Ближайшие причины развития бреда при одержимости гадами заключаются в различных ненормальных ощущениях, локализирующихся в желудке и подложечной области. Не зная истинных причин этих, всегда неприятных, а нередко и очень болезненных ощущений, народ объяснял их действием гадов, проникших в тело.

Больные, испытывая ряд таких ощущений со стороны внутренних органов, в форме шевеления, жжения, тошноты, жажды, гложущих, сосущих болей, были глубоко убеждены в правильности своего толкования.

Лягушки и жабы, как считали в народе, могут проникать в тело или через рот, при проглатывании их или их икры, вместе с водой, или через нос. Злые люди, желавшие наслать на кого-либо указанных животных, обращались к колдуну, который и снабжал их нюхательным табаком, смешанным с высушенной и истертой в порошок лягушачьей или жабьей икрой. Достаточно было понюхать человеку такого табаку, чтобы в нем завелись соответствующие гады. Смешанная с табаком икра проникала в череп, и из нее развивались там жабы или лягушки.

Теперь перейдем к описанию «сверхъестественных» причин болезней русского человека.

«Представления об источнике болезни формируются в соответствии с основополагающей для пространственной модели мифологической картины мира оппозицией внутренний — внешний, означающей деление мира на «свой» — человеческий, освоенный, близкий и понятный и «чужой» — внешний, неосвоенный мир, в котором сосредоточены силы, в обычных условиях неподвластные человеку, — боги, умершие предки, существа низшей мифологии, природные силы и т. п., — пишет Ю. Е. Арнаутова. — Это противопоставление «своего» и «чужого», «культуры» и «природы», словом, противопоставление мира людей и внеположенной ему реальности осуществляется в рамках космоса, который, в свою очередь, противопоставлен хаосу как упорядоченное начало неупорядоченному.

Космос — вместилище человеческого бытия и оценивается человеком в категориях его непосредственного опыта, поэтому членение мира на космос социальный — «микрокосм» и природный — «макрокосм» — в достаточной мере условно: космос антропоморфен, а человек в аграрном обществе, в свою очередь, не отделен окончательно от мира природы, так что в модели мира категории пространственные переплетаются с категориями социальными.

И мир людей, и весь космос подчинены действию единожды установленного мифом и ритуалом творения порядка, действию одного закона — закона «меры и справедливости», реализуемого на разных уровнях бытия от смены природных циклов до отношений внутри человеческих коллективов и их отношений с окружающей средой. Этот извечный порядок вещей поддерживается и контролируется ритуалами и обычаями, воспроизводящими привычные формы жизни и отношений и выравнивающими всякое нарушение космической структуры. Таковым нарушением привычного и «справедливого» порядка вещей и является приходящая «извне» болезнь. Подобно природным катаклизмам и необычным явлениям, влекущим за собой всякие беды, прежде всего голод, она выпадает из стройной системы космоса, кажется чужеродной и принадлежит, следовательно, хаосу. Таким образом, всякий раз, когда хрупкий естественный баланс «микро» и «макрокосма» («договор со средой») нарушается, возникает необходимость в магическом ритуале, предназначенном восстановить его.

…В этом смысле можно говорить о знаковом характере болезни. А любое лечение — в основе своей ритуал, нацеленный на восстановление привычного и справедливого порядка вещей. Таким образом, все этиологические конструкции — объясняющую мифологию — можно рассматривать как моделирующую систему, ибо она программирует определенные виды практики — целительные ритуалы, которые, в свою очередь, являются практическим воплощением этой мифологии.

Угроза дестабилизации существующего порядка вещей постоянна: в архаических культурах внешний мир и его обитатели мыслятся потенциально враждебными человеку, а нарушение хрупкого равновесия «своего» и «чужого» миров расценивается чаще всего как действие деструктивных сил из мира «чужого».

С другой стороны, человек и сам может спровоцировать эту агрессию умышленным или неосторожным проступком. В обществе, где все поведение людей строго кодифицировано, где вопрос: «Почему нужно делать так?» — предполагает один-единственный ответ — «Потому что так делали всегда», любое нарушение принятых норм и образцов поведения, особенно если речь идет о пренебрежении в исполнении обрядов (например, погребального) или о моральной порче (клятвопреступлении, разрыве родственных связей), чревато тяжелыми последствиями для всего коллектива, ибо открывает «границу' между «своим» и «чужим» мирами, вносит хаос в их отношения и соответственно делает мир людей уязвимым для враждебных сил. Отсюда — тесная ассоциативная связь между понятиями «больной» и «нечистый», объясняющая ряд конкретных особенностей целительных ритуалов и процедур.

Болезнь — дисгармония в организме, и свидетельство дисгармонии в отношениях с внешним миром предполагает «нечистоту» тела и души — «нечистоту» как «непорядок» в противоположность «чистоте» — понятию, которое входит в парадигму смыслов сакрального. Категория сакрального применима не только к религии, но и к этике, это оценочная и объясняющая категория. Каждая культура вырабатывает свою концепцию сакрального, но в целом сакральность связана с идеей космоса как упорядоченного, гармонического начала и противопоставленности космоса хаосу.

Все, связанное с космосом, соотносится с сакральным. Элементы быта, человеческое тело, профанические по своей природе, могут быть объяснены космическим порядком, выведены из него. Вся сфера профанического насыщена символикой, истинное значение которой лежит в сфере сакрального, и как только эта связь с космосом прерывается, происходит нарушение «договора со средой» — возникает необходимость в ритуалах или магических действиях (в нашем случае целительных), восстанавливающих исходное «благополучное» состояние вещей».

Люди, нарушившие законы своего общества, становятся угрозой, причем жизненно опасной, для его членов. По верованиям русского народа, мертвецы, бывшие при жизни своей колдунами и вообще людьми, отверженными Церковью, превращаются в «упырей-вампиров.

Мы уже говорили, что, по мнению русского народа, упыри рождаются от блудной связи волкулака, то есть колдуна, способного оборачиваться в волка, или черта с ведьмой. В глухую полночь, выходя из могил, упыри принимают различные образы, летают по воздуху, рыщут по окрестностям, пугают путников, проникают в избы через всякую щель, а потому никакие запоры от них не помогают. В домах они нападают на спящих людей, давят их, высасывают из них кровь и таким образом умерщвляют. Особенно любят они сосать кровь из младенцев. На груди человека, умерщвленного упырем, всегда находится едва заметная ранка на левой стороне, прямо против сердца.

Если разрыть могилу вампира, хотя бы через год, то легко убедиться, что заключенный в ней мертвец не подвергается тлению — щеки его румяны, зубы оскалены, губы покрыты запекшейся кровью. Единственное средство избавиться от посещений упыря заключается в том, чтобы разрыть его могилу и пробить труп против сердца острым осиновым колом, загнав его глубоко в землю.

Ученые предполагают, что в основе этих рассказов о вампирах, лежат, по-видимому, смутные представления о живых вампирах или упырях, как называются некоторые виды летучих мышей, водящихся в жарких странах и действительно высасывающих по ночам кровь из различных животных и людей. Люди, испытавшие на себе укусы упырей, рассказывают, что укусы эти настолько безболезненны, что не пробуждают спящих. Кусают упыри в те части тела, которые оказываются открытыми во время сна, чаще всего в ноги. Проснувшись поутру укушенный находит соответственный участок кожи покрытым кровью, а на месте укуса — маленькую поверхностную ранку с опухшими краями. При частых и повторных укусах кровопотери могут быть значительны.

Вполне естественно, что народная фантазия отождествила этих отвратительных животных, бесшумно носящихся в ночной тьме, с злыми духами — кровопийцами.