Эти оргии ведьм, помимо Ивановой ночи, обыкновенно совпадали с христианскими праздниками — Пасхой, Т]роицей, Ивановым днем, Рождеством. В малом размере шабаш справлялся также и в будни, один раз в неделю. Местом для этих сходок ведьм выбирались горы или равнины, перекрестки, кладбища, развалины.

На эти сходки, как мы уже говорили, ведьмы едут верхом на метлах и кочергах, предварительно намазавшись волшебной мазью. Путь идет обыкновенно через дымовую трубу по воздуху, высоко над землей, иногда же ведьмы бегут туда пешком в образе собаки, кошки или зайца.

Посещение шабаша было обязательно для ведьмы, потому что на шабаше происходило поклонение Сатане и совершались акты преданности ему и отступления от Бога и Церкви.

Оргии продолжались до зари и пения петухов. Тогда всё исчезало и все разлетались в разные стороны. На пути ведьмы разбрасывали свои мази и яды на поля, скот и людей и сеяли повсюду порчу и пагубу. Чтобы вернуться незамеченной домой, ведьма часто принимала образ какого-либо домашнего животного — собаки или кошки.

8 июля, в день Февронии Русальницы, колдуны и ведьмы выжимали сок из собранной накануне тирлич-травы, которая наводит злые чары и дает молодость. Трава тирлич, по преданиям, должна была собираться на Лысой горе близ Днепра под Киевом. Тирлич входил в состав мази, которой натирались ведьмы для полета на шабаш, поэтому в народе траву называли «колдуновой» и «ведьминым зельем».

Зельем, сваренным в горшке, ведьмы мазали себе под мышками и под коленками, а затем вылетали в трубу.

Но любой нечистой силе приходит когда-нибудь конец. По мнению русского народа, случается это 12 августа, в Силин день, когда «обмирают ведьмы». Происходит это будто бы оттого, что они опиваются молоком. Ведьмы сначала задаивают коров до смерти, в потом «обмирают». Уж если «обомрет» ведьма, то ее ничем не пробудишь. Жги скорее пяты соломой; дело пойдет на лад: вся ведьминская сила в землю уйдет, и можно уже не опасаться ее козней.

Страшно смотреть на ведьму, когда она обомрет: под ней и земля трясется, и в поле звери воют, и от ворон на дворе отбоя нет, и скот не идет на двор, и в избе все стоит не на месте. Если жечь пяты, то проснется она — очнется. Говорят старухи, что ведьмы после такого пробуждения никогда уже не дотрагиваются до коров и не смотрят на молоко.

У знахарей можно было купить разные снадобья, спасающие коров от нападения ведьм: те просто не могли к ним подойти. Тем не менее крестьяне знали, что такие зелья не всегда помогали. Хитрые ведьмы умели преодолевать силу знахаря: они подходили к коровам задом, как будто не приближались к ним, а наоборот, уходили.

Но если обсыпать дом и дворовые постройки собранным в день Маковея, 14 августа, маком (но это должен быть непременно дикий мак-самосейка и освященный в церкви) — то ведьмы ничего не смогут сделать с живущей там семьей. Надо сказать, что мак в русской традиции — мифопоэтический образ сна и смерти, а цветущий мак — небывалой красоты. Мак широко применялся колдунами и знахарями.

Умирали и ведьмы, и колдуны страшно, так как считалось, что им черт не дает умирать. Потому ведьма и колдун перед смертью старались передать свои знания другому, так как оставить их при себе — грех. В случае трудной смерти поднимали «кочет», передние стропила крыши, вбивая под него клин или «конь снимали» («конек» — украшение на передних стропилах крыши). Считалось, что, если заглянуть сквозь это отверстие внутрь избы, можно было увидеть, как черти терзают душу колдуна.

Ни в коем случае нельзя было встретиться с умирающим ведьмаком взглядом. Если считалось, что встретиться с остановившимся взглядом любого покойника — очень опасно, поскольку мертвый мог «увести за собой» (и именно поэтому практически у всех народов погребальный обряд требовал, чтобы покойникам закрывали глаза или вообще лицо), то посмотреть в глаза умирающего колдуна — просто смертельно. Во взгляде чародея сосредоточена сила, способная навредить не только людям, но и действующая не хуже любого природного катаклизма, от которого может произойти какое-нибудь стихийное бедствие.

