Молодые люди - холостяки и товарищи вступившего в брак, выпивши на свадьбе достаточное количество бузы или пива и дождавшись окончания пляски во дворе новобрачного, забираются куда-нибудь поблизости в засаду и там терпеливо подкарауливают секретное шествие молодого мужа на подвиги «первой ночи». Давши ему возможность, как будто незамеченному, пробраться в саклю своей жены, шаловливая молодежь покидает засаду и отправляется также к этой сакле, захватив с собою заранее припасенные воду, курей, кошек и даже собак. Так как подобные нашествия предвидятся тоже заранее, то молодой человек, сопровождавший в первый раз мужа к жене, и «джемхагаса» (слуга из приближенной к дому невесты семьи) принимают на себя обязанность стражей чертога новобрачных. Но, несмотря на бдительность этих аргусов, злонамеренная молодежь, пользуясь преимущественно силою, успевает завладеть этими стражами и крышею сакли новобрачных. Достигнувши этого последнего пункта, посылают в трубу камина весь запас животных и пернатых, льют туда воду, бросают папахи и стреляют, пока, наконец, истощатся и материал для беспокойства молодого супруга, и собственная охота к подобному занятию. По принятому обыкновению, новобрачный обязан все эти «подарки» шутников-товарищей выкинуть вон из своей сакли тотчас же; но так как эти шутки иногда переходят границы терпения супруга, то он принимается бранить беспокоящих его и дальше не обращает внимания на посылки их; таким образом молодой чете иногда приходится довольно долго оставаться в сообществе мяукающих кошек, визжащих собак и кудахтающих кур; только по уходе беспокойной толпы взволнованный муж освобождает несчастных пленных. Подобные развлечения, впрочем, позволительны только в отношении супругов - молодых людей, но отнюдь не пожилых и пользующихся исключительным положением в обществе.

Как вообще у магометан, у горцев Кабардинского округа допускаются многоженство и развод. Первое почти не встречается в горах, принято иметь лишь одну жену: такое обыкновение вытекает… из простого недостатка материальных средств. Если обратить внимание на ту плату за жену, которая существует даже и у простого народа, то станет понятным, что немногие в состоянии заплатить два-три калыма».

До освобождения феодально-зависимых сословий в Кабарде с невестой в дом жениха отправлялись в качестве приданого и слуги: женщина - «каравашка» и упоминавшийся выше джемхагаса. При невесте находилась также «дигиза» - воспитательница (аталычка) или гувернантка и компаньонка новобрачной. Дигиза и джемхагаса должны были прожить в доме будущего мужа девушки, с которою они посланы, от одного до трех лет: первая - в качестве экономки, второй - слуги. При отъезде дигиза, прежде чем передать своей подопечной права хозяйки, должна была устроить угощение обществу того аула, где прожила это время. Впрочем, ни дигиза, ни джемхагаса в итоге не оставались внакладе. По свидетельству Н. Грабовского, каждый из присутствовавших на подобном празднике должен был «сделать дигизе подарок: сам таубий, при жене которого она жила, если он человек вполне состоятельный, дает от 10 до 30 коров, 100-200 баранов и полную женскую шелковую одежду; прочие таубий - по одной лошади, а простой народ - по одной корове. Кроме этих подарков таубий, у которого жила дигиза, предоставляет в пользу ее всю шерсть с баранов и шкуры зарезанного скота за все время пребывания ее у него в доме. Джемхагаса отправляется домой вместе с дигизою и при этом получает от мужа той, которой он служил, всю одежду, полное оружие и лошадь с седлом». Бесправной пожизненной рабой при хозяйке оставалась лишь служанка.

