Повседневная жизнь Флоренции в эпоху, названную автором, как мы уже отмечали, несколько расширительно «временами Данте», рассматривается столь подробно, что к сказанному, кажется, нечего добавить. Антонетти по-настоящему увлечен темой своего исследования, влюблен в славный город и его обитателей. Фамилия исследователя позволяет предположить наличие у него итальянских корней, и в таком случае как будто становится понятной его любовь к Флоренции и, шире, к Италии — «исторической родине». Однако на протяжении книги мы не раз убеждаемся, что имеем дело с настоящим патриотом Франции: Пьер Антонетти не упускает случая отметить, что тот или иной предмет обихода, та или иная мода или культурное веяние флорентийцами заимствованы из Франции. Делается это с такой милой непосредственностью, что не приходит в голову усомниться в обоснованности авторского суждения. Напротив, автор настолько увлекает своим рассказом, что незаметно для себя проникаешься его энтузиазмом и уже ничто во Флоренции не кажется чрезмерным. Любить так любить — без оглядки. Остается лишь пожелать, чтобы французский патриот и вместе с тем поклонник Италии нашел как можно больше единомышленников в России. Патриоту не противопоказано восхищаться красотой, где бы она ни встречалась, в любых ее проявлениях.

В. Д. Балакин

Известны слова Меттерниха: «Италия — понятие географическое». Высказывание, в начале XIX века более злое, чем верное, применительно к эпохе Данте справедливо в полной мере. Италия, «имперский сад», по образному выражению поэта, ^{5} — раздробленная страна. [1]На севере, двигаясь в западном направлении, мы встретим во главе настоящей колониальной империи Венецианскую республику, чья материковая территория все еще мала; Милан, перешедший из-под власти Делла Торре к Висконти, самый населенный и один из самых богатых городов-государств Италии; Геную, находящуюся на подъеме морскую республику, которая, избавившись после победы в морском сражении при Мелории в 1284 году от конкуренции со стороны Пизы, стала хозяйкой Корсики; несколько богатых городов, подчиненных власти знатных сеньоров — маркиза Салуццо, графов Тенда, веронских Скалигеров и др. Центральная Италия разделена между клонящейся к упадку, но удерживающей часть Сардинии Пизанской республикой, Флорентийской республикой, чья территория еще сравнительно невелика, а богатства уже весьма значительны, синьориями Пеполи в Болонье, д'Эсте в Ферраре, Бонакольси в Мантуе, Монтефельтро в Урбино, Да Полента в Равенне, Малатеста в Римини, Манфреди в Фаэнце, Орделаффи в Форли, Каррара в Падуе… Добавим к ним города-государства Сиену, Ареццо, Лукку и другие, каждое — в кольце прочных стен, ревниво защищающее свои привилегии и независимость. В центре полуострова — Церковное государство (Папская область) со столицей в Риме, с 1309 года переставшее быть резиденцией пап, перенесенной в Авиньон, арена соперничества нескольких знатных родов (Колонна, Орсини и др.). Южнее — королевство, называющееся Сицилийским, но Сицилию, перешедшую под власть Арагонского дома, в 1282 году утратившее. В Неаполе правит французская по происхождению Анжуйская династия, ее представители в эпоху Данте — Карл I, Карл II и Роберт, покровители и господа (пусть и теоретически) итальянских гвельфов. Дальше на юг — Сицилия, из которой в результате восстания 1282 года («Сицилийская вечерня») изгнаны французы; обретя независимость от Неаполя, она находится под властью Арагонской династии, пользующейся поддержкой местной знати.

