В далеких шестидесятых, когда он работал в «Маривале», женщина определенного возраста и положения скорее призналась бы в детоубийстве, чем созналась бы в том, что «эти губы, эти глаза» отличаются от тех, которыми одарила ее матушка-природа. Теперь же ситуация резко изменилась: все эти аспекты вполне могли стать темой застольной беседы, и Питер не уставал удивляться, с какими подробностями они обсуждались. За ланчем, за обедом вроде бы хорошо воспитанные люди обменивались сугубо личной информацией, называли чьи-то имена, давали друг другу советы и рекомендации… Так, например, доедая абрикосовое суфле, можно было выяснить, где вам лучше всего сконструируют самые пухлые губки, самые упругие груди, самый подтянутый животик. Или ознакомиться с солидным прейскурантом цен на совершенствование разнообразных частей человеческого тела.

Приблизиться к идеалу стремились не только те, кто, как Джуди, зарабатывал себе на жизнь перед кинокамерой. Питер был знаком с одним семидесятипятилетним обувным магнатом, который сделал подтяжку ягодиц; знал десятилетнюю девочку, которая копила пенни, выдаваемые ей на карманные расходы, чтобы изменить форму носа. Даже миссис Гомес, приходящая на виллу дважды в неделю погладить белье, тоже пыталась получить страховку на «операцию».

— Но зачем вам-то подтягивать лицо? — испуганно спросил Питер. — Вы такая привлекательная женщина!

— Но мы же живем в Америке, сеньор!

Через посредство этих размышлений Питер вдруг осознал, что сам начал седеть. Впрочем, даже если бы он предпочел проигнорировать этот факт, Джуди Сайм ему бы этого не позволила.

— Мой дорогой бедняжечка, — заметила она как-то днем, когда он был погружен в чтение, лежа у бассейна. — Ты становишься седым как гризли!

Он улыбнулся:

— Боюсь, это фамильная черта. Мама в моем возрасте была абсолютно седой, а отец лысым. Выбирай, что тебе больше нравится!

Но Джуди не нашла тут ничего смешного. Она убеждала его, что он не настолько уж стар, но ему надо продолжать работать над собой. «Работать» было у Джуди любимым глаголом.

— Я пошлю тебя к своей парикмахерше на Пятую улицу. Елена просто волшебница и любит работать с мужчинами.

Питер засмеялся:

— Сомневаюсь, что мои нервы это выдержат!

Джуди Сайм стала его близким другом и единственной любовницей с того самого времени, как они делали свой первый совместный фильм. Очаровательная, веселая, чаще блондинка, чем брюнетка, она прекрасно играла в большой теннис и была необыкновенно хороша в постели. Правда, иногда он слегка уставал от ее маниакального стремления всегда быть в форме.

Как и большинство актеров, она не могла спокойно пройти мимо зеркала. Она вдохновлялась своим отражением. Не однажды Питер заставал ее за внимательным разглядыванием себя с серьезностью генерала, проводящего смотр войск в военное время. Впрочем, следует признать, что затрачиваемые усилия стоили полученного результата: в свои тридцать пять Джуди выглядела на десять лет моложе. И это ее немного беспокоило, потому что Питер выглядел на сорок.

— Сорок три, — поправлял он.

— Сорок — и то плохо!

Они прожили вместе пять лет, и он к ней очень привязался, хотя его чувства и не были так глубоки, как ее (проявлявшиеся, кстати, довольно экстравагантно). Несмотря на то что Джуди никогда не была замужем, время от времени она заводила матримониальные разговоры. Потому что хоть она и выглядела на двадцать пять как на экране, так и в жизни, обмануть биологические часы было не так-то легко.

Не далее как прошлой ночью она вновь извлекла на свет Божий тему брака.

— Боюсь, это не слишком удачная идея, — ответствовал Питер.

— Почему же, мой милый бяша? — Она рассматривала свое лицо через увеличительное стекло, отыскивая на носу черные точечки. — Все равно лучше меня ты никого не найдешь! И красивее тоже, могу добавить.

— Это верно, — дружелюбно подтвердил он. — Но проблема в том, что когда мне стукнет пятьдесят, тебе будет только тридцать. Мне — шестьдесят, а тебе — тридцать один.

