Отметив, что христианство завоевало «области Аквилона(Север) и Запад», но не «противоположные им восточные и южные части мира», он добавляет: «Именно это было истинно предсказано положением креста Господня <…>: в то время, как за спиной Распятого находился Восток и его кровожадные народы, перед Его глазами простирался Запад, готовый наполниться светом веры; и в то же время Его всемогущая десница, открытая для трудов милосердия, была протянута к Северу, познавшему сладость веры в святое слово; левая же рука указывала на Юг, кишащий варварскими народами». 

Этот текст могла бы проиллюстрировать карта мира Т-О типа, и это имело бы больший смысл, нежели соседство таких карт с текстами, рядом с которыми они обычно находятся.

Естественно, имелись различные варианты этой схемы, а приблизительно со времен 1000 года появляются менее схематичные изображения Земли. Карта, обнаруженная в рукописи комментария к Апокалипсису, приписываемого монаху Беату [62](рукопись относится ко времени после 1027 года), предлагает нашему вниманию некоторые детали, уже точнее отражающие реальность. С ней можно сравнить и некоторые другие карты более позднего происхождения.

Таковы были представления ученых монахов о нашей планете в целом. Что касается того, как они представляли себе отдельные страны, то упоминания об этом крайне редки. Вот пример, принадлежащий перу того же Рауля: «Согласно мнению большинства тех, кто рассуждает о форме земного глобуса, территория Галлии вписывается в квадрат; однако, несмотря на то что от Рифейских гор до границы с Испанией слева от нее находится Океан, а справа вдоль нее простирается цепь Альпийских гор, ее продолговатая форма не укладывается в пределы фигуры квадрата. Ее нижняя оконечность, во всех отношениях наиболее достойная презрения, называется Галльским Рогом. Столицей ее является Ренн; с давних пор здесь обитает бретонский народ, который изначально освобожден от налогов на имущество и имеет в избытке молоко. Абсолютно чуждые цивилизации, бретонцы характеризуются дикими нравами, склонны к гневу и говорят нечленораздельно на бестолковом наречии».

Оставим без внимания это замечание из области «человеческой географии», которое дает представление о том, какую нежность испытывали друг к другу различные этнические группы, населявшие «Галлию». Однако мы не поскупимся на комментарии в отношении других утверждений этого удивительного текста. Во-первых, слово «глобус», которым, за неимением более подходящего, я перевел латинское «orbis», — это слово отнюдь не подразумевает, что Рауль считал Землю сферичной; orbis означает также «кольцо, круг», а рассуждения Рауля об ориентации распятия Христа весьма точно соответствуют смыслу карт мира Т-О типа, из чего следует, что он использовал слово orbis именно в последнем значении. Рифейские горы, которые в данном контексте представляют собой границу Франции, противоположную границе, образуемой Пиренеями («до границы с Испанией»), являются задачей с двумя неизвестными. Во-первых, этим именем обычно обозначаются горы, расположенные на севере Скифии, то есть, грубо говоря, на территории современной России [63]. Во-вторых, на северной границе Галлии вообще трудно найти какие-либо «горы». Чтобы сказать, что слева Галлия граничит с Океаном, а справа с Альпами, нужно сориентировать карту так, чтобы Север находился наверху, как это принято сейчас, в то время как известные mappae mundi располагают Север слева. Но в таком случае «Галльский Рог« (от этих слов, возможно, образовалось название Корнуайль [64]), являющийся нижней оконечностью этой продолговатой Галлии, должен оказаться на южной границе, а речь несомненно идет о Бретани… Так по какому принципу мы можем оценить степень географической просвещенности нашего монаха, который, кроме всего прочего, помещает Везувий в «африканскую страну», считает Африку театром военных действий между сарацинами [65]и христианами (эти действия на самом деле могли происходить только в Испании) и иногда называет Лотарингию Рецией (а это имя одной из альпийских областей)?

Так что же, Рауль совсем не знал географии? Нам практически не с чем сравнивать. Позволю себе высказать точку зрения, относящуюся ко всему Средневековью в целом, но вполне применимую и к описанию 1000 года: люди того времени не чувствовали особой потребности ни в географических, ни в топографических картах. Мореплаватели создали (вероятно, уже в XIII веке) навигационные карты, с удивительной точностью воспроизводящие конфигурацию берегов Средиземного моря с указанием названий мест, по которым можно ориентироваться. Наиболее старая из таких карт, называемых обычно портоланами, или портуланами, относится к периоду около 1300 года. Однако подобных изображений суши мы не имеем, и в текстах они не отмечены, за исключением одного упоминания о некой «карте земной поверхности», а также о планах Рима и Константинополя, выгравированных на серебряной доске, которая, по свидетельству Эйнгарда [66], принадлежала Карлу Великому. Можно не сомневаться, что рано или поздно эта доска была переплавлена на серебряные монеты. Это отсутствие документов или молчание тем более удивительно, что в Средние века и, в частности, в 1000 году, было не менее важно, чем в другие эпохи, иметь точное представление о земной поверхности: о ней спорили, ее делили. И делили не абы как. Когда по Верденскому договору в 843 году Лотарь, Людовик Немецкий и Карл Лысый разделили на три части империю Карла Великого, они, как это ясно показал в наши дни Жак Пиренн [67], очень внимательно отнеслись к тому, чтобы каждый получил в свою долю более или менее одинаковые площади лесов, пахотных земель, виноградников, одинаковое число крупных городов. В наши дни трудно представить себе столь продуманный раздел земли без пользования очень точными картами. Однако ни в одном из документов, относящихся к подготовке этого договора, таковые не упоминаются. В течение всего Средневековья, начиная с каролингских «политиков» и кончая «свидетельствами и переписями» XV века, в документах, имевших юридическую силу, даже наиболее сложные территориальные вопросы разбирались посредством словесного описания. Сегодня для того, чтобы хорошо их понять, мы в первую очередь стараемся соотнести их данные с картой; но ни к одному из этих текстов вплоть до XVI века не прилагались ни карты, ни планы. Следует предположить, что люди того времени обладали чувством ориентации, способностью интуитивно и конкретно воспринимать окружающее пространство (причем, видимо, включая весьма отдаленные области), и подобная зрительная опора была им не нужна.    

Чувство ориентации было абсолютно необходимо, чтобы путешествовать из одного места в другое и не теряться по дороге. Ведь дороги были едва намечены, проходили сквозь дремучие леса, безо всяких указателей, и двигаться по ним надо было без компаса, поскольку этот инструмент стал известен на Западе только в XII веке.

Ришер, монах аббатства святого Ремигия в Реймсе, был очень увлечен медициной. Он мечтал прочитать «Афоризмы» Гиппократа. За две недели до того, как каролинг — соперник Гуго Капета был схвачен в Лане в результате изменнического заговора епископа Асцелина [68], то есть в середине марта 991 года, к Ришеру приехал посланник от его друга Герибранда, Шартрского священника, который приглашал его приехать для ознакомления с этим трудом. В восторге от предложения он решил последовать за этим человеком, которого он именует «кавалером» [69], и взял с собой слугу из монастыря. Он пишет, что его аббат «дал ему в помощь всего одно вьючное животное»; из последующего описания становится ясно, что у самого Ришера также была лошадь. Итак, трое мужчин сели на коней. Но Ришер покинул обитель «без денег, без сменной одежды, без каких-либо предметов первой необходимости». Можно предположить, что либо его аббат вовсе не одобрял этой поездки, либо он вообще недолюбливал Ришера.