— Этого мошенника с Уолл-Стрит?

— Подозреваемого в мошенничестве, — поправила Аликс.

— Какой ужас! — воскликнул Джефф. — Как я понимаю, эти отвратительные типы тоже просто-напросто неправильно понятые ребятишки?

Аликс засмеялась и откинулась на спинку кресла, довольная собой.

— Ты смешной, Джефф! Ты хочешь совместить несовместимое: хочешь защищать маленького человека и при этом самому остаться чистеньким, да еще и не внакладе. Роумэнс дает мне за защиту тридцать тысяч баксов вперед, Мазетти согласился на двадцать. Что ж, за пятьдесят тысяч можно и побороться.

— Мисс Робин Гуд, — с жаром возразил Джефф, — вы же знаете, что клиенты такого сорта не пойдут на пользу вашей популярности!

— Конечно нет. Но они привлекут ко мне еще более богатых клиентов. И Робин Гуд здесь ни при чем. Так случилось, что мне надо содержать семью. Ты знаешь, что Эдди Мартинец перебирается в Бронкс и ко мне переходят его дела. Потом еще я собираюсь взять в помощники какого-нибудь приятного и смышленого выпускника юридического колледжа.

Джефф улыбнулся.

— Если ты не шутишь, то быстро разбогатеешь и станешь знаменитой. Совсем как твой старик.

— Богатой я уже была, — ответила Аликс, — теперь я хочу прославиться.

Однажды утром в понедельник, вернувшись домой после аэробики, Ким застала Бетт в состоянии крайнего возбуждения.

— Смотри! — скомандовала мать.

Как же Ким было не смотреть! Вся квартира буквально утопала в орхидеях: они стояли в вазах, кувшинах, свисали из настенных горшков и источали волшебный аромат.

Ким робко переходила от цветка к цветку, не веря своим глазам и своему обонянию. Комната походила на тропические джунгли, сверкающие всеми цветами радуги: бледно-лиловым, изумрудным, ярко-желтым, светло-розовым… Орхидеи были самых разных форм — от элегантных до экстравагантных. Некоторые нежны, словно чайные розы… Другие похожи на праздничные новогодние гирлянды… У нескольких цветков был прямо-таки вызывающий вид. Зрелище это создавало впечатление неописуемой красоты.

— Невероятно!

У нее голова пошла кругом. Кто мог их прислать? Не Пьер — у него сенная лихорадка, у этого несчастного слюнтяя. Джефф? Он для нее как будто умер.

— А визитная карточка есть? — спросила она Бетт дрожащим голосом.

Мать протянула ей записку на кремовой бумаге. На ней ровным твердым почерком было начертано: «Самой красивой на свете женщине — несколько самых красивых цветов из моего сада». Подпись отсутствовала.

Сюрприз доставили на машине. Шоферу пришлось сделать три ходки, чтобы перенести все цветы.

— Таинственный поклонник! — глаза Бетт неистово сверкали.

Остаток утра они провели, гадая, кто бы это мог быть — круг «подозреваемых» получился довольно широким: от Говарда Хьюза до Элвиса Пресли. Ясно только, что это человек очень состоятельный. Возможно, его сразила фотография в «Спортс Иллюстрейтед»…

Этот специальный выпуск журнала мгновенно вызвал целый шквал писем от фанатов, которые редакция аккуратно пересылала Вестам. Они изобиловали самыми невероятными предложениями, попадались даже предложения руки и сердца. Ким смеялась и выбрасывала письма пачками.

Но такое… Настоящая романтика!

— Наверное, какой-нибудь столетний старик, — заметила Ким, стараясь не обольщаться понапрасну, — и мы больше никогда о нем не услышим.

— Старость — понятие относительное, — тоном наставницы возразила Бетт. — У тебя не должно быть предубеждений заранее!

Если бы Ким в этот момент заглянула ей в глаза, то наверняка увидела бы отражение долларового знака…

Во вторник был доставлен ящик с кондитерскими изделиями: засахаренные фрукты, трюфеля из Бельгии, пралине из Нового Орлеана, миндальное драже из Франции, нуга из Монтелимара, шоколад, ароматные турецкие лакомства… Таинственный обожатель, видимо, обшарил кондитерские магазины всего мира.

«Сладости — сладкой женщине», — говорилось в приложенной записке.

Ким кинулась к телефону и позвонила мадам Аллегре.

