Эта профессия, эта военная функция — для всех ли она была открыта? Разумеется, в областях, охваченных волнениями, где временно царила анархия и отсутствовали средства контроля, некие самозванцы могли «узурпировать» военную функцию, «сойти» за рыцарей. Но не они интересуют нас здесь. Мы займемся лишь признанными «законными» milites. Но как достигается такое признание? Скорее всего, через торжественное посвящение в рыцари ( l'adoubement), декларативную церемонию, свершаемую в центрах и символах общественной власти — в замках.

До конца XII века, судя по всему, единственные ограничения к вступлению в militiaбыли чисто материального свойства. Чтобы стать рыцарем, нужно было иметь прежде всего соответствующие физические данные (что исключало слабых, калек, детей и все-таки, как правило, женщин). Но также — и финансовые средства: экипировка рыцаря стоила дорого, а военная тренировка, без которой рыцарь не смог бы выжить в первой же схватке, требовала много свободного времени, которым располагал лишь человек весьма состоятельный. Вот почему доступ в рыцарство фактически (пока только фактически, а не юридически) был открыт лишь для свободных крестьян, владеющих аллодами, а также — для вассалов и вооруженных слуг магнатов, которые их вооружали и снабжали прочей экипировкой или давали средства на ее приобретение. Тексты, разумеется, умалчивают о возведении в рыцарское достоинство юношей низкого социального ранга: церемонии такого рода были недостаточно пышными, чтобы привлечь к себе внимание рассказчиков. Зато они с видимым удовольствием подолгу останавливаются на подобном же обряде принятия в рыцари князей и грандов. Тем более что рыцарское посвящение производно, как мы увидим ниже, от ритуала вручения меча королям и князьям при возведении их в соответствующее достоинство как символа власти, которая им отныне принадлежит.

Вступление в рыцарство остается относительно открытым до конца XII века, далее это явление проявляет тенденцию суживаться перед «неблагородными», а в XIII веке появляются и юридические ограничения, делающиеся с течением времени все более точными и строгими, особенно в тех регионах, где политическая власть крепнет и возникают структуры государства.

Так, в королевстве Сицилия «Ассизы Ариано» ( Assises d'Ariano), составленные по указанию короля Рожера II Сицилийского, требуют от вступающего доказательств того, что по меньшей мере один из его предков был рыцарем. Начиная с 1186 года Фридрих Барбаросса возбранял допуск в рыцарство сыновьям священников, дьяконам, а также крестьянам ( rustici); сеньор, принявший их (в рыцари), должен был их исключить — иначе обязан был заплатить штраф в 10 ливров ^{39}. Это показывает, что практика такого рода существовала и что рыцари того времени могли происходить и из крестьянства. Напротив, Usages de Barcelone(«Обычаи Барселоны») в середине XII века предписывают, чтобы всякий рыцарский сын, сам не получивший посвящения в рыцари до 30-летнего возраста, был превращен в крестьянина ( rusticus), то есть переведен в крестьянское сословие. В 1200 году Coutumes du Hainaut(«Обычаи Гайнау») снижают этот возраст до 25 лет, а статуты Фрежуса предписывают, чтобы внук рыцаря, не принятый в рыцарство до 30 лет, нес повинности, от которых благородные были освобождены ^{40}. Границы между рыцарством и крестьянством никак нельзя считать непреодолимыми: только преодолевать теперь их куда легче сверху вниз, чем снизу вверх. В «Конституциях Мелфи» Фридриха II имеется статья, по которой только сыновья рыцарей имеют право делаться рыцарями. Однако вход в рыцарство снизу еще не замурован наглухо: одновременно с этой статьей Пьер де Винь, великий судья в придворном суде Сицилии (германский император Фридрих Барбаросса был вместе с тем и королем Сицилии. — Ф.Н.), формулирует изъятие из нее, по которому король все же вправе сделать рыцарем человека, у которого отец не был рыцарем ^{41}. В 1235 году Grand coutumier de Normandie(«Большой сборник обычаев Нормандии») признает тождество двух юридических состояний — рыцарского и дворянского. Вторая редакция устава ордена тамплиеров, который первоначально не содержал в себе ограничений подобного рода, открывает доступ в орден законным отпрыскам рыцарских фамилий и бастардам — княжеским ^{42}. Тогда же кортесы Барселоны постановляют: только рожденный от отца рыцаря вправе становиться рыцарем.

