Если подсудимая была испугана при её задержании, то это служило явным признаком её вины. Если же, напротив, она сохраняла присутствие духа, то вина её была ещё более очевидной, потому что никто, кроме дьявола, не мог дать ведьме присутствие духа.

Но самой опасной уликой, объясняющей, каким образом один процесс вёл за собой обыкновенно сотни других процессов, было показание пытаемых о соучастниках. Судье недостаточно было получить признание подсудимой, ему ещё было необходимо выяснить, кого ведьма видела на шабаше и кто её научил предаться дьяволу. Доведённая до отчаяния пыткой и невыносимыми страданиями в тюрьме, полной безысходностью и всяким отсутствием надежды на избавление, подсудимая называла первые попавшиеся имена или имена, подсказываемые ей судьёй. Часто также злоба и гнев руководили обвиняемой, и она под пытками в отчаянии называла имена воображаемых врагов или тех, по чьей вине она считала себя, невинную, преданной суду.

Поручается «ведьмовской» заколдованный круг. Одни из страха или зависти предают своих соседей, которые, под пытками, в свою очередь, оговаривают других соседей или своих обидчиков.

При задержании ведьм инквизиторы должны были принимать особые меры предосторожности, чтобы оградить себя от возможного колдовства. Так, ведьме ни в коем случае нельзя было стоять на земле, поскольку она могла бы тогда получить «подпитку» из преисподней, из подземного мира. Поэтому ведьму следовало вносить в тюрьму и в здание суда в корзине или на плечах, при этом желательно лицом вниз и спиной к судье, поскольку инквизиторы верили в «дурной глаз» и порчу. Ни в коем случае нельзя было допустить соприкосновения руками или другими частями тела, а также одеждой. На шее инквизиторы должны были носить ладанки со священной солью, освящённые травы и свечной воск.

Обыкновенно по правилам судопроизводства обвиняемый считался оправданным, если он выдерживал пытку в продолжение целого часа, не сознавшись в приписываемом ему преступлении. Но когда дело касалось колдовства, то подобных ограничений не было. Закон обходили тем, что возобновление мучений называлось не «повторением», но «продолжением» пытки. Правда, для продолжения пытки требовались новые доказательства вины; но мы можем представить, как легко подобные доказательства находились на этих процессах! Ведь даже то, что пытаемая могла выдержать пытку, считалось новым знаком её виновности, доказательством того, что ей помогал дьявол.

Не довольствовавшись двумя, тремя степенями пытки, пытали вплоть до получения признания. В 1591 году в немецком городе Нордлингене одну девушку пытали 22 раза. Только на двадцать третьей пытке она созналась. В Баден-Бадене одну женщину пытали 12 раз и оставили её сидеть после последней пытки в продолжение пятидесяти двух часов на так называемом «стуле ведьм» (особом пыточном кресле).

Как это ни удивительно, но были и такие, кто геройски выдерживал все пытки, и судьям не удавалось вырвать у них признания. Это объясняется как невероятной силой воли, так и общим состоянием организма, который «отказывался» чувствовать боль.

Значительное число пытаемых умирало под пыткой или непосредственно после пытки. Это являлось только подтверждением подозрения: было ясно, что дьявол их умертвил, чтобы помешать им сознаться.

В тех редких случаях, когда заключённые, выдержавшие, не сознавшись, всевозможные мучения, выпускались на свободу, они должны были поклясться, что не будут мстить членам и слугам суда за вытерпленные муки.

Конечной целью всех допросов, угроз и пыток было признание. Суду нужно было во что бы то ни стало добиться от подсудимых сознания во всех возведённых на них обвинениях. К этому сводилось всё судебное следствие, и в этом заключалась главная задача суда.

Содержанием этих признаний служили ответы на вопросы инквизиторов. «Молот ведьм» рекомендует, чтобы в первую очередь спросили у подозреваемой, верит ли она в то, что существуют ведьмы. Если она отвечает отрицательно, то это уже высшая ересь. После этого общего вопроса приступали к другим, касающимся отдельных пунктов обвинения.