Крайняя политическая раздробленность дополняется чрезвычайной лингвистической пестротой. В своем трактате «О народном красноречии» Данте различает четырнадцать диалектов, в пределах одной провинции и даже города распадающихся, в свою очередь, на местные наречия. Ни один из диалектов еще не преобладает над другими, и Данте создает теорию «славного» народного языка, в котором тосканский диалект является не более привилегированным, чем остальные. Представления о преобладании того или иного региона у него отсутствуют. К тому же, по мнению Данте, Италия не может обрести единство вне границ Священной Римской империи, «садом» которой, по его словам, она является; столица империи — Божественным желанием избранный — Рим. Но мечта о восстановлении единства страны, которому поэт посвятил свой политический трактат «Монархия», рухнула в 1313 году со смертью императора Генриха VII.

Разрозненная географически и лингвистически Италия не знает и политического единства. Конечно, соперничество папы и императора после смерти в 1250 году Фридриха II утратило прежнюю энергию. Конечно, после избрания папой француза Климента V, перенесшего папскую резиденцию в Авиньон, «Рим больше не в Риме». И все-таки многие годы после смерти Фридриха II в каждом итальянском городе борются две группировки — гвельфы и гибеллины. Более того, гвельфы раскалываются на соперничающие партии — сначала в Пистойе, а затем во Флоренции, где белые гвельфы, враждуя с черными гвельфами, ведут братоубийственную войну, одной из самых знаменитых жертв которой станет Данте. Между тем новый чужак подчиняет своей власти почти половину Италии — французский принц Карл Анжуйский, брат Людовика Святого, признанный в 1263 году римлянами пожизненным сенатором и ставший арбитром в итальянской политике вплоть до своей смерти в 1285 году. В течение нескольких лет Карл Анжуйский, извлекая выгоды из поддержки папы Урбана IV, француза по происхождению, и его преемников, создает в Италии обширные владения, раскинувшиеся от долин Пьемонта на севере до Сицилии на юге. Победы, одержанные им над наследниками Фридриха II (Манфред разбит в 1266 году при Беневенто, Конрадин пленен в 1268 году у Тальякоццо), открывают ему ворота всех городов, где господствуют гвельфы, в том числе Флоренции. Поскольку с 1250 по 1276 год императорский престол остается вакантным, Карлу I, к тому времени королю Сицилии и римскому сенатору (папский престол тоже пустует — с 1268 по 1271 год), удается подчинить своей власти Милан, Турин и другие города Северной Италии, а также Пизу, Сиену и еще несколько городов в Центральной Италии. Гибеллины вынуждены полностью прекратить сопротивление. Они вновь поднимают голову в 1273 году, вдохновленные избранием императора ^{6} Рудольфа Габсбурга. Против Карла I восстают Генуя, Ломбардия и Пьемонт (из которого он вынужден уйти), Милан, власть в котором переходит к представителю рода Висконти, Рим, где всю власть берет в свои руки папа Николай III. Но преждевременная смерть Николая III в 1280 году и избрание папой француза Мартина IV дают начало новому взлету Карла I: он станет королем Албании, королем Иерусалима и властителем Сардинии, правителем которой сделает своего сына Филиппа. Но впереди новое падение — как результат борьбы за Сицилию между ним и королем Арагона Педро III, считающим себя законным претендентом: он женат на дочери покойного сына Фридриха II Манфреда, разбитого в 1266 году при Беневенто Карлом Анжуйским. Знаменитое народное восстание 1282 года, «Сицилийская вечерня», изгоняет французов с Сицилии, отдав остров под власть короля Арагона. Таким образом, Сицилия окончательно потеряна для Анжуйского дома, но он тем не менее господствует на юге Апеннинского полуострова: Карлу I наследует его сын Карл II (1285–1309), Карлу II — Роберт (1309–1343), который будет, прямо или через наместников, управлять Флоренцией в первые десятилетия XIV века. Анжуйская династия остается на протяжении всего интересующего нас периода одной из наиболее могущественных политических сил Италии. Возглавляя гвельфов, она смогла объединить вокруг себя множество городов-государств Центральной Италии, включая Флоренцию.

Что касается императоров, то Италия в течение многих лет их не интересует, и Данте обращает горький упрек к Рудольфу Габсбургу и его сыну Альберту, императору в 1298–1308 годах: