Наряду с неоспоримыми преимуществами у автомобиля были и недостатки. Каждая поездка несла в себе некий элемент риска. Появилось много водителей, которые отправлялись по воскресеньям без особой цели, просто испытать удовольствие от самого процесса езды. За рулем прекрасных автомобилей нередко оказывались безумцы, стремящиеся поразить сидящую рядом красивую девушку, намного превышая допустимую скорость. Не все дороги были достаточно хороши для автомобильной езды. В результате — дорожные аварии. Их абсолютное число возрастало, но если учитывать непрерывно увеличивающееся количество автомобилей на дороге, то получается, что их относительное число снижалось. Это свидетельствовало о том, что американцы все лучше овладевали искусством вождения. Однако не все вели себя достойно, некоторые, совершив нарушение, приведшее к аварии, скрывались с места происшествия. Некоторые штаты приняли решение: прежде чем садиться за руль, следует сдать экзамен на права.

Был и другой повод для критики: автомобиль может нанести вред общественной жизни. Например, семья отказывает себе в необходимом, чтобы купить «форд» или «шевроле». Разумно ли это? Ведь это влияет на настроение, нарушает нормальные взаимоотношения в семье. Но сторонники автомобиля отрицали эту угрозу. Одна из опрошенных Линдами семей уверяла с энтузиазмом, что совместные прогулки в автомобиле, напротив, объединяют семью, все они одновременно получают удовольствие… Но в том же Мидлтауне при опросе молодежи о главных причинах разногласий с родителями 35,6 процента юношей и 29,6 процента девушек первой назвали автомобиль, который позволяет поехать потанцевать куда угодно, испытать легкое опьянение от быстрой езды, а также предоставляет укромное место, где можно выпить и пофлиртовать.

Кроме того, назывался еще один вред от воскресных прогулок в авто — автомобилисты забывают о посещении церкви: они предпочитают рулить, а не молиться! Служители церкви часто обращали внимание на то, что люди забывают о религиозном долге. Один из пасторов даже посвятил проповедь этой новой разновидности людей — «автомобилистам». Вообразите изумление пастора, рассказавшего во время воскресной проповеди об искушениях Иисуса и задавшего затем вопрос: «Можете ли вы назвать какое-либо искушение сегодняшнего дня, какого не знал Иисус?» Немедленно прозвучал ответ маленького мальчика: «Скорость».

Автомобиль повлиял даже на образ мышления. К примеру, Saturday Evening Post цитировал банкира: «Человек, работающий шесть дней в неделю и проводящий седьмой день на пороге дома, никогда не заработает дополнительно денег, которые находят на больших дорогах жизни». Марка автомобиля оказывала влияние на поведение ее владельца. «Как часто я замечала, — пишет Эмили Пост, — возможно, со скрытым удивлением, что Джон Ситоен, обычно вежливый в общении с окружающими, часто превращается в автократа, когда ведет машину, особенно новую машину! За рулем престижной модели он воображает, что автоматически становится равным любому другому владельцу подобной машины, и ощущает свое превосходство над теми, у кого модели попроще»*.

Это не мешало многим родителям считать, что молодой человек должен уметь брать на себя ответственность, а наиболее простой способ приучить к этому — подарить ему машину.

Андре Зигфрид довольно справедливо отмечает: «Именно автомобиль наиболее очевидно свидетельствует о достатке американцев…. В семье рабочего нередко не только отец, но и достаточно взрослые сыновья имели собственные машины. Очень часто в семье среднего класса и муж, и жена имели по машине. Конечно, это были не машины класса «люкс» с шоферами; в большинстве случаев каждый водил свою машину сам (…). Три или четыре года назад Европа все еще удивлялась тому, что американские рабочие приезжают на завод на собственных машинах, а в штатах этот факт не привлекал внимания: вокруг строящихся зданий, министерств, промышленных предприятий стояли десятки, сотни, даже тысячи машин строителей, служащих, рабочих».

