Официально обучать фехтованию могли лишь немногие титулованные мастера. В Париже их количество за два века не изменилось, несмотря на прирост населения; таким образом, в XVII веке в столице был один мастер-фехтовальщик на двадцать тысяч жителей, а к концу XVIII – уже один на тридцать тысяч. Примерно такое же соотношение существовало в Бордо и Дижоне, но в пограничных городах, где владение оружием являлось жизненной необходимостью, практиковало больше мастеров, официально допущенных к преподаванию. Разумеется, тех, кто занимался этой деятельностью без разрешения, было несоизмеримо больше. Это естественно: ведь каждый из двадцати парижских мастеров на протяжении своей карьеры (примерно тридцать лет) мог подготовить пять учеников (период обучения продолжался шесть лет). К этому числу следует добавить сыновей мастера, обладавших привилегиями. Если ученику не удавалось пробиться в мастера, ему оставалось только открыть свою школу без разрешения или попытать счастья в провинции. Впрочем, и учителей-самозванцев, пользующихся людской доверчивостью и всеобщим стремлением обучиться навыкам фехтования, было множество, а потому в XVIII веке против них велась решительная борьба.

Вывеска школ фехтования представляла собой изображение руки, держащей шпагу. Такие школы помещались на первом этаже жилого дома и являли собой более-менее просторное помещение с земляным полом и с парой окошек, сквозь которые проникал свет. Мебели в нем не было, только стул для учителя и деревянный «козел» для обучения фехтованию верхом, да еще подставка для рапир. Бывало, что в том же зале обучали танцам.

В очень редких случаях школы фехтования устраивали в специально отведенных для этого местах. Например, Бернар Тейягори выстроил специальный павильон в Тюильри, обошедшийся ему в 2400 ливров. Преподаватели фехтования старались открывать свои школы в аристократических кварталах: в Париже это были Сен-Жермен, Марэ, окрестности Лувра и Пале-Кардиналь (впоследствии Пале-Рояль), остров Сен-Луи, в Бордо – приходы Святой Евлалии и Святого Элоя.

На уроки допускались зрители, для которых это было развлечением. Плата за обучение в XVII веке составляла три ливра в месяц помимо вступительного взноса (жалованье рядового мушкетера составляло 300 ливров в год). Серьезные люди, обладающие достатком, предпочитали брать уроки на дому. Считалось, что дворянин должен скрывать, каких усилий и затрат ему стоило обучиться фехтованию. И те и другие были велики. Тот же Бернар Тейягори давал частные уроки маркизу де Крюссолю и его друзьям – по два урока в день – и брал с них по три луидора (то есть 72 ливра) за первый месяц занятий и по два луидора (48 ливров) за второй. Таким образом, один урок обходился в два ливра и восемь су – почти столько же, сколько месяц обучения в обычной школе фехтования; цена на отдельные занятия была еще выше – четыре ливра. Но учитель добросовестно отрабатывал эти деньги, обучая знатных клиентов не только обычным приемам нападения и защиты, но и особой технике, «секретам», гарантирующим победу в стычке.

Впрочем, учителя, обучавшие кадетов в военных академиях (за казенный счет), втолковывали своим ученикам, что для хорошего фехтовальщика не существует неотразимых ударов: в крайнем случае от удара можно увернуться. Никаких «тайных приемов» не существует: это сказки шарлатанов, предназначенные для ленивых и невежественных школяров, не желающих постоянно работать над собой и мнящих, будто за несколько занятий можно усвоить пару приемчиков и стать неуязвимыми. Эту мысль отражает Т. Готье в «Капитане Фракассе»: главный герой, молодой барон де Сигоньяк, учился фехтованию у своего слуги, бывшего солдата Пьера, однако оказался достойным соперником богатому и заносчивому герцогу де Валломбрезу:

