Лето 1942 года было отмечено новыми победами Гитлера. Менее чем за 17 дней Роммель достиг Эль-Аламейна, ступил на землю фараонов. [210]Водолазы-диверсанты (их называли «людьми-лягушками») из итальянской MAS [211]взорвали половину английского флота в прибрежных водах Гйбралтара, Мальты, Александрии. Это обеспечило войскам «Оси» возможность продвижения в Африку. «Ультра» (на Мальте) делала все возможное, чтобы помешать немцам и итальянцам вновь овладеть Средиземным морем. Немецкие войска на Кавказе дошли до нефтяных скважин Майкопа, выведенных из строя Красной армией. С горы Эльбрус высотой 5633 метра они уже различали Азию, Грозный (мирового значения центр добычи «черного золота»), Азербайджан, прикаспийские республики, чуть ли не Персидский залив. Фельдмаршал Лист, [212]как некогда Моисей, видел «обетованную землю», но не мог туда попасть. Армии рейха докатились до Сталинграда. «Это самые тяжелые дни», — жаловался Мензис из отдела МИ-6 и спрашивал себя: «Почему же Гитлер не овладел Мальтой?» «Это козырь, который Муссолини оставил для себя», — думал Черчилль. На самом деле Гитлер просто ничего не знал о роли машины «Ультра». В Соединенных Штатах Донован [213]формирует ядро будущего ЦРУ. Флеминг, один из шефов этого отдела, заключает соглашение о сотрудничестве разведывательных служб двух великих держав. Он получит «Ультра», которую в Америке назовут «Мэджик», но лишь после учреждения союзнического Комитета по совместному контролю над безопасностью американцы смогут в полной мере воспользоваться этим подарком. Согласятся ли англичане на высадку во Франции в 1942 году? Американцы, Маршалл и Эйзенхауэр, подталкивают их к этому, используя, по выражению Черчилля (который, между прочим, сам втянул их в игру), «методы, подходящие скорее для игры в бейсбол, нежели для крокета». Рузвельт пообещал Сталину, что англичане и американцы вторгнутся во Францию в 1942 году. Черчилль маневрирует, пускает в ход дезинформацию. И настолько преуспевает в этом, что Гитлер начинает сооружать «Атлантический вал» (который кажется ему непреодолимым) от Дании до Испании.

Рейнгард Гейдрих умер, не дожив до сорока лет. Семь чешских парашютистов десантировались с британского самолета «Галифакс», чтобы подготовить покушение на «пражского палача». 27 мая 1942 года они обстреляли темно-зеленый открытый «Мерседес», принадлежавший рейхспротектору. Гейдрих сидел справа от Клейна, своего шофера; он направлялся в аэропорт, чтобы лететь в Берлин, в генеральный штаб, но ему не суждено было попасть туда живым. Гейдрих приказал затормозить, он хотел лично уничтожить бандитов. Один из стрелявших, поколебавшись, метнул под машину бомбу, раздался взрыв. Гейдрих, смертельно раненный, продолжал стрелять. Нападавшие обратились в бегство. [214]Весь в крови, он стал кричать. Однако никто не осмелился приблизиться к нему, никто не пришел на помощь. Пассажиры проезжавшего мимо трамвая смотрели, окаменев от ужаса, как он корчится на земле; грузовик миновал это место, не остановившись (по свидетельству Жака Робишона). Наконец его доставили в городской госпиталь на Буловке, после чего агония длилась еще восемь часов. Госпиталь очистили от «посторонних», в нем остались только врачи и эсэсовцы. Кровь рейхспротектора оказалась отравленной. В грудной клетке, селезенке, легком, в области диафрагмы судебно-медицинские эксперты обнаружили «особые бактерии». [215]Тело было изрешечено осколками. Испуганных чехов, которых ожидала страшная расплата за эту смерть, обязали соблюдать траур. К Гитлеру — в большой зал рейхсканцелярии — тело доставят в начале июня 1942 года. И тогда состоится единственная в своем роде «жуткая вавилонская похоронная церемония нацистского Берлина», как выразится Гйзевиус, которому уже довелось в свое время быть свидетелем «Ночи длинных ножей». Гитлер скажет Канарису, «делающему вид», что он плачет: «Это был железный человек». «Еще одна сцена, достойная Светония», — прокомментирует увиденное Гйзевиус.

После смерти Гейдриха многие нацисты вздохнули с облегчением. Этот «зверь» собирал компромат на всех без исключения: офицеров генерального штаба, Геринга, Гиммлера, Гитлера, Бормана. Он никого не боялся. Нюрнбергский суд без него и его многочисленных досье — и без секретных досье Канариса, которые СД вовремя обнаружит и уничтожит, — будет наполовину комедией.

Войска Листа стремительно продвигаются к Кавказу, и легко поверить, что страны «Оси» вскоре завоюют весь мир, что немцы вот-вот соединятся с японцами. Нацистская империя будет простираться от Арктики до Индийского океана. Африканский корпус должен со дня на день овладеть Суэцким каналом.

Вечером 20 августа в парижской опере, перед началом третьего действия оперы Вагнера, всем присутствующим в зале немецким офицерам шепотом передают приказ собраться на экстренное совещание. Той же ночью, на море, солдаты Ее Величества (согласно рассказам тех, кто останется в живых) ощущают смутное предчувствие смерти. Но они не знают, что в конце этой звездной ночи, когда они пересекут спокойные воды Ла-Манша, казино на французском берегу окажутся заминированными, а «гобы», древние пещерные жилища в скалах, которые когда-то так красиво рисовал Клод Моне, — начиненными противотанковыми орудиями и пулеметами. Английские летчики, совершавшие разведывательные полеты, ничего подозрительного не заметили. Местные партизаны сообщали, что из немцев видели здесь только измученных солдат, демобилизованных с русского фронта. В предрассветной мгле, как рассказывает Кейв Браун, в тот самый миг, когда первые лодки с солдатами достигли берега, пушки и пулеметы, спрятанные в «гобах», открыли шквальный огонь, и тела убитых стали падать прямо в воду, потому что люди не успевали ступить на полосу пляжа. С адским грохотом взорвалось казино, и танки Черчилля погибли под обломками. Авангард десанта — шесть тысяч человек — не смог даже высадиться на берег. «Юнкерс-88» нанес тяжелые повреждения эсминцу «Х.М.С. Беркли». Союзники поспешно отступили, ни о каком порядке уже не могло быть и речи. В 5.40 Рундштедт телеграфировал Гитлеру: «На континенте не осталось ни одного вооруженного англичанина». Он еще не понял, что в высадке принимали участие и канадцы. Канадцы же никогда не забудут своей напрасной жертвы, парней, погибших в Дьепе. Что касается Роммеля, то он, положившись на донесения своего каирского шпиона Джона Эплера, немца мусульманского вероисповедания, которого союзники «вычислили» благодаря машине «Ультра» и заменили подставной фигурой (сам Джон Эплер к тому времени уже был мертв), в ночь с 30 на 31 августа перешел в наступление и попался в ловушку, расставленную для него Монтгомери. Пользуясь его же шпионской сетью «Кондор», Роммеля побудили двинуться через горный хребет. Он заблудился в районе зыбучих песков, попал под шквальный обстрел, несколько раз неудачно пытался найти пути к отступлению, в итоге потерял 4800 солдат и 50 танков. Он так никогда и не узнает, что все его секретные сообщения перехватывались, а деятельность его агентов в Египте контролировалась англичанами. Так потерпел поражение Роммель — человек, который благодаря своему исключительному стратегическому таланту однажды сумел, с 50 тысячами немцев и 50 тысячами итальянцев, разбить 750-тысячную британскую армию. Но ему не удалось погубить Британскую империю. [216]

В Берлине преувеличивают значение дьепского триумфа и скрывают факт краха Роммеля, краха, усугубленного еще одним поражением, под Эль-Ала-мейном, где решающую роль сыграли французы. Йозеф Геббельс использует сделанные в Дьепе фотоснимки изуродованных трупов, обгоревших танков, взорванных судов, чтобы создать убедительную картину — на сей раз достаточно обоснованную — неприступности «европейской крепости» нацистов. Сам Рундштедт убежден, что «они [союзники] не рискнут повторить свою попытку». Британские Королевские ВВС потеряли 106 самолетов, а немцы — только 46. «Великая воздушная битва, которая должна была привести к уничтожению Люфтваффе, обернулась не в пользу англичан, — пишет Черчилль в своих «Мемуарах». — Некоторые из лучших полков союзников понесли большие потери, а 252 судна отступили, бросив в спешке 33 баржи и множество солдат». «Эта авантюра, — продолжает Черчилль, — показала, что нет короткого пути к победе (о котором толкуют Канарис и «Черная капелла»), и вынудила американцев осознать, сколь длинная дорога их ожидает. Необходимо будет продвигаться медленно, шаг за шагом, — от внешних рубежей нацистской империи до самого Берлина». Казалось, Гитлер и его армии вот-вот завоюют весь Средний Восток, краеугольный камень глобальной стратегии союзников. С этого момента интересы англичан, русских и американцев совпали, и последние активизировали свои усилия на тихоокеанском театре военных действий. Дьеп укрепил антигитлеровскую коалицию (а Лаваля заставил окончательно поверить в победу Германии), но исключил возможность немедленного открытия второго фронта — события, которого с таким нетерпением ждали русские.