают на столбе у двора господина: повешенный должен был оставаться там до тех пор, пока не отгниет ошейник. За срезку этого дубового ошейника взимался громадный штраф. Как полагают историки, столь жестокое наказание для хозяина (смердящий труп его раба) было избрано для того, чтобы отучить владельцев треллей «отлынивать» от выполнения обязательств по проступкам их рабов.

Само слово «трелль» считалось одним из самых обидных ругательств. Всякий, назвавший так свободного, подвергался одинаковому наказанию с виновным в содомском грехе.

Смерть от руки раба считалась самой позорной.

В сагах часто говорится, что душа раба уже видна при первом взгляде на его лицо. Сама жизнь рабов, полное их бесправие и абсолютная униженность должны были до такой степени уязвлять и разрушать душу что человек постепенно мог потерять все свои лучшие качества. Трусость, вероломство, леность считались отличительными свойствами рабов. Когда в одной из песен «Старшей Эдды» королю Гуннару принесли сердце раба Гьялле, он сразу увидел, что это сердце труса — так оно дрожало от страха.

На Севере держали не более рабов, чем было нужно для полевых работ и других занятий. Золото и серебро, земля и рабы, звериные рога и постель считаются в шведских законах главными ценностями бондов.

Однако с рабами никогда не обращались жестоко без нужды. Законы обязывали хозяев заботиться о воспитании детей рабов. Если господин хотел доказать свои права на раба, рожденного в его доме, то должен был принять присягу и подтвердить ее клятвой свидетелей и 12 посторонних лиц, что этот раб на его дворе родился, питался молоком матери, покрыт был одеждой и лежал в колыбели.

На всяких пирах, в торжественных случаях, например при жертвоприношениях, сговорах, свадьбах, поминках, скандинавы не обделяли угощением и рабов. Известен даже случай, когда рабы, пируя на зимнем празднике, по оплошности дали убежать пленникам.

За рукоприкладство по отношению к рабу во время пира взыскивалась такая же цена, как и за рукоприкладство по отношению к свободному человеку

Добрые господа не только позволяли рабам иметь собственные сбережения, но и позволяли выкупаться на волю трудовыми деньгами.

У Эрлинга Скьяльгсона, знатного и сильного норвежского бонда, в усадьбе постоянно работало не менее тридцати рабов. Он назначал им поденную работу, а после окончания ее, в остальное время, вечером и ночью, они могли работать на себя. Эрлинг даже дал им землю для посева хлеба. Доходы, получаемые с продажи зерна, он также оставил треллям. А спустя некоторое время назначил цену, за которую они могли выкупить сами себя из рабства. Многие выкупились уже на первый или на другой год, и все, имевшие даже небольшую удачу в делах, освободили себя на третий год. На вырученные деньги Эрлинг купил новых рабов. Но вольноотпущенников он тоже оставил и принимал к себе наемными работниками: одних послал ловить сельдей, других охотиться; некоторые вырубили леса, обработали землю и поставили там себе дворы. Так он помог многим.

После рассказа об Эрлинге становится понятно, почему в сагах часто встречаются сообщения о привязанности рабов к господам. Многие трелли получали свободу за верность, способность к самопожертвованию, спасение хозяина и прочие подвиги.

Когда хозяин или кто-нибудь другой, с его согласия выпускавший на волю раба, решал объявить об этом публично, он брал трелля с собою на тинг, объявлял его мир и безопасность, принимал раба в свое семейство и тем самым слагал с себя ответственность перед обществом за его поступки. После того вольноотпущенник мог быть истцом и ответчиком и приносить присягу.

Однако раб не полностью освобождался от своего хозяина, который должен был за ним приглядывать, и сохранял некоторую зависимость от прежнего господина.

Если же трелль оказывался неблагодарным или непочтительным к господину, то в наказание опять становился рабом. В одном из законов перечисляются преступления, за которые вольноотпущенник снова обращался в рабство: если он поступал неприязненно с прежним господином, соединялся с его врагами, свидетельствовал против него перед судом для чужих выгод, не доказывал ему свое уважение и преданность.

Даже сын вольноотпущенника, в случае проступка против прежнего господина или его детей, присуждался к вторичной уплате выкупа за свою свободу.

Скандинавы считали также, что вольноотпущенник, не умевший пользоваться или прилично распоряжаться домашним хозяйством, не мог быть хорошим гражданином.

Отпущенники вообще составляли низший «разряд» свободных людей, поскольку в обществе того времени полагали, что переход от рабства к свободе должен быть постепенным, оттого-то дети отпущенников имели больше прав, чем их отцы.

В сагах встречается только один пример, когда рабы стали представлять опасность для свободных людей. У Ауна Старого был раб по имени Тунни, которому господин безгранично доверял и сделал его хранителем сокровищ. После смерти Ауна его сын, Эгиль конунг, снова стал обращаться с Тунни, как с рабом. Тогда Тунни бежал из усадьбы, прихватив с собой драгоценности покойного Ауна, и сколотил шайку преступников из таких же рабов. Они нападали на хутора, убивали и грабили. Эгиль решил было убить Тунни, но раб оказался проворнее и сам чуть не убил его. Тунни еще семь раз пытался убить хозяина, пока Эгиль, наконец, не уехал в Данию к королю Фроди Смелому и только с его помощью одолел и убил Тунни.