Она с любопытством взглянула на него:

— А ты бы предпочел, чтобы я стала старой и толстой?

Это был интересный вопрос… И в самом деле, предпочел бы? Может, и да, учитывая возможные варианты… Ему вспомнился случай, происшедший с ним прошлой зимой. Неприятный осадок от него так и не растворился…

Успехи Питера на избранном им поприще давали ему возможность много путешествовать: кинофильмы снимались по всему свету, а Питер был свободным человеком, легким на подъем, и, кроме того, имел репутацию «„скорой помощи" по сценариям», поскольку решал все проблемы прямо на месте. Его литературный агент, которого забавлял тот факт, что Питер и в самом деле был профессиональным врачом, неизменно подчеркивал это, расписывая его достоинства. В результате Питер получил в мире киноиндустрии прозвище «Доктор в квадрате» — как специалист, к помощи которого следует обращаться при необходимости внесения срочных поправок в «заболевший» сценарий.

А коль скоро хорошие сценарии не пишутся, а переписываются, как говорят в Голливуде, у Питера не было недостатка в предложениях. Больше всего ему нравились короткие и увлекательные сюжеты, да чтобы место действия было поотдаленнее…

Новые места, новые лица — чем непривычнее, тем интереснее. Вливайся в съемочную группу и езжай узнавать мир! Он уже побывал на Таити, в Кении, Патагонии, на Филиппинах. А потом подвернулась работенка на Сан-Мигеле… Как раз тогда, когда он и сам был не прочь снова сменить декорации.

Фильм назывался «Король карнавала» — комедия о парнишке из Бруклина, мечтающем получить лицензию на открытие собственной закусочной на каком-нибудь далеком и уединенном тропическом острове. Могло получиться смешно…

Устроившись в бенедиктинском отеле «Хилтон», Питер решил послать весточку Кимберли Дюмен с ненавязчивым напоминанием об их знакомстве в «Маривале». В сущности же он просто сгорал от любопытства, но решил, что лучше будет отдать инициативу в руки Ким: может, она предпочла забыть те не слишком приятные для нее старые времена.

Но к его удовольствию, она откликнулась немедленно, позвонив ему по телефону и пригласив на ужин.

— Я пошлю за вами машину в шесть часов, чтобы мы успели полюбоваться закатом. За ужином нас будет четверо: вы, я, Тонио и мама. Все по-семейному, так что можно не одевать официальный костюм. Будет просто грандиозно снова увидеть вас!

Направляясь в гости к Дюменам в шикарном «роллсе», Питер гадал, что же предстанет его взору. Ким было четырнадцать лет, когда он видел ее в последний раз, и она походила на готовый раскрыться бутон — такая же очаровательная и безыскусная. Он припомнил ту ночь у озера, когда она рисковала своей жизнью, чтобы спасти другую жизнь… Милая, отзывчивая, отважная девочка! Конечно, она с тех пор выросла, округлилась, повзрослела; но, как он надеялся, все же не растеряла окончательно молодой задор.

Лимузин миновал серию контрольных пунктов; дважды Питеру пришлось предъявлять удостоверение личности вооруженным людям в дымчатых очках и фуражках с кокардами, после чего, щеголевато отсалютовав, они разрешали ему ехать дальше. Пейзаж вокруг был великолепен: в густой траве бродили яркие павлины, на ветвях деревьев болтали попугаи. Какое-то животное, подозрительно похожее на высокогорную гориллу, решило пересечь дорогу прямо перед капотом их автомобиля, так что пришлось остановиться и пропустить его. В голове у Питера крутилась только одна мысль: какая дивная натура для съемок!

Наконец «роллс» проскользнул по аллее, обсаженной королевскими пальмами, затормозил перед большим особняком из белого мрамора, и Питер вышел.

Женщина, сбежавшая по ступенькам ему навстречу, разрушила все предположения, которые он строил по дороге сюда.

— Питер! — Она трижды расцеловала его в обе щеки — на французский манер. — Как это мило с вашей стороны, что вы приехали! — Она взяла его за руки и отступила на шаг. — Добро пожаловать в райские кущи! [4]