Инокам островных или прибрежных монастырей частенько приходилось предпринимать опасные путешествия по морю за провизией или по другим монастырским делам. Многие из них были опытными мореходами, и зачастую в этих плаваниях испытывались не только опыт и умение, но и сила веры. Однажды в октябре с Двины плыли стрелецкие и купеческие корабли (лодьи), на одной из них, принадлежащей жителям города Кола, находился инок Печенгского монастыря по имени Аркадий с частью монастырских запасов. В урочище «Семь островов» поднялась сильная буря и корабль понесло к крутому и каменистому берегу. Моряки бросили якорь, но волны захлестывали корабль. Тогда отчаявшиеся люди пересели в карбас и поплыли к берегу. С карбаса они смотрели на корабль, который так швыряло на волнах, что казалось, через минуту он уйдет в пучину. Промокшие и замерзшие, они плыли к берегу, не говоря ничего, кроме: «Господи помилуй». И тут кто-то увидел стоявшего на воздухе преподобного Трифона, который какой-то чудесной веревкой удерживал их судно. Только этот единственный корабль целым вернулся в Колу, остальные семь со всем своим грузом утонули. Люди, к счастью, остались живы ( РНБ. Сол. № 188/188. Л. 28 об. — 29 об.).

Но далеко не всегда подобные путешествия имели счастливый конец. В 1561 году из устья реки Двины вышли пятнадцать соловецких судов с известью для монастырских построек, по дороге они были разбиты бурей. Во время кораблекрушения погибли два монаха Вассиан и Иона, а с ними шесть человек мирских людей. Море выбросило на берег Пертоминской бухты тела монахов, их мощи были обретены нетленными. Впоследствии над могилой Вассиана и Ионы стало происходить столько чудес, что здесь возник Пертоминский монастырь, а сами монахи были причислены к лику святых.

Отважным мореходом и монахом с непоколебимой надеждой на помощь Божию предстает перед нами на страницах Жития Зосимы и Савватия Соловецких монах Савватий (названный при постриге в честь основателя монастыря). Выше уже рассказывалось о его походе за рыбой в Вирму, когда сгорела монастырская трапеза. А вот предыстория этого похода. Перед отправлением на Вирму Савватий пошел в лес рубить лес для постройки новой трапезы. Ночуя в лесу, он несколько раз во сне видел некоего старца, который говорил ему: «Савватий, будь готов ехать на море, за С альму, чтобы проводить братию, которых отправили на службу».

Вернувшись в монастырь, он узнал, что иноки, которых снарядили в Новгород за милостыней для монастыря, возвратились назад, потому что на море оказалось много плавающих льдин. Братия поручила Савватию их проводить. Помолившись перед опасным плаванием у гроба преподобного Зосимы, Савватий благополучно проводил иноков до местечка Луда, где они остановились на ночлег. Судно оставили у берега, хотя Савватий советовал втащить его повыше на берег. Утром обнаружилось, что весла унесло в море, плыть дальше было невозможно. Савватий сказал инокам: «Смотрите теперь, какая беда случилась из-за вашего непослушания!»

Помолившись преподобным, они через некоторое время увидели, что весла плывут назад к берегу. На море стало меньше льда, и монахи смогли продолжить свое путешествие в Новгород. Савватий же отправился к реке Шуе, отсюда он должен был попасть в Вирму, но по дороге силы оставили его. Тут неожиданно он увидел человека, быстро ехавшего на дровнях. «Далеко ли, господине, едешь?» — спросил он его. Человек, которого звали Еремеем, ответил: «Не знаю, кто-то пришел ко мне и послал меня за тобой». Еремей и отвез старца Савватия в Вирму.

Любое житие пишется прежде всего для того, чтобы создать цельный образ святого, этому служит рассказ о жизни святого и о его чудесах. Но порой жизнь обычных монахов удивляет и восхищает не меньше жития преподобных. Незадолго до Пасхи Савватий строил с другими иноками новую трапезу. Неожиданно к ним подошел игумен Исайя. На глазах у игумена блестели слезы, и вид у него был несколько странный, как будто случилось что-то необычное. Не объясняя ничего, игумен спросил у монахов: «Кто из вас, братия, хочет потрудиться (доплыть) до Шужьмая острова?» Остров находился за шестьдесят верст от монастыря, все знали, что море еще не очистилось ото льда и путешествие обещало быть очень опасным, поэтому добровольцев не оказалось.

