Словом, лишь 31 августа, во время потопления в районе Сочи транспорта «Ян Томп», в котором участвовали S-102 и S-28, тральщик охранения опознал в нападавших торпедные катера. К сожалению, и на этот раз то, о чем говорили все, вдруг оказалось неожиданностью. До тех пор пока германские самолеты особенно не трогали советские корабли и суда, мы успешно с ними боролись — но стоило им действительно сосредоточиться на наших коммуникациях, и Севастополь пал. Не менее успешно мы противостояли мифическим подлодкам — но стоило появиться шести германским субмаринам, и они терроризировали нас до последнего дня военных действий. Нечто подобное произошло с торпедными катерами противника: дозорная служба и противокатерная оборона существовали с первого дня войны и вроде всех устраивали, но вот появились реальные торпедные катера, и…

Во второй половине 1942 г. — первой половине 1943 г. на коммуникациях вдоль Кавказского побережья одновременно действовали не более 3–5 катеров, и только во второй половине 1943 г. их количество достигло 5–8. Однако за это время они уничтожили, кроме уже известных нам транспортов «Белосток», «Севастополь» и «Ян Томп», четыре буксира, две шхуны, баржу, базовый тральщик Т-403, восемь боевых катеров, а также вывели из строя до конца войны танкер «Москва». Кроме этого они торпедировали канонерскую лодку «Красная Грузия», которую впоследствии добили артиллерия и авиация.

Очень опасный инцидент произошел в ночь на 23 октября. Тогда четыре никем не замеченных торпедных катера подошли к Туапсе и выпустили торпеды по швартовавшемся в порту крейсеру «Красный Кавказ», лидеру «Харьков» и эсминцу «Сообразительный». На их борту находилась 3350 солдат и офицеров 8-й гвардейской и 10-й стрелковых бригад, а также 11 орудий и 47 минометов. К счастью, все обошлось: пять торпед взорвались о волнолом и еще три — о набережную на внутреннем рейде.

Получается, что на каждый из тринадцати германских торпедных катеров, имевшихся на Черном море к концу 1943 г., пришлось по 1,6 потопленных целей. Представляете, если бы такого результата добились наши катера? [61]Все вышеизложенное показывает, что в борьбу за обладание Черным море кроме авиации реально включились надводные силы, которые на театре представляли торпедные катера.

С ноября 1942 г. активно стали действовать первые две германские подводные лодки. До конца года вошла в строй еще одна, и оставшиеся три — уже в 1943 г. За время своей боевой деятельности до сентября 1944 г. они потопили торпедами три тральщика (Т-410, Т-411, «Джалита»), два малых охотника (СКА-0376 и СКА-088); четыре судна (пассажирский пароход «Пестель», моторное судно «Танаис», буксир «Смелый» и баржу). Артиллерией подводных лодок были потоплены три десантных бота (ДБ-26, ДБ-36 и ДБ-37) и гидрографическое судно «Шквал». Повреждены — сторожевой корабль «Шторм», тральщик Т-486; два малых охотника (СКА-0132 и СКА-055), четыре танкера («Иосиф Сталин», «Передовик», «Кремль», «Вайян Кутюрье» — последний не восстанавливался), парусно-моторная шхуна МШ-14, а также окончательно разрушен остов танкера «Эмба», который использовался в качестве нефтехранилища. То есть на каждую немецкую подводную лодку приходится более двух уничтоженных целей [62].

Таким образом, с осени 1942 г. Черноморскому флоту впервые с начала военных действий стали противодействовать на море хоть и немногочисленные по сравнению с советскими, но реальные силы.

После неудачного набега на Феодосию в начале августа в активных действиях сил флота наступила некоторая пауза. В ночь на 2 сентября германские войска начали форсировать Керченский пролив. Несмотря на корабельные дозоры (десять сейнеров, два сторожевых и один торпедный катер) и береговую оборону, противник, используя 17 десантных барж и 16 самоходных паромов типа «Siebel», высаживался без всякого противодействия. Точнее, героическое сопротивление оказали четырнадцать советских бойцов поста СНиС № 321, расположенного у мыса Пеклы. Именно от них командование Керченской ВМБ и узнало о начале операции противника по форсированию пролива.

