Мощным стимулом для отправки русских учеников за границу явилось горячее желание царя-реформатора создать российский флот, для чего необходимы были русские корабельные мастера и морские офицеры. Во введении к Морскому регламенту Петр отметил, что посылал многих благородных людей в Голландию и другие страны для обучения кораблестроению и судоходству. В первой партии учеников было около шестидесяти дворян, 28 из которых были направлены в Италию, преимущественно в Венецию, а также в Голландию и Англию. Все они принадлежали к наиболее знатным русским родам. Ни один из них не стал хорошим моряком, зато некоторые сделались впоследствии выдающимися дипломатами. На этом поприще особенно отличились Борис Куракин, Григорий Долгорукий, Петр Толстой, Андрей Хилков. Таким образом, обучение мореходству приобретало меньшее значение, чем освоение европейских языков, приобщение к культуре западных стран. Русские ученики по возвращении на родину оказывались более подготовленными к делам государственного управления, чем к морской службе или корабельному делу. В начале января 1697 года, за два с небольшим месяца до отъезда из Москвы Великого посольства, в Голландию и Италию для изучения навигацкой науки отправилась особенно большая партия учеников из 61 человека молодых стольников и спальников из лучших боярских фамилий и такого же количества солдат из дворян ⁽⁶⁸⁾.

Большинству русских людей было нелегко покидать свое отечество. В России того времени существовало убеждение, что всякое общение с «еретиками», то есть «латынянами» (католиками) и протестантами, представляет опасность для души. Кроме того, многие будущие ученики были уже людьми семейными и им приходилось покидать жен и детей на довольно долгий срок. Изнеженные и чванливые отпрыски родовитых боярских семей ощущали себя разжалованными в матросы. Вдобавок ко всему Петр I заранее грозил суровыми взысканиями в случае их возвращения без надлежащих свидетельств о достигнутых за границей успехах ⁽⁶⁹⁾.

Царь снабжал учеников подробными инструкциями и требовал их неукоснительного выполнения. Например, Петру Толстому предписывалось основательно ознакомиться с географическими картами, компасами и другими морскими приборами, освоить управление кораблем и изучить все его составные части, оснастку и паруса и по возможности принять участие в морских сражениях. Но основной задачей русских волонтеров являлось овладение навыками кораблестроения; тем, кто достигнет успехов в этой области, Петр I обещал «милость большую по возвращении своем» ⁽⁷⁰⁾. Кроме всего прочего, на каждого отправляемого за границу была возложена обязанность пригласить на службу и привезти в Россию двух «мейстеров». Расходы по доставке иностранных специалистов к месту назначения впоследствии должны были быть возмещены российским правительством, а в остальном командированные за границу должны были содержать себя за собственный счет ⁽⁷¹⁾.

Во время пребывания в Голландии Петр I имел возможность наблюдать за занятиями своих подданных. Он писал Андрею Виниусу, что некоторые из них, изучив только обращение с компасом, выразили уже желание возвратиться на родину, ни разу не побывав на море. Царь иронизировал по этому поводу, что для прохождения полного курса навигацкой науки необходимо еще узнать морскую болезнь. Более подробно о заграничных штудиях русских посланцев Петр пишет князю-кесарю Федору Ромодановскому: десять волонтеров работают вместе с ним на верфи Ост-Индской компании, двое изучают процесс изготовления мачт, еще двое знакомятся с устройством водяных мельниц, остальные «приставлены к плотничьим работам при кораблестроении или при оснастке судов». Семеро несли матросскую службу на различных голландских кораблях, а Александр Имеретинский, проявлявший интерес к «бомбардирному искусству», изучал в Гааге баллистику ⁽⁷²⁾.

В Голландии и Венеции русские ученики осваивали преимущественно мореходство, но перед некоторыми другими волонтерами ставились иные цели. Например, несколько знатных дворян были посланы в Берлин для изучения немецкого языка и артиллерийской науки.

Проездной паспорт этих молодых людей был подписан Петром I в Вене 23 июля 1698 года. Вскоре царь получил известие, что они в Берлине занимаются усердно и начали изучать геометрию. С одним из этих волонтеров, Василием Корчминым, Петр состоял в личной переписке. На вопрос государя об успехах в науках его корреспондент отвечал, что вместе с товарищем Бужениновым прошел курс пиротехники и артиллерии, а теперь приступил к тригонометрии, но пожаловался, что его учитель, бранденбургский артиллерийский лейтенант, известный своими познаниями и педагогическими способностями, требует непомерную сумму — 100 талеров за каждого ученика. Таких денег у волонтеров не было, и Корчмин просил царя их прислать ⁽⁷³⁾.