Некоторые исключения лишь служат подтверждением общего правила. Относящиеся к концу XII века «Обычаи Анжу» и «Установления Людовика Святого», исходя из того положения, что рыцарь должен происходить от благородных родителей, вместе с тем начинают связывать рыцарское звание с обладанием землей, которая «считается благородной». Но так как «рыцарская земля» должна находиться в руках рыцаря, оба кодекса предписываютвхождение в рыцарство всякому разночинцу, приобрел ли он «считаемую благородной» землю сам или получил по наследству, хотя бы если земля эта была приобретена предком разночинца, о котором речь, в четвертом колене ^{43}. У этой казуистической логики выявится со временем очень важный финансовый аспект. Приобретение «рыцарского фьефа» разрешалось простолюдинам лишь при условии единовременной выплаты тяжелого налога, которая «освобождала» фьеф. Поскольку рыцари во Франции были свободны от уплаты множества налогов и податей, приобретение «рыцарства» посредством покупки «считаемого благородным» фьефа служит богатым разночинцам со времен Филиппа Красивого и в течение всех Средних веков прекрасным способом одновременно и облагородиться и высвободиться из-под фискального бремени. Рыцарство, таким образом, предполагает дворянство, и принятый в его ряды пользуется, помимо упомянутых фискальных изъятий, целым рядом привилегий благородного сословия как в правовой сфере, так и в повседневной жизни.

Итак, начиная с середины XIII века рыцарями становятся либо по наследству, либо по пожалованию короля или князя. Каков смысл всех этих ограничений? Обновляя тезис М. Блока, А. Барберо отказывается видеть в них всего лишь юридическое выражение ранее принятых обычаев, но усматривает в этих ограничениях проявление политической воли, стремящейся ограничить социальное продвижение вверх, отнять у магнатов это опасное средство упрочения их могущества. И в самом деле, возведение в рыцарское достоинство становится исключительной прерогативой королевской и княжеской власти. Посредством этой церемонии ( l'adoubement), добавляет он, доступ во дворянство получался посредством своего рода кооптации, но после того, как рыцарство целиком превратилось в дворянство, дворянин — это тот, кто, происходя от рыцарственных предков, прошел через обряд посвящения в рыцари и признан рыцарем со стороны государя ^{44}. Но говорить так — значит смешивать между собой категорию «дворянства» и категорию «рыцарства», сохраняющие, однако, в исторической реальности одно довольно тонкое различие. Обряд посвящения в рыцари, за исключением королевских и княжеских пожалований, которых мы сейчас не касаемся, зарезервирован за дворянскими сыновьями — это так. То, что начиная с известной эпохи все рыцари являются, следовательно, дворянами, — это тоже так. Но из справедливости двух этих положений вовсе не следует то, что все дворяне — рыцари. Наличие благородных предков в родословной само по себе служит достаточным основанием для установления социального и юридического статуса дворян, не прошедших по разным причинам через церемонию посвящения в рыцари и обозначаемых во Франции особым термином «дамуазо» ( damoiseaux). Этот четко очерченный юридический статус, которым обладает дворянство, включает в себя важные наследственные, то есть получаемые по праву рождения, привилегии, которые никак не зависят от факта вхождения в рыцарство. Вместе с тем аристократия в XIII веке сохраняет для своих сыновей и военную профессию, которая в силу ряда факторов идеологического порядка (о них речь еще впереди) делается как никогда престижной и элитарной. Ранее этой эпохи далеко не все воины были дворянами, и для них рыцарство служило как бы перекидным мостиком в дворянство. С XIII века и впредь «вакантные» рыцарские места занимаются дворянскими сыновьями (отступления от этого общего правила отныне остаются правом лишь королевской и княжеской власти, которая пользуется им достаточно широко при создании новых рыцарских «рабочих мест» для нужных ей людей), то есть все рыцари становятся дворянами, из чего вовсе не следует то, что все дворяне мужского пола прошли через церемонию рыцарского посвящения и сделались рыцарями. Это далеко не так.