Высадка осуществлялась в зоне досягаемости 130-мм трехорудийной береговой батареи № 790, но ее отвлекли на ложные цели. Одновременно несколько германских торпедных катеров совершили набег на якорную стоянку в районе Соленого озера и потопили находившиеся там буксир и катерный тральщик. Соединения и части Керченской ВМБ оказались в окружении, но к 5 сентября почти всех их смогли эвакуировать морем в Новороссийск. Несмотря на то, что для этих целей в основном использовали сейнера, а самыми крупными кораблями в районе оказались сторожевик «Шторм» и тральщик Т-411, противник никакого существенного противодействия не оказал.

Только после этой операции, в разгар боев на новороссийском и туапсинском направлениях, возобновились активные действия надводных кораблей Черноморского флота на коммуникациях противника. Правда, не без соответствующего толчка сверху. 24 сентября выходит директива Военного совета Закавказского фронта, а 26 сентября — наркома ВМФ. В этих документах задача действий на морских сообщениях противника определялась флоту как одна из главных, для чего предписывалось целеустремить деятельность не только подводных лодок, но и авиации, а также надводных кораблей. Директива наркома ВМФ требовала усиления активности надводного флота путем развертывания боевых действий на коммуникациях противника у западного побережья Черного моря и особенно на путях сообщения с Крымом и с Северным Кавказом.

Одновременно предполагалось усилить воздействие надводных сил на пункты базирования противника в Крыму (Ялта, Феодосия), не отказываясь и от действий в светлое время суток, сообразуясь, однако, с обстановкой. Требовалось ко всем выходам кораблей подходить продуманно, обеспечивая их действия полноценными данными разведки и надежным прикрытием с воздуха. Директива требовала также усиления деятельности подводных лодок, более широкого применения минного оружия с надводных кораблей и авиации, более решительного использования торпедоносной авиации.

Первыми начали действовать торпедные катера. Единственный доступный им участок коммуникаций противника располагался между Феодосией, Керчью и Анапой. Выходя из Геленджика и Туапсе небольшими группами, чаще парами, катера самостоятельно и во взаимодействии с авиацией флота осуществляли ночной поиск и совершали набеги на порты Анапы и Двуякорной бухты. За сентябрь — октябрь они совершили одиннадцать выходов.

29 октября начальник штаба флота приказал командиру Новороссийской военно-морской базы с 1 ноября приступить к ежедневному поиску неприятельских плавучих средств катерами 2-й бригады в районе Анапа — Керченский пролив. Для этой цели предлагалось иметь в готовности не менее четырех торпедных катеров. Одновременно командиру 1-й бригады приказали к 5 ноября подготовить отряд торпедных катеров для систематических действий в районе Феодосии. С 10 декабря на коммуникациях и по портам противника на южном побережье Крыма периодически действовало два отряда катеров 1-й бригады. Все безрезультатно.

Отсутствие успехов отчасти объясняется особенностями применения торпедных катеров — точнее, невыполнением такого принципа военно-морского искусства, как массирование средств на главном направлении. Из 1100 выходов, совершенных торпедными катерами за вторую половину 1942 г., только 65 было сделано для уничтожения плавсредств противника на морских сообщениях и в базах. В этих выходах в общей сложности участвовало 130 катеров, что составило менее 12 % от их общего количества в море за этот период. В основном торпедные катера использовались для несения дозорной службы, конвоирования судов и даже для перевозок людей и грузов. Надо отметить также, что торпедные катера Г-5 имели невысокие тактико-технические элементы (дальность плавания порядка 200 миль, мореходность 3 балла, отсутствие PЛC). Так что осень-зима были не лучшим временем для их применения.