В 1703 году 16 молодых людей из северных уездов России были посланы в Голландию, чтобы изучать мореходство, голландский и французский языки. Отправившись в путь из Архангельска, в Северном море они попались в руки французских каперов и были отпущены лишь после того, как разбойники обобрали их до нитки. По прибытии в Голландию эти ученики находились под наблюдением адмирала Корнелиуса Крюйса, который помог им решить финансовые проблемы за счет казны ⁽⁷⁴⁾.

Представители высшего сословия постепенно свыклись с мыслью о необходимости посылать сыновей для обучения за границу. Об этом свидетельствует письмо отца одного из учеников, отправленных в Голландию по царскому приказу в 1708 году. Рачительный родитель дает сыну много полезных советов. Прежде всего, тот не должен считать свою поездку за границу несчастьем или бременем; путешествие имеет целью сделать из него способного и верного слугу государя. Отец подчеркивает, что «между знанием и невежеством имеется громадная пропасть», поэтому волонтер «должен с пользой употреблять каждый час и трудолюбиво заниматься науками». В письме содержится настоятельный совет «выучиться по-французски, по-немецки», изучить математику, архитектуру, фортификацию, картографию, астрономию и естествознание, а также получить навыки обращения с компасом. Примечательно, что отец русского ученика не считал, что его отпрыск должен обязательно сделаться специалистом в области инженерного дела или мореходства. Вышеперечисленные науки и умения могли пригодиться на тот случай, если государь «даст ему назначение, на котором эти познания будут пригодны». Кроме того, отец советует узнать все «кавалерские обучения», посещать светские собрания и театры, научиться фехтовать, ездить верхом и стрелять ⁽⁷⁵⁾.

Многие ученики основанной Петром I в 1698 году Навигацкой школы должны были по окончании курса отправляться за границу для дальнейшего образования. Царь требовал отчетов об успехах каждого ученика в отдельности и старался контролировать учебный процесс. Известно, что он читал письма, которые присылал из-за границы Никите Моисеевичу Зотову его сын Конон. После прочтения одного из них Петр похвалил отца за успехи сына, выпил за его здоровье стакан венгерского вина, а потом собственноручно написал ответ заграничному ученику.

Впоследствии Конон Зотов был послан во Францию в качестве российского агента, в чьи обязанности входили надзор за находящимися там русскими, содействие их временному поступлению на французскую службу, снабжение их деньгами. Деятельность Зотова показывает, что в процессе заграничного обучения из него получился всесторонне образованный человек. По поручению царя он решал во Франции торговые и политические вопросы, вел частные дипломатические переговоры с версальскими сановниками. В одном из писем Петру Зотов обращает его внимание на необходимость обучения молодых русских юридическим наукам, без которых невозможно наладить работу Адмиралтейства ⁽⁷⁶⁾.

За находившимися в Голландии русскими учениками наблюдал постоянный агент князь Иван Львов, живший в Амстердаме. Сохранились его необычайно интересные донесения царю. Он постоянно жаловался на дикие выходки своих подопечных: они затевали драки, входили в неоплатные долги и даже угрожали жизни самого Львова, пытавшегося их урезонить. «Дела мои, — пишет князь кабинет-секретарю А В. Макарову, — есть вельми тяжкие для того, что те люди, кем мне то делать, все молодые, надежные, всяк надеетца на своих сродников, на свои знати и богатства. А я человек бедной, безродной, к тому же больной и весьма полуумерший, не токмо бы такими людьми управлять здесь, в вольных странах, воистинно и во отечестве нашем трудно». Сложность своего положения Львов объяснял еще и отсутствием какого-либо юридического статуса: «…моя комиссия тайная». Поэтому агент настойчиво добивался царского указа, чтобы учеников «приводили к послушанию государевы послы», которые «у тех дворов обретаются публично» ⁽⁷⁷⁾. Он также просил царя дать инструкции относительно учебного плана. Петр ответил, что зимой надо заниматься теорией, а летом изучать морское дело на практике ⁽⁷⁸⁾.