Тогда игумен Исайя сказал, что ему известно о попавших в великую беду православных христианах. Савватий захотел помочь несчастным людям, но почему-то не сообщил об этом игумену. В тот день на остров так никто и не поехал. Через некоторое время игумен послал монахов Савватия и Ферапонта в Вирму за монастырскими запасами. Готовясь к плаванию, на берегу Савватий оглянулся назад, чтобы еще раз помолиться на церковь, и увидел летящую с востока огненную плащаницу, которая остановилась над гробницей преподобного Зосимы, а потом стала невидима. Поняв, что это некое знамение, Савватий отправился в путь. Ветер был попутным, и монахи скоро достигли местности под названием Луда. Отсюда был виден остров Шужьмай, и глядя на него, Савватий вспомнил о недавней просьбе игумена. С острова призывно поднимались два небольших багряных столпа. Время было холодное, монахи разложили костер и решили здесь переночевать. Лежа у костра, Савватий неожиданно услышал голос, кто-то спрашивал его: «Савватий, поедете ли вы на остров Шужьмай?» Монах ответил: «Если Бог повелит и начальники Зосима и Савватий благословят ехать», и услышал на это: «Бог тебя благословит, поезжай!»

Утром монахи приехали в Вирму, здесь Савватий стал расспрашивать жителей, зимует ли кто на Шужьмае. Ему ответили, что еще в прошлом году там разбилось судно, а больше они ничего не знают. Погрузив запас, монахи двинулись в обратный путь, и тут Савватий с большим трудом уговорил Ферапонта повернуть к острову. Ветер был попутным, и они довольно быстро достигли цели, но здесь долго бродили по глубоким сугробам, ища сами не зная кого. Наконец у большого валуна монахи увидели маленькую хижину, в которой находились два голых и голодных человека. Ноги у них почти сгнили, а сами они были чуть живы. Накормив голодных, монахи перенесли их в лодку и поплыли к монастырю. Внезапно посреди моря к лодке принесло множество льдин. Ферапонт стал укорять Савватия за то, что он взял на лодку лишних людей. Но с помощью Божией они благополучно прибыли в обитель.

В следующий раз игумен послал монаха Савватия вместе с иноками Даниилом, Филаретом и Елисеем ловить рыбу на реку Выгу у порога Золотца. Когда рыбаки ставили сети, монах Даниил по какому-то внушению свыше сказал Елисею: «Зачем, Елисей, напрасно трудишься, ставя эти сети? Твоя ловля уже прошла, больше не ловить тебе рыбы, ибо приблизилась твоя смерть». Елисея охватила скорбь, потому что он хотел умереть в схиме, а среди них не было ни одного иеромонаха, кто мог бы его постричь. Старцы посоветовали монаху возложить на себя схиму, которую он, видимо, носил с собой, с молитвой «Достойно есть» и призвав благословение преподобных Зосимы и Савватия. Наутро монах проснулся без схимы, которую нашел висевшей на дереве. Поняв, что из-за вражеских козней постриг не совершился, он стал умолять старцев придумать что-нибудь, чтобы постричь его. Те, по совету старца Савватия, положили его в лодку и поплыли в Суму, где было монастырское подворье. Как только они оказались в открытом море, началась сильная буря, ветер порвал парус, сломал мачту, волны захлестывали судно, все стали упрекать монахов Савватия и Елисея, втянувших их в опасное предприятие. Они плыли в такой тьме, что, сидя рядом на лодке, не видели друг друга. Но Елисей утешал братию, говоря им, что он видит на носу лодки преподобного Зосиму. Когда монахи наконец-то достигли Сумы и нашли священника, им показалось, что Елисей уже умер. Со слезами старцы стали молиться преподобному Зосиме: «О, преподобный отче, зачем мы столько труда положили, такую беду в море перенесли, надеясь на твои молитвы и помощь?» Но в конце концов решимость и надежда монаха Елисея и смелость Савватия не были посрамлены. Неожиданно умерший стал проявлять признаки жизни, на него немедленно возложили схиму, он причастился и мирно почил. Это последняя история, в которой упоминается старец Савватий. Однако известно, что он прожил в монастыре, подвизаясь в столь опасных предприятиях, около пятидесяти лет.