Вот содержание первых шести вопросов:

Почему заключённая отрицает, что она ведьма?

Как давно она находится под проклятой властью колдовства?

Что её к этому побудило?

В каком образе явился к ней впервые дьявол и в какое время – утром, днём, вечером или ночью?

О чём он с ней говорил, что делал и о чём уговорился?

Чего он от неё затем требовал и почему она согласилась?

Потом следует длинный ряд вопросов об осквернении церкви, о полётах на шабаш, о вырывании детей из могил, о плотской связи с дьяволом и т.д.

Эти вопросы в виде общей схемы должны были касаться всех видов колдовства, которые знали за ведьмами, доставляли вопросный лист генеральной инквизиции, который потом с ответами подсудимой на каждый вопрос («да» или «нет») приобщался к протоколу судебного заседания и давал материал для обвинительного акта и основанного на нём мотивированного приговора. Так как при первом допросе обвиняемые отвечали большей частью на предлагаемые вопросы отрицательно, а лишь потом под пыткой признавали свою вину, то ответы в вопросном листе менялись и отрицательные ответы постепенно заменялись положительными – до тех пор, пока весь лист не заполнялся соответственно желанию судей.

Часто пытаемые признавались в таких фактах, которые тут же, на суде, с очевидностью оказывались ложными, нелепыми, плодом фантазии. Так, одна женщина из города Фульд призналась, что убила колдовством своих детей и также одного чужого ребёнка. Между тем оказалось, что все трое живы. Но суд такие нелепицы не смущали, и он принимал самые невероятные факты как истину, объясняя, что признание очевиднее, чем сама реальность.

Часто случалось, что признавшаяся при вторичном допросе отрицала свою вину и отказывалась от вырванного пытками признания. Тогда следовали новые мучения и новое признание. Признание было единственным выходом для этих несчастных. Оно по крайней мере сокращало страдания и приближало к тому, что было неизбежно – к костру.

Недели, месяцы, а часто и годы заключения в отвратительнейших тюрьмах, страшные муки, жестокое и унизительное обращение судей и палачей с несчастными и полностью деморализованными жертвами часто доводили заключённых до умопомрачения. От боли и потрясения они были готовы признать всё что угодно, а потом и сами начинали верить в совершённые преступления. Они рассказывали о себе удивительные вещи с такими подробностями, точно это происходило в реальности. Они действительно думали, что виновны в возводимых на них обвинениях, и искренно обвиняли себя и других, умоляли спасти их души, признавали себя недостойными жить, просили скорее сжечь их на костре, чтобы освободиться от власти дьявола и возвратиться к Богу. Многие из них в этом состоянии решались на самоубийство.

Суд легко добивался от заключённых нужных ответов, заставляя повторять их вновь и вновь. В результате обвиняемые могли рассказывать только то, что служило утвердительным ответом на поставленные им вопросы. У них вырабатывался своего рода рефлекс – только так затуманенный болью разум мог прекратить мучения тела.

Процессы над ведьмами позволяют по достоинству оценить суеверие и невежество инквизиторов. И нет ничего удивительного в том, что инквизиторы обвиняли в чародействе людей, намного превышавших их учёностью.

Очень часто нам кажется, что мы можем преодолеть боль, но как было выстоять против мучений, которым подвергали свои жертвы инквизиторы? Пытки были самые разнообразные и рассчитанные на различные степени физической боли – от тупой, ноющей до острой и нестерпимой. Приходится поражаться и удивляться изобретательности «святых отцов», с которой были придуманы эти страшные орудия пыток и с которой они умели разнообразить причиняемые ими муки.

Инструкции инквизиции от 1561 года оговаривали, что пытка должна применяться в согласии «с совестью и волей уполномоченных судей, в соответствии с законом, здравым смыслом и чистой совестью. Инквизиторы должны заботиться о том, чтобы пытка в каждом случае была оправданной и сообразующейся с законом мерой». Так что руки инквизиторов фактически были развязаны, и они могли творить, что хотели.