— Я должна знать, на этой неделе Венера в одной фазе с Марсом и Луной?

— Возможно, — мудро и уклончиво ответила гадалка.

Напряжение росло.

В среду прибыл ларец, обтянутый крокодиловой кожей, — с набором духов: «Шалимар», «Арпедж», «Л'Ор Блю», «Белуджиа», «Шанель», «Диор» — все в изящных подарочных флакончиках вместимостью не менее унции. Ароматов должно было хватить на всю жизнь.

Записка гласила: «Скоро!» И больше ничего.

Ким не могла заснуть всю ночь. Она поднялась на рассвете в ожидании очередного подношения. «Если оно, конечно, будет; надо постучать по дереву, чтобы не сглазить», — суеверно подумала Ким.

Около десяти прибыл посыльный с коробкой от «Ревлона». Ким зарылась лицом в мягкий мех цвета пчелиного меда. Никогда еще не доводилось ей видеть столь бьющей в глаза роскоши.

— Это норка? — спросила Бетт. — Похоже, да! Ну же, детка, дай мне получше рассмотреть!

Но Ким рылась в тонкой упаковочной бумаге, ища записку.

— А, наконец-то! Вот, мама, прочти, что там написано!

«Чтобы Вы не замерзли до нашей встречи. Завтра в девять вечера».

— Ого! — воскликнула Бетт, которая уже успела нацепить шубку на себя. — Это русский соболь! Интересно, что еще он придумает?

Рано утром в пятницу очередную посылку принесли в подарочной коробке от «Тиффани». Торопливо открыв ее, Ким обнаружила картонный футляр, очень похожий на упаковку для яиц, при виде которого у нее и Бетт одновременно вырвался возглас удивления.

Наконец Ким решилась заглянуть внутрь, боясь, что там и вправду обыкновенные куриные яйца, а сама она стала объектом грандиозного розыгрыша. От того, что она увидела, у нее перехватило дыхание.

В каждой ячейке покоилось по одному драгоценному камню. Все разные, но каждый первоклассного качества. Двенадцать сверкающих и прекрасных ювелирных изделий…

— Я не приму этого! — начала было она, но Бетт продолжала внимательно разглядывать подарок с поджатыми губами.

— Это гранат, это аметист, тот желтый, наверное, топаз. Бриллиант… Надеюсь, настоящий. А посмотри, как играет на свету опал! Слушай, это ведь твой камень, Кимми! Так вот оно что, здесь все камни подобраны по месяцам рождения! Что там в записке? Посмотри скорее!

Она передала бумажку Ким.

«Я не знал, какой камень соответствует Вашему дню рождения, а поэтому купил их все. Я заеду за Вами сегодня в девять вечера».

Не прошло и часа, как Ким развила бурную деятельность. Сегодня вечером она должна выглядеть безупречно! Красивее, чем всегда, настоящей богиней любви, достойной мечты всесильного магната…

Утро прошло в салоне Жоржетт Клингер, где с Ким провели целый сеанс разнообразных косметических процедур. Затем последовал визит в парикмахерскую Мишеля Казана — подровнять и уложить волосы, выщипать брови, сделать маникюр. Когда Ким вернулась домой, то оказалась перед лицом новой и, пожалуй, самой трудной проблемы: что надеть?

— Ну, соболя-то уж, во всяком случае, обязательно! — заметила Бетт. — Но что под них?

Дискуссия длилась час — длинное или короткое платье? Было решено, что длина платья для коктейля, пожалуй, наиболее подходящая. Но осталось ли у них время быстро съездить в магазин Марты, чтобы купить что-нибудь шикарное?

— Какого черта! — заявила Бетт. — Пусть об этом позаботится Пьер!

— О Боже! — Ким даже побледнела. — Я совсем забыла! Пьер приглашал меня на бейсбольный матч! Что же делать? — Ким стиснула руки. — Я ведь никогда его не подводила…

— Не беспокойся, малышка! Я отменила вашу встречу. Я сказала ему, что ты лежишь дома с маской на лице. Так, а что ты думаешь по поводу зеленого шифона…?

К семи вечера все имеющиеся у Ким наряды были извлечены из гардероба, забракованы, потом рассмотрены снова, опять забракованы, и наконец женщины остановили свой выбор на скромном бледно-желтом платье для коктейля: в нем Ким выглядела и по-девичьи трогательно, и весьма женственно — иначе говоря, на любой вкус.