Горцы верят, что между ними есть злые люди, которые во время совершения брачного обряда, желая испортить новобрачного, подслушивают чтение брачной формулы и шепотом опровергают ее со словами: «Гьеб - гьерсси, гьеб - мекъса» («Это ложь, это неправильно»). При этом злоумышленник завязывает на нитке столько узлов, сколько заключается в формуле слов, или вытягивает пальца на три кинжал из ножен и вкладывает его снова туда, повторяя это движение после каждого слова, произносимого дибиром. Это своего рода заклинание, обессиливающее, по мнению горцев, новобрачного, известно у них под словом «бухьин» (завязывание). Для пользования от этой неприятной для новобрачных болезни обращаются к грамотным людям, которые лечат ее молитвою (сабаб). Эта молитва пишется на трех круто сваренных и очищенных от скорлупы куриных яйцах, которые дают есть: сначала одно целое новобрачному; потом, когда он проглотит последний кусок, дают другое яйцо новобрачной и, пока последняя ест, разрезают пополам третье, и новобрачные съедают еще по половине. Этим лечением занимаются иногда учащиеся в мечетях молодые люди (муталимы), большей же частию они снабжают желающих приворотными молитвами (рокьул сабаб).

До начала брачного обряда дибир посылает к невесте двух человек, которым поручает спросить ее, согласна ли она добровольно выйти замуж за такой-то кебин и доверяет ли она действительно своему векилю совершить обряд бракосочетания. Люди эти (они же присутствуют свидетелями при бракосочетании), получив согласие невесты, передают таковое дибиру, который тогда начинает обряд бракосочетания. Неисполнение этой формальности относительно совершеннолетней невесты делает брак недействительным.

…Брачный пир не отличается особенно интересными событиями; он во всем похож на пирушки, устраиваемые родственниками в честь жениха и невесты за несколько времени до свадьбы их. В день, назначенный для брачного пира (тот же день назначается и для вступления новобрачной в дом мужа), в доме новобрачного собираются гости. Более почетные из них приглашаются первыми в саклю, где их угощают на славу; гости средней руки остаются во дворе, ожидая очереди быть приглашенными и занять за столом места откушавших уже гостей… Таким образом, партию за партией, угощают множество гостей.

…Некоторые, большею частию незнатная молодежь, вовсе остаются забытыми хлопотливыми хозяевами: но они уже довольны и тем, что им позволяют плясать с девицами и молодыми женщинами под звуки зурны, аккомпанируемой неистовым стуком глухого барабана. В стороне от пляшущих, окруженных зрителями, поочередно принимающими участие в лезгинке, видна группа девушек и молодых женщин, столпившихся вокруг двух молодиц, поющих песни…

Вступление новобрачной в дом мужа сопровождается следующим церемониальным обрядом. В назначенный день она с утра оставляет дом родителей и отправляется к близкому родственнику, чтобы там приготовиться к торжественной встрече с молодым супругом. Удостоившиеся чести принимать у себя новобрачную оказывают дорогой гостье радушное гостеприимство; ее потчуют всем, что скудное состояние горца может предложить лучшего…