Так, С. Максимов приводит рассказ о некоем колдуне из Орловской губернии Брянского уезда, дочь которого, повинуясь взгляду умершего, положила в его гроб свежей сжатой ржи. Тотчас же после похорон грянул гром, откуда ни возьмись явилась черная грозовая туча с градом — и выбила все посевы. С тех пор каждый год в день похорон этого колдуна стало постигать «Божье наказание» (самое удивительное, как пишет фольклорист, что действительно в 1883, 1884 и 1885 годах град при грозе побивал хлеб лишь в одной этой деревне), так что крестьяне наконец решили миром разрыть могилу и вынуть гнилой сноп. И только тогда, как утверждали в деревне, всё успокоилось.

После смерти колдуна от его трупа распространялся страшный смрад, и тело в тот же день разлагалось.

Еще в народе считали, что если над колдуном или ведьмой три ночи подряд читать Псалтырь, то каждую ночь умерший чародей будет подыматься из гроба и стараться схватить отчитывающего его. Если не испугаться, стоять в кругу, обведенном стальным ножом, и продолжать чтение молитв, то на третью ночь ведьмак умрет по-настоящему и никогда уж больше не будет пугать живых. Этот сюжет хорошо нам известен из повести «Вий» Н. В. Гоголя. [21]

Погребали колдунов и ведьм по христианскому обряду, как и прочих умерших естественной смертью крестьян, но иногда хоронили их поздно вечером. Это бывало тогда, когда родственники умершей, боясь «посещения ее из могилы», просили священника прочитать над нею «заклятые молитвы», а потому желали, чтобы было поменьше народа при исполнении этого обряда.

Часто ведьма после смерти приходила по ночам к своим домашним и занималась хозяйством, как при жизни. Чтобы избавиться от этих ужасных посещений ведьмы, ее прибивали к гробу колом или по крайней мере осиновыми кольями прибивали крышку к гробу. Также поступали и с начавшими «гулять» по ночам колдунами.

А главу эту нам бы хотелось закончить украинской сказкой «Остап купеческий сын отчитывает панночку», в которой рассказывается, как именно умирали ведьмы и как именно их отчитывали.

«В некотором государстве жил-был купец, у него был сын Остап. Выучился Остап грамоте и нанялся к одному богачу r работники. Хорошо он работал на него три года, получил за все это время жалованье и собрался домой.

Идет он дорогою, а навстречу ему нищий плетется — и хром, и слеп, и просит святой милостыньки Христа ради. Купеческий сын отдал убогому все заработанные деньги и пришел домой ни с чем; а тут несчастье — отец помер, надо хоронить да долги платить. С ног парубок сбился, но управился с делами и даже отцово дело продолжать стал: за торг принялся.

Вскоре прослышал он, что двое его дядьёв нагружают корабли товарами и хотят за море ехать. «Дай, — думает, — и я поеду! Авось дядья возьмут меня с собою» Пошел к ним проситься.

Дядья обещали. «Приходи, — говорят, — завтра!» — а назавтра чуть свет распустили паруса и уехали одни, без племянника.

Остап запечалился, но мать его была умная женщина и говорит ему:

— Не кручинься, сыночка! Ступай на рынок, найми себе приказчика — только постарей выбирай; старые люди — бывалые, на все догадливые. Как наймешь приказчика, изготовь корабль и поезжайте вдвоем за море. Бог не без милости!

Остап купеческий сын послушался, побежал на рынок, а навстречу ему седой старичок:

— Куда спешишь, добрый молодец?

— Иду, дедушка, на рынок, хочу нанять приказчика.

— Найми меня!

— А что возьмешь?

— Половину барыша.

Купеческий сын согласился и принял старика в приказчики.

Изготовили они корабль, нагрузили товарами и отвалили от берега. Ветер был попутный, корабль ходкий, и прибыл Остап в чужестранное государство в то самое время, как дядьёвы корабли в пристань входили.