Бесспорно, автомобиль — это фундаментальный аспект американской цивилизации двадцатых годов, господствовавший в повседневной жизни. Как телевидение в наши дни. Очевидно также, что его широкое распространение связано с развитием городов и промышленности. Тем не менее он играл важную роль и в сельской местности.

Сельская местность во Франции и в США — две разные планеты. Все несравнимо: объем пахотных земель, общее настроение и взгляды тех, кто их обрабатывает. Все настолько различно в этих двух мирах: история, география, социология. В сельской местности США мы сталкиваемся с разительными контрастами. То это бескрайние поля, обрабатываемые впечатляющей техникой, где фермер — это и инженер-механик; одним словом, технический прогресс… То нищета, как в «Табачной дороге» [31]или в «Гроздьях гнева»: [32]убогие грязные хижины, где ютятся бедняки, ставшие жертвами стремительно меняющейся экономики. В двадцатые годы остро встал вопрос: как жить в сельской местности, когда «сердце страны» бьется в Нью-Йорке, Чикаго, Филадельфии или Бостоне, когда индустриальное и финансовое процветание преображает США словно по мановению волшебной палочки? Создается впечатление, что фермеры были брошены на произвол судьбы, как дети или безработные. Но это не совсем так.

Показательна даже терминология. В США нет крестьян. Термин «крестьяне» предназначен для европейцев, либо работающих на крупных землевладельцев, либо привязанных к клочку земли скромных собственников, объединенных в общину, служащую фундаментом для современного индустриального общества. Крестьяне — это прошлое. Фермеры — вот настоящее и будущее. Конечно, не все фермеры в Северной Америке являются собственниками. Многие берут землю в аренду, и они составляют, особенно на Юге США, самую бедную категорию. Но цель каждого — стать полноправным хозяином земли, и многие этого добиваются. А аренда земли — всего лишь промежуточный этап. Природные условия способствуют подобной тактике. Во все времена спекуляция землей разоряла или обогащала фермеров. Земля продается, и тем дороже, чем больше она культивирована, чем больше вокруг поселений, шоссейных и железных дорог.

Создание фермерского хозяйства требовало значительных капиталовложений; кроме того, необходимо было знание техники. Немногие из недавно прибывших иммигрантов рисковали стать фермерами. Нужен был хотя бы небольшой американский опыт, чтобы пойти на подобную авантюру. До конца XIX века в США еще существовали нетронутые земли. Те, кого привлекали риск и спекуляция, обосновывались на землях, еще не внесенных в кадастр федеральными органами власти. Незаконно поселившиеся на незанятой земле надеялись окончательно завладеть ею. Они вырубали кустарники, строили дома, начинали возделывать землю, помогали соседям, а когда земля приобретала цену, продавали ее и отправлялись на Запад осваивать новые участки. Этим объясняются непрерывное переселение и основные особенности сельской жизни.

Несомненно, американский фермер любил землю, но не до такой степени, чтобы отказаться от перемещения с места на место. Напротив, в нем проснулся дух коммерсанта, а земля — объект коммерции. Она покупается, она приносит доход, она продается. В результате сельское хозяйство оказалось тесно связанным с финансами. Это был брак не столько по любви, сколько по расчету, возникали частые ссоры, даже желание порвать отношения, но они продолжали оставаться вместе. Если бы не было кредитов, что бы стало с фермерами? А если бы не инвестиции в землю, разве банки не потеряли бы беспримерный источник доходов? Фермеры брали займы, чтобы расширяться; они расширялись, чтобы расплатиться. Они сосредоточивали все свои усилия на одном: получить как можно более высокий доход. Необходимо было постоянно повышать производительность, чтобы получать максимум продукции. Необходимо было выращивать те культуры, которые давали наибольший урожай. Все чаще ограничивались монокультурой — это было продиктовано скорее экономической потребностью, чем климатическими условиями.