В сумерках новобрачный посылает к новобрачной почетную свиту, состоящую из близких родственников и родственниц, под предводительством младшего дружка, носящего не совсем красивое название «хъама» (ишак). Подойдя к двери дома, где находится новобрачная, посланные спрашивают позволения хозяев войти в дом; получив таковое, с молитвою переступают порог и, отдав салям (салам) всем находящимся в этом доме, садятся по приглашению хозяев возле молодой. Гости, отдав должную честь кушаньям, приготовленным для новобрачной, и поблагодарив хозяев за угощение, обращаются к ним с просьбою, чтобы их не задерживали и отпустили молодую к своему мужу; хозяева не соглашаются на просьбу посланных иначе, как просьба эта не повторится три раза. Тогда посланные просят молодую следовать за ними и отправляются, напутствуемые благословениями хозяев. Встреченная во дворе мужа родственниками и родственницами его, новобрачная останавливается, ожидая приглашения войти в дом. В это время к ней подходит мать новобрачного, держа в руках тарелку с медом, и, обмакнув в него палец, мажет губы новобрачной, прося ее войти в дом. Новобрачная, не обращая внимания на приглашение, остается на прежнем месте, облизывая губы, намазанные медом; это означает, что она желает получить какой-нибудь подарок, прежде чем переступить за порог дома мужа своего. Тогда к ней подводят какую-нибудь крупную скотину и надрезают последней ухо в знак того, что скотина поступает в собственность новобрачной. Последняя, увидя кровь, просачивающуюся из уха подаренной ей скотины, соглашается на вторичное приглашение и, приветствуемая поздравлениями, песнями и выстрелами, входит в саклю, один угол которой занавешен ковром; туда помещают новобрачную со свашками и подружками. Молодые остаются до полуночи на своих местах. После полуночи свашки уводят молодую в приготовленную для новобрачных комнату, куда, спустя немного времени, приходит новобрачный в сопровождении дружков. Последние, повалявшись на приготовленной для новобрачных постели, чтобы убедиться, удобно ли будет молодым провести на ней ночь, и, простившись с ними, оставляют их наедине. Кроме обязанности дружков и свашек услуживать новобрачным и потчевать гостей, они еще должны стеречь молодых от нескромного любопытства посторонних… У горцев Нагорного Дагестана нет обыкновения, как у нас в простонародье, наутро после свадебной ночи выносить на показ пирующим на свадьбе гостям ночное белье новобрачной, сохранившей до выхода замуж доказательство целомудрия… Нет у них также обычая, принятого у некоторых кавказских мусульман, как, например, в бывших шамхальстве Тарковском и ханстве Мехтулинском, где новобрачный стреляет в окно из ружья или пистолета, и тем оповестив публику о своем разочаровании, изъявляет неудовольствие родным новобрачной за небдительный надзор за дочерью их; или, как в некоторых местах Закатальского округа, новобрачный стреляет с целью сообщить радостную весть пирующей публике и выстрелом же изъявляет свою признательность тестю и теще…»

Приведем еще несколько любопытных свадебных обычаев, собранных дагестанскими исследователями.

У даргинцев, в селении Ванашамахи по обычаю родственники жениха на площади выпекали большое чуду (пирог) и относили родственникам невесты. Иногда размер его достигал в диаметре двух метров. У урахинцев в такое чуду помещали семь бараньих грудинок. В Ванашамахи перед приходом невесты жених обычно заранее находился за дверью спальни. Когда невеста входила, он три раза ударял ее по спине в знак своей власти над ней с этого момента.

По гапшиминскому обычаю на третий день свадьбы устраивался танец невесты. Все присутствующие мужчины должны были с ней танцевать. После танца невесты начинался традиционный коллективный танец одиннадцати женщин и одиннадцати мужчин. Рисунок танца очерчивали водящие - пожилые женщина и мужчина. Этот старинный танец еще и теперь исполняется на свадьбах.

В ауле Мекеги невесту, живущую по соседству, вели в дом жениха в течение многих часов. Этот обычай существует и сегодня. Свадебный кортеж вечером из дома жениха направляется за невестой. Невесту не сразу отпускают. Начинается торг, который длится часа три. Наконец, когда уже получено согласие родителей невесты, невесту из дома ни за что не выпускают раньше 12 часов ночи. К часу ночи свадебный кортеж направляется в сторону дома жениха. Движется он настолько медленно, что требуется 4-5 часов, чтобы пройти небольшое расстояние до дома жениха. Двигаются примерно так: невеста и все следующие за нею делают шаг вперед и образуют круг для танцев. Кончаются танцы, начинается движение уже не вперед, а назад. И так продолжается до самых петухов, то есть до утра.

По буркиханскому обычаю нареченная, когда едет или идет к будущему мужу, должна всю дорогу громко рыдать.

Р. Магомедов описывает, как выбирали невесту в ауле Мокок: «Мать парня с хурджином в руках идет в дом девушки, которая по сердцу ее сыну. В хурджине находится специально испеченный сдобный хлеб. В доме невесты мать парня ведет разные посторонние разговоры, в которых никаким образом не касается истинной цели своего прихода. Уходя, она вешает свой хурджин на видное место. Через 2-3 дня она вновь приходит в дом родителей девушки, опять ведет обычный житейский разговор, ни слова не говоря о цели своего посещения. Спустя некоторое время мать парня прощается с родителями девушки, забирает свой хурджин и идет к себе домой. Дома она осматривает хурджин. Если родители девушки взяли принесенный им хлеб и взамен положили свой, значит, они согласны породниться с приходившей к ним матерью парня. Если же хлеб оказался нетронутым, это означало отказ. Разговор на этом должен был кончиться, никто о нем, кроме родителей, не должен был знать. Бывало и так, что хлеб в хурджинах оказывался надломленным. Это надо понимать так, что родители еще подумают, посовещаются».