В селе Преображенском, на берегу Яузы, была построена маленькая крепость со стенами, башнями, рвами и бастионами. Это наполовину деревянное, наполовину земляное сооружение было воздвигнуто по всем правилам фортификационной науки под руководством капитана Зоммера. При постройке крепости Петр работал в поте лица: рубил бревна, возил в тачке землю, помогал устанавливать пушки. «Потешный городок» получил название Прешпурх по имени знаменитой в то время австрийской крепости Пресбург, изображение которой юный царь, вероятно, видел на одной из учебных картинок Никиты Зотова.

Крепость начали осаждать, разделив «потешные» войска на защитников и атакующих, а затем взяли ее приступом. Осады и штурмы повторялись не раз.

В 1686 году под Прешпурхом на Яузе появились первые «потешные» суда — большая шняка и струг ^[5]с лодками. Для подъема воды Яуза при впадении в Москву-реку в том же году была запружена плотиной.

Преобразовательная деятельность Петра I с ориентацией на европейские культурные и технические достижения началась с одного случая. Отъезжавший во Францию в качестве посланника князь Яков Лукич Долгорукий явился в Преображенское откланяться молодому царю. Вероятно, Петр поделился с дипломатом проблемами, возникшими при устройстве своих военных лагерей, и посетовал на трудности определения расстояний при артиллерийской стрельбе. Долгорукий сказал, что у него был немецкий инструмент, с помощью которого можно узнавать расстояния до цели, не сходя с места, да только его украли. Царь очень заинтересовался диковинкой и приказал князю Якову купить ее за границей.

Долгорукий вернулся в Россию через два года и привез этот инструмент — астролябию. Впоследствии Петр I вспоминал: «Я, получа оный, не умел его употреблять. А инструменты были астролябия да кокор или готовальня с циркулями и прочим. Но потом объявил я его дохтуру Захару фон-дер-Гульсту, что не знает де ли он? который сказал, что он не знает, но сыщет такого, кто знает; о чем я с великою охотою велел его сыскать, и оной дохтур в скором времени сыскал голландца, именем Франца, прозванием Тиммермана, которому я вышеписанные инструменты показал, который, увидев их, сказал те же слова, что князь Яков говорил о них, и что он употреблять их умеет; к чему я гораздо с охотою пристал учиться геометрии и фортификации» ⁽¹³⁾.

Обучение пришлось начать с азов математики: Никита Зотов этому Петра не учил. Тиммерман объяснял молодому царю правила аддиции (сложения), субстракции (вычитания), мултипликации (умножения), дивизии (деления). После постижения основ математической науки Петр смог заняться геометрией и фортификацией, к чему так стремился.

Тиммерман вошел в ближайшее окружение царя. «Сей Франц, — вспоминал Петр, — чрез сей случай стал при дворе быть безпрестанно и в компаниях с нами». Однажды летом они гуляли по селу Измайлово. Петр заглянул в старый амбар и увидел там большую опрокинутую лодку необычной формы.

— Что это такое? — спросил царь.

— Это английский бот, — ответил Тиммерман. — Он ходит на парусах не только по ветру, но и против.

Петр захотел немедленно увидеть это чудо в действии, благо Измайловский пруд находился тут же. Но у бота не оказалось необходимой оснастки. Тиммерман пообещал найти человека, который смог бы починить и отладить маленькое судно. Через несколько дней он представил Петру пожилого голландца Карштена Брандта, который в скором времени исправил бот, оснастил его и спустил на Яузу, а затем начал плавать на нем вниз и вверх по реке, маневрируя парусами, поворачивая судно вправо и влево. Царь наблюдал за этой картиной с берега. «И зело любо мне стало», — вспоминал он.

Петр закричал, приказывая Брандту причалить к берегу, вскочил на бот и принялся сейчас же учиться управлять парусами. В этот момент впереди обозначилось создание российского флота и превращение России в морскую державу.

Яуза оказалась слишком тесной для судовых маневров. Бот перетащили на Просяной пруд, но и там воды не было достаточно. Кто-то указал Петру ближайшую к Москве большую водную гладь — Плещеево озеро под Переславлем, простиравшееся на десять верст в длину и пять в ширину. Царь решил как можно скорее поехать туда.

Чтобы отпроситься у матери, юноше необходим был благовидный предлог. Петр сослался на необходимость похода на богомолье в Троице-Сергиев монастырь, а оттуда поехал со своими голландскими приятелями на Плещеево озеро, очень ему понравившееся. Последовало распоряжение расчистить здесь место для верфи и пристани и начать строительство кораблей.