«Валломбрез в глубине души все еще не мог вполне отрешиться от презрения к Сигоньяку, ожидая встретить слабого фехтовальщика, и был крайне удивлен, когда, небрежно прощупав его умение, вдруг встретил ловкую, твердую руку, с необычайной легкостью парирующую удары противника. Он стал внимательнее, затем несколько раз попытал ложный выпад, тотчас же разгаданный. Стоило ему открыть малейший просвет, как туда проникала шпага Сигоньяка, и нужно было немедля отбить атаку. Он попробовал наступать; его шпага была умело отстранена, оставив его самого без прикрытия, и, не отшатнись он назад, клинок противника попал бы ему прямо в грудь. Для герцога картина боя явно менялась. Он думал направлять его по своему усмотрению и, после нескольких выпадов, ранить Сигоньяка, куда ему заблагорассудится, с помощью приема, до сих пор безотказного. А сейчас он совсем не был господином положения и нуждался во всей своей сноровке, чтобы защищаться. Как ни старался он быть хладнокровным, злоба обуревала его, он терял над собою власть, давал волю нервам, меж тем как Сигоньяк оставался невозмутим и, казалось, дразнил его своей безупречной позитурой».

Единственное «тайное оружие» – это неожиданность, нестандартность, действие вразрез с академическими правилами. Например, в школах фехтования не обучали рубящему удару шпагой, и при определенных условиях такой удар мог стать «секретным приемом».

В обучении шли от простого к сложному Начинали с упражнений у стены, разрабатывали кисть, тренировали руки, ноги; отрабатывали повороты шеи и всего тела; учились делать выпады. Затем следовали кварты, терции, полукруги, выпады, парады, приемы нападения и защиты: простые и двойные финты, полувольты, удары по шпаге, уход в сторону, перехват шпаги, обезоруживание противника. В конце занятия был «спарринг»: учитель нападал, а ученик должен был обороняться.

Механистической теории фехтования посвящали свои работы лучшие умы той эпохи. Основатель научного кружка отец Мерсенн (между прочим, лицо духовное) консультировался с Рене Декартом (бывшим офицером и известным дуэлянтом) о том, на какую часть шпаги движение оказывает наибольшее воздействие, и обсуждал с ним трактат Гоббса под названием «Как сравнить силу двух шпаг, пришедших в соприкосновение». Сам Декарт написал небольшой трактат «Искусство фехтования», пополнивший собой многочисленные теоретические труды, которые с XVI века пользовались большой популярностью у читателей. Господин де Лианкур, «звезда» королевских балетов и признанный мастер-фехтовальщик, в 1686 году опубликовал трактат, включавший пособие для учителей фехтования «на пользу всему благородному сословию и в особенности дворянам, именуемым кадетами». По Лианкуру, настоящее искусство учителей состоит в том, чтобы исправить просчеты природы и «придать новую форму неуклюжему телу».

Помимо фехтования дворянин был обязан уметь ездить верхом. В Париже первая академия верховой езды была основана в 1594 году Антуаном де Плювинелем. О том, какое значение придавалось этому учебному заведению, свидетельствует тот факт, что королевская казна выделяла на каждого ее студента от 800 до тысячи экю в год. Прежде французское дворянство было вынуждено ездить для обучения в Италию, подвергая свои семьи серьезным расходам. Сам Плювинель отправился туда в десятилетнем возрасте и обучался у знаменитого наездника Пиньятелли. Тот дал своему ученику блестящие рекомендации, благодаря которым молодой человек стал оруженосцем Генриха III, верно ему служил, а по восшествии на престол Генриха IV сохранил и приумножил свои должности: камергер, помощник гувернера дофина Людовика, наставник герцога де Вандома и т. д.

Академия была его мечтой. Плювинель творчески переработал методы итальянской школы, отказавшись от грубого обращения с лошадьми и стараясь сформировать у своих учеников навыки дрессуры, которые, как в случае его выдающегося ученика Людовика XIII, пригодились бы и для «укрощения людей». Выпускники академии на всю жизнь приобрели настоящую кавалерийскую посадку: грудь вперед, ноги вытянуты, пятки вывернуты наружу При этом в академии обучали также танцам и другим искусствам и, разумеется, фехтованию. Плювинель занимался и «воспитательной работой», формируя личность своих учеников, среди которых были герцог Девонширский Уильям Кавендиш и маркиз де Шиллу (будущий кардинал де Ришелье), согласно канону «благородного человека». В обществе вырисовывался новый аристократический идеал, в котором прирожденные качества дворянина соединялись с добродетелями образованности и культуры. Воспитанников академии учили также выдержке и самообладанию – главному оружию фехтовальщика. В провинции первое учебное заведение такого типа открылось в Тулузе в 1598 году.