— Темпезианская еда настолько безвкусная, — пробормотал Кай, когда она ушла, тыкая ложкой в тушеное мясо.

Мой рот был слишком полон, чтобы ответить. Горячая еда была долгожданной, после твердого сыра, сухого мяса и черствого хлеба, которые я ела в течение последних трех дней.

Краем глаза я поймала мужчину за маленьким столиком, уставившегося на меня. Но когда я подняла голову, чтобы встретить его взгляд, он вообще не смотрел на меня. Затем слева я увидела головы, повернутые ко мне от угла барной стойки. Но когда я повернулась к ним, они сгорбились над их кружками или болтали с барменшей.

Когда я повернулась назад к Каю, увидела, что он держал нож, зубчатое лезвие указывало на меня. Я отшатнулась назад.

Но затем я моргнула, и это оказался не нож. Это была ложка, застывшая на полпути к губам. Одна из его бровей поднялась в вопросе. — Что-то не так?

Гудение в глубине моего разума поднялось до рева. К нему присоединился темный, жгучий смех, который я знала.

Нет-нет-нет-нет-нет.

— Мы должны уйти отсюда, — сказала я. Или я попыталась, но мой язык не слушался меня, мышцы были слишком тугие.

— Что? — Спросил Кай. — Что ты сказала?

— Истинный сосуд, — сказал резонирующий, подобный звону колоколов голос, который когда-то отзывался эхом с трона. Теперь он стал больше, сильнее. Но также и утешительнее. Более управляемым. Более убедительно, он подбивался мягкими словами, которые я жаждала услышать.

— Ах, как тебе больно внутри, — пробормотал он. — Боль. Одиночество. Печаль. Разрывают тебя на части. Так не нужно. Так неправильно для тебя. Для нас.

Я покачала головой, дыша шатко. Мысли Минакса коснулись меня, взволновав всю мою печаль и потерю, выталкивая их. Заменяя их пьянящим облегчением. Когда я снова взглянула на людей в баре, они все смотрели на меня.

Все они меня ненавидели. Они хотели убить меня. Они поднимались со своих мест, доставая ножи из рукавов и карманов, и сапог. Подходя ближе.

— Руби, — сказал голос, с ярко выраженным акцентом. — Руби! Что случилось?

Я повернулся, чтобы увидеть Кая, и два изображения постоянно сменяющих друг друга, сначала беспокойство на его лице, а затем взгляд убийственной ярости. Его рука держала нож, а затем — нет. Нож, без ножа. Беспокойство, ненависть. Опасность, безопасность.

Это было как на арене снова и снова, чувство жизни и смерти, желание жить, облегчение, которое поглощала тьма. Чувства больше не имели значения. Вся боль, которую я ощущала, оставив Аркуса, удобно исчезла.

— Они убьют тебя, — сказал голос в моей голове. — Они все против тебя. Они погрузят свои ножи в твою плоть и будут радоваться твоей крови, пролитой на пол.

Радостная тьма пульсировала. Так захватывающе, так соблазнительно, так неотразимо. Потерявшись в ее ласке, я позволила ей течь по мне и окутать меня, как сладко цепляющийся туман.

— Мы уничтожим их. Только доверься мне.

Мир потерял цвет, и я была заполнена мощной силой. Я видела, как бьются сердца моих врагов. Я боролась с импульсом, чтобы прекратить биение их сердец, хватаясь за здравомыслие, как я могла бы хвататься за край обрыва, чтобы не упасть до самой смерти. Но все мои враги бросились на меня, и это превратилось в живи или умри. Они или я.

— Руби! — закричал Кай. — Что ты…

Моя рука, которая больше не принадлежала мне, выбросила огонь. Человек сотрясался, когда тепло наполняло его грудь, его глаза закатились. Он упал и приземлился на спину, его голова ударилась о пол. Его пальцы дрогнули, голова повернулась в сторону, и он был неподвижен.

Крики и хаос. Строб солнечного света, когда дверь открылась. Выбегающие люди. Чьи-то руки на моих запястьях, держат мои руки по бокам. Голос, кричал на меня на другом языке. И все это время шепот в моей голове говорил мне, что я преуспела, наполняя меня легкомысленным ликованием. Смягчил грани всего. И смеясь.

Я тоже смеялась. Я не могла остановиться.

Грубая ругань в ухе и руки на моих плечах, толкали меня к двери. Я обернулась, собрав все свое тепло, и сосредоточилась на бьющемся сердце моего захватчика. Огнекровный, его сердце пульсировал белым от жары.

Он схватил меня за запястья и сжал. — Так, ты и меня пытаешься убить? — Он обыскал меня глаза. — Что с тобой случилось? Что там произошло? Руби!

Его твердая, но нежная хватка, или, может быть, шок от его температуры, столь похожую на мою собственную, каким-то образом вернули меня к осознанию. Что-то натянулось и оборвалось. Тьма исчезла, завитки теней поднялись в воздух, оставив меня наедине, со скорбью и одиночеством. Я опустилась на пол.

Руки поймали меня, крепко держа, потянув вверх. Я покачала головой, пытаясь отмахнуться от него.

Кай. Это было его имя. Его лицо было красным, его руки были горячими, и он был испуган.

— Я… я не хотела… — Я оглянулась. Бар был пуст, за исключением барменши, и женщины плачущей над неподвижным телом мужчины.

Человек, которого я убила.

— Сюд, нет. Нет! — Я взывала к богине южного ветра, чтобы помочь мне. Этого не может быть.

Но тут мужчина на полу застонал и кашлянул. Женщина, наклонившись над ним, всхлипнула. — Спасибо Форсу, ты жив, — сказала она судорожно.

Облегчение захлестнуло меня. Но, о Сюд, что случилось? Неужели мужчина пытался убить меня? Или это все в моей голове?

— Позовите констебля! — закричала женщина. — Эта грязная Огнекровная пыталась убить моего мужа!

Кай вытащил меня наружу в момент путаницы. Его рука была зажата на задней части моей шее.

— Куда ты меня ведешь? — спросила я, вырываясь из его хватки.

Он затащил меня в переулок и толкнул меня к стене здания. — Почему ты пыталась убить этого человека? Скажи мне!

Я яростно покачала головой. — У него был нож!

— Он просто сидел там! Ты узнала его? Он раньше причинял тебе боль?

— Нет. — Я вся дрожала. Было так холодно. — Должно быть, это как-то последовало за мной. Я не знаю.

— Что? Что последовало за тобой?

— Проклятье. Пожалуйста, пожалуйста, просто забери меня отсюда, прежде чем он вернется. — К моему ужасу, я обнаружила, что рыдаю.

Наступило долгое молчание. И затем меня потянули вдоль причала в один из скрипучих доков. Невысокий, широкоплечий мужчина в кепке помог мне сесть в лодку, и Кай забрался следом за мной. Они ритмично поговорили на Судазианском, и крепкий мужчина начал грести с устойчивыми ударами.

Мы двинулись в изменчивую воду, вокруг мыса и вошли в бухту. Там стоял корабль, на его передней части была изображена фигура широкоглазой молодой женщины со струящимися, резными волосами, которые текли по бокам корабля. Она выглядела такой же испуганной и потерянной, как я себя чувствовала.

Несколько моряков выстроились в линию и закрепили шлюпку, а затем бросили веревочную лестницу. Когда я добралась до вершины, упала на пол, точнее, на палубу. Я читала о кораблях достаточно, чтобы знать это. Я слушала, как Кай выкрикивал приказы, потом скрип цепи, когда они поднимали якорь.

Ветер поймал паруса и брызги воды, ужасно холодившие мою нагретую кожу, от страха. Я вскочила на ноги и схватилась за перила. Когда мы изогнули сушу, граничащую с гаванью, доки и пристань становились все меньше и меньше, исчезая из поля зрения. В конце концов, даже земля оказалась не более чем серыми мазками на пергаменте, оставленных пальцем ребенка.

Я долго стояла и смотрела, как Темпезия исчезает в плоском голубом горизонте — оставляя все, что я когда-либо знала.

Когда я закончила подниматься по перилам, мои ноги были похожи на влажную соломинку, Кай привел меня в маленькую каюту, где я быстро заползла в постель и заснула.

Спустя некоторое время он вернулся в новой одежде: желтовато-коричневых штанах, черных сапогах до колена и белой рубашки. Свет лам отбрасывал блики и тени на его угловатые черты, делая оттенок его волос более оранжевым. Он держал металлический поднос с кружкой и деревянной чашкой, от которых шел пар.