Город падших ангелов
Величественный в своей суровой красоте вид на дикий северный берег и высокие прибрежные скалы открывался взору каждого путешественника, ищущего счастья в краю, где большую часть года дует холодный пронизывающий ветер, а по утрам все окрестности утопают в густо-молочном тумане.
Всякий, кто прибывал морем из Орегона осенью 1847 года, описывает Пунта де Лос Рейес как «величественный высокий остроконечный мыс». Здесь он в восхищении обнаруживает знаменитые мамонтовые деревья — гигантские секвойи, «диаметр ствола которых достигает порой от 4,5 до 6 метров». Когда перед глазами путешественника Дж. Кинна Торнтона раскинулся Сан-Франциско, дул сильный бриз, и воспользовавшись приливом, корабль быстро подошел к «прекрасному и романтичному входу в залив. Справа от этого входа на высокой скале притулился старый испанский форт. Проходя мимо его батарей, можно видеть пресидио Сан-Франциско де Ассизи примерно на милю внутрь». В то время здесь размещались две роты 7-го нью-йоркского волонтерского полка. Торнтон «не без волнения увидел звездный флаг, развевавшийся над бараками под черепичной крышей» (9). К югу от залива он заметил «небольшую бухту Саусалито — это название переводится как маленькая верба, — представляющую собою превосходную гавань для кораблей. Именно поэтому она и стала излюбленным местом встреч китобойных и других судов» (10). Южнее залива, приблизительно в 6 километрах от Золотых ворот, на берегу другой бухты располагалась деревня Йерба Буэна, получившая 30 января 1847 года по приказу алькальда [5]имя Сан-Франциско (11).
Дж. Кинн Торнтон предоставляет нам точные сведения о составе населения Сан-Франциско. Согласно переписи, проведенной в конце июня 1847 года, там проживало всего 459 человек, в том числе 375 белых (247 мужчин и 128 женщин), 34 индейца, 40 канаков или гавайцев и 10 чернокожих. Больше четырех пятых населения составляли люди моложе 40 лет. 5 белых жителей родились в Канаде, 38 — в Калифорнии, 2 — в других мексиканских провинциях, 2 — в Чили, 1 — в Дании, 22 — в Англии, 3 — во Франции, 27 — в Германии, 14 — в Ирландии, 1 — на Мальте, 1 — в Новой Голландии, 1 — в Новой Зеландии, 1 — в Перу, 1 — в Польше, 1 — в России, 1 — на Сандвичевых островах, 14 — в Шотландии, 1 — в Швеции, 6 — в Швейцарии, 228 — в Соединенных Штатах, 1 — в западной Индии, 4 — в море. Среди них было 3 врача, 1 пастор, 3 адвоката, 7 булочников, 7 мясников, 26 плотников, 1 садовник, 22 моряка, 6 печатников, 4 каменщика, 4 портных, 2 оружейника, 3 трактирщика, 13 канцелярских служащих, 2 столяра, 1 часовщик. 237 человек умели читать и писать, 13 — только читать, 89 были неграмотными (12).
15 марта 1848 года население города составляло 850 человек (13), и все новости они узнавали из двух местных газет: «Калифорниэн» и «Стар».
С 1847 года Сан-Франциско, благодаря активности жителей-англосаксов и исключительно удобному географическому положению близ богатых внутренних долин по рекам Сакраменто и Сан-Хоакину, становится главным городом Калифорнии. Как справедливо заметил наш путешественник, «Монтерей никогда не сможет превзойти Сан-Франциско».
Монтерей, Сан-Хосе, Санта-Барбара, Лос-Анджелес, Сан-Диего были маленькими сонными городками. Монтерей карабкался вверх по склону лесистого холма южнее великолепного залива. Здесь не бывало ни туманов, ни холодного ветра, ни частых дождей. Пейзаж радовал глаз. Его климат был настолько целебным, что часто говорили: «Еl que quiere morir que del pueblo se vaya», (14)что в переводе означало: «Чтобы умереть, нужно покинуть эти места».
В 1850 году в городе было всего две улицы, а несколько усадеб составляли пригород. Первый капитолий, именуемый Колтон Холл, в честь преподобного Уолтера Колтона, бывшего морского священника, избранного алькальдом Монтерея в 1846 году, представлял собою длинное одноэтажное строение с небольшим балконом, который поддерживали две простые колонны.