Петру тогда исполнилось шестнадцать. В канун своих именин он вернулся в Москву и принялся упрашивать мать, чтобы она отпустила его пожить в Переславле. Наталья Кирилловна долго не решалась: где это видано, чтобы царь проводил время в уездном городишке? Но сын не отставал, и в конце концов царица согласилась отпустить его при условии, что свои именины он отметит в Москве. Нетерпеливый молодой человек едва мог дождаться окончания праздника и на другой день, 30 июня 1688 года, уже скакал в Переелавль с Карштеном Брандтом и другими своими друзьями.

На озере начались заготовка леса, гвоздей, скоб, парусины, канатов, смолы и пеньки, а затем строительство кораблей. Петр наладил процесс и вернулся в Москву, куда его настойчиво призывала матушка. Теперь можно было заняться сухопутными военными делами.

К Преображенскому полку прибавился Семеновский, размещенный в соседнем селе Семеновском, в двух верстах от Преображенского. Теперь начались уже настоящие многодневные военные маневры, в которых полки будущей гвардии вели сражения со специально отобранными для этой цели стрелецкими полками. Это были уже не шуточные дела: порой случалось немало убитых и раненых. Но Петра подобные вещи, похоже, мало заботили — им двигала потребность созидания нового.

В Немецкой слободе

«Закатная заря осветила дрожащим розовым светом берега малой речки, тесно уставленной мельничками, и вдруг поодаль, над крутым обрывом, обрисовался милый немецкий городок: с белыми опрятными домиками, шпилем кирхи, зелеными садами, и даже блеснула гладь аккуратного пруда с фонтаном. Городок был как две капли воды похож на милый сердцу Фюрстенхоф, что стоял всего в полумиле к юго-востоку от отчего замка» — такой представилась Немецкая слобода герою романа Бориса Акунина «Алтын-толобас» Корнелиусу фон Дорну. Такой она и была — маленьким благоустроенным европейским местечком в центре огромной полуазиатской России.

Трудно сказать, когда и при каких обстоятельствах юный Петр впервые попал в Немецкую слободу. Вероятно, он был приглашен в гости к своему новому другу, полковнику Францу Лефорту, уроженцу Женевы, перешедшему на русскую службу. Они познакомились в критические дни решительного противостояния Петра и Софьи в августе 1689 года, когда Лефорт привел свой полк в Троице-Сергиев монастырь и заявил о своей поддержке молодого царя. Первым свидетельством расположения Петра к Лефорту стало присвоение тому чина генерал-майора 18 февраля 1690 года по случаю рождения у царя первенца, сына Алексея.

Впервые Петр посетил Лефорта и отобедал у него 3 сентября 1690 года. Небольшой дом на берегу Яузы, отделанный на французский манер с изяществом и даже некоторой роскошью, понравился царю. 16 октября он вновь приехал к обеду и пробыл в гостях до вечера, через девять дней еще раз, а затем посещения участились: Петр приезжал к новому другу 7 и 27 ноября, 7 и 8 декабря 1690 года, 7 января 1691-го ⁽¹⁴⁾, а в течение следующих полутора лет — почти еженедельно.

По отзыву князя Б. И. Куракина, «Лефорт был человек забавной и роскошной или назвать дебошан французской. И непрестанно давал у себя в доме обеды, супе (ужины. —  В.Н.) и балы». «Фавор к Лефорту продолжался, — пишет далее известный русский дипломат, — токмо был для одних вечеринок и пиров, а в делах оный Лефорт силы не имел и не мешался, и правления никакого не имел, токмо имел чин адмирала и генерала от инфантерии. И понеже был человек слабого ума, то все управляли другие вместо его. Помянутой Лефорт и денно и нощно был в забавах, супе, балы, банкеты, картежная игра, дебош с дамами и питье непрестанное, оттого и умер во время своих лет под пятьдесят» ⁽¹⁵⁾(на самом деле Лефорт умер в марте 1699 года в возрасте сорока трех лет). Эта характеристика довольно пристрастна. Во-первых, Лефорт сыграл важнейшую роль в истории России, став инициатором Великого посольства и выполняя функции первого посла, то есть руководителя этой миссии; во-вторых, как неоднократно подчеркивали историки, он умер не от последствий разгульного образа жизни, а в результате повреждений, полученных при падении с лошади во время Азовского похода 1695 года ⁽¹⁶⁾.