В связи с подобным обычаем даже после отмены крепостного права немало бедняков в Кабарде стремились занять место дигизы и джемхагаса по добровольному соглашению, заслужив чем-нибудь доверие и уважение семей феодалов и зажиточных горцев. Тем не менее, Грабовский был уверен, что «освобождение холопов разрушительно повлияет на некоторые горские обычаи, создавшиеся под условиями барства, как и везде пользовавшегося роскошными удобствами жизни за счет меньшей братии. Не в далеком будущем, по всей вероятности, и свадебный обычай горцев также подвергнется сильному изменению: исчезнут все гомерические обеды, уменьшится плата калыма, выйдут из моды значительные подарки, делавшиеся ради поддержания таубиевского достоинства, и, наоборот, бедному и бывшему задавленному классу горцев представится возможность в свою очередь делать свадебный сюрприз родным невесты чем-нибудь получше куска в 5-6 аршин миткаля или бязи».

Не менее любопытными были свадебные обычаи в Осетии. Изучавший жизнь и быт осетин в начале 70-х годов XIX века В. Пфаф писал: «По достижении сыном 16-17-летнего возраста отец выбирает ему невесту, и после уплаты калыма 12-13-летняя девушка, не спрошенная о согласии, выходит замуж…»Обряды осетин описала в своей статье «Свадебная обрядовая поэзия Осетин» исследователь Т. Хамицаева: «Основным ритуальным моментом осетинского свадебного обряда в его традиционной форме являлось прощание невесты с родным очагом и приобщение ее к очагу супруга, или, как говорят осетины, ее «постоянного дома», в отличие от «отцовского дома».

В осетинской мифологии важное место занимал дух домашнего очага - «уалартон Сафа» (надочажный Сафа). По поверьям осетин, он «дал первый образец для существующих на земле цепей». Олицетворением его на земле являлась железная цепь, висящая над очагом. У очага и цепи происходили многие семейные обряды осетин.

Именно Сафа, покровитель очага, должен был благословить невесту и в ее родном доме, и в доме жениха. По Д. Шанаеву, этот обряд заключался в следующем: «Когда все вещи невесты приведены в порядок и уложены в арбе, крытой сверху ковром, со стороны невесты остается исполнить одно требование обычая: получить напутственное благословление от домашнего очага и надочажной цепи, имеющих, по представлению сего народа, большую святость и силу напутственного благословения. Шафер является проводником невесты в место нахождения домашнего очага. Он берет невесту под руку и в сопровождении всех девиц вводит ее с опущенною на лицо шалью в отделение, служащее для стряпни, где, следовательно, находятся очаг и надочажная цепь. Шафер подходит с невестою к очагу, и в это время дружки и гости встают со своих мест в ожидании молитвы, которую должен произнести старший и почетнейший из них. А между тем во время этой молитвы шафер с невестой делает три полных оборота вокруг очага; в конце третьего оборота он приглашает невесту прикоснуться к надочажной цепи рукой, что, разумеется, исполняется ею немедленно».

Девушки, следующие за невестой, играют на гармони и поют традиционную свадебную песню «Алай».

В Нарской котловине шафер вел к очагу невесту с обнаженной шашкой и, обойдя с невестой вокруг очага, трижды ударял шашкой по цепи. После этого «все присутствующие, не исключая старух и стариков, становятся в круг, берутся под руки и начинают танец вокруг очага с песней и припевом «ой, алай», хлопаньем в ладоши и в доску».

В Дигории данный обряд, совпадая в общих чертах с описанным выше, имел свои особенности; невеста, прикоснувшись к надочажной цепи, сама обращалась с просьбой к Сафа:

Сафа, небесный Сафа,

Благослови меня в путь,

Надели меня большим счастьем.

В доме жениха этот обряд повторялся. Невеста, которую под руку вводил в дом шафер, трижды касалась надочажной цепи и отходила от нее, не поворачиваясь спиной и кланяясь; взявшиеся под руки гости и домочадцы танцевали в такт исполняемой ими же песни «Алай». Важно отметить, что обряд хождения вокруг очага у осетин сохранился в своем подлинно обрядовом оформлении, в теснейшем сочетании действия, танца, песни, молитвословия и дает возможность предположить, что смысл его заключается в следующем: хор поющих вокруг очага и невесты просил у огня (духа огня) дать всяческие блага невесте, благословить брак. Образцовая невеста должна была быть красивой и обходительной, внимательной не только к родным жениха, но и к соседям, односельчанам.