Вооруженные силы города были размещены так же, как и в Санта-Барбаре, Сан-Франциско и Сан-Диего — в саманной постройке со сторонами по 200 метров, окруженной рвом и защищенной земляным валом высотой 5 метров, с бастионами по углам, в стенах которых были прорезаны амбразуры. Внутри находился барак для солдат, довольно ухоженные жилые дома для офицеров, арсенал и склад. Перед американским завоеванием, по словам одного французского золотоискателя, гарнизон состоял из «генерала в сплошь расшитом мундире и тридцати пяти солдат, ленивых, как ящерицы» (15). Население Монтерея в 1846 году составляло 500 душ. Жизнь там проходила весело и мирно. Ни в одном другом месте, кроме разве что Лос-Анджелеса, не было такого приятного и утонченного общества.
Сан-Хосе раскинулся в плодородной долине среди холмов. Его 700 жителей, большей частью мексиканского происхождения, надеялись потеснить Монтерей. Благодаря географическому положению города могли быть налажены связи между населенным калифорнийскими дворянами югом и американским севером. И Сан-Хосе действительно стал столицей нового штата. С декабря 1849-го по май 1851 года там дважды собирался законодательный корпус. Дома здесь были буквально разбросаны в полном беспорядке вокруг двух тенистых площадей, где любила проводить время мужская часть населения.
Сан-Диего — деревня, расположенная на берегу бухты, еще в 1848 году состояла всего из нескольких домов, окруженных садами. В невзрачном городишке Санта-Барбаре были премилая центральная площадь, старые саманные постройки и порт без пристани. Корабли не могли причалить к этому берегу, поэтому пассажиров и грузы приходилось переправлять туда на лодках. Лос-Анджелес, в котором насчитывалось 1500 жителей, уже был в тот период самым важным городом Калифорнии. Американский эмигрант Чарлз Эдвард Пенкост описывает его как «старый испанский город, явившийся из мечты… Я нигде не встречал более удобного и благоприятного климата…». Однако, несмотря на живительный климат, здешние жители были столь беспечны, что у Пенкоста сложилось впечатление, будто они «своею ленью приводят это место в плачевное состояние» (16).
Более того, «к любой работе относились они самым пренебрежительным образом».
Другой эмигрант, сын знаменитого орнитолога Джон У. Одюбон, в свою очередь пишет, что Лос-Анджелес — «уцелевший город ангелов, хотя может быть и падших… Все выглядит устаревшим и впавшим в упадок» (17). Вокруг центральной площади, этого сердца колониального поселения, высились церковь и дома знати, утопавшие в цветах и фруктовых деревьях. Сады изобиловали инжиром, гранатами, абрикосами, лимонами, миндалем, виноградом. Богатые и бедные жители жили согласно старым испано-калифорнийским традициям гостеприимства, безделья, веселья и беззаботности, а важные события в жизни города пышно отмечались музыкой, танцами, фиестами, родео и крестными ходами.
Когда-то испанская католическая цивилизация насаждалась в Калифорнии стараниями францисканских миссий, обосновавшихся на равных расстояниях друг от друга по всему побережью, ныне они превратились в руины. Были и ранчо — громадные поместья до 100 тысяч акров земли, владельцы которых жили натуральным хозяйством подобно крупным землевладельцам средневековой Англии.
В начале 1848 года главной отраслью экономики здесь по-прежнему оставалось скотоводство. Согласно Торнтону, число голов рогатого скота в 1831 году оценивалось цифрой 500 тысяч, овец, коз и свиней 321 тысяча, лошадей, ослов и мулов 64 тысячи. После упразднения миссий численность рогатого скота сильно уменьшилась. Кроме того, францисканцы изготовляли превосходные вина. После их ухода качество вина в Калифорнии значительно снизилось. Действительно, из многочисленных документов становится ясно, что монахи были чуть ли не единственными товаропроизводителями в колониальной Калифорнии.
Сельское хозяйство было крайне примитивным. Здесь выращивали зерно, которое превращалось в муку на нескольких редких мельницах, производили также оливковое масло, воск и выращивали овощи.