Воробей слышал мысли предводителя так же ясно, как если бы Огнезвезд произнес их вслух. Но больше всего его встревожило то, что Огнезвезд, оказывается, до сих пор не до конца выздоровел от Зеленого Кашля, отнявшего у него еще одну жизнь. Забравшись поглубже в мысли предводите­ля, Воробей увидел в них страх перед возможным возвращением болезни.

«Возможно, он прав...» — Воробей услышал, как Долголап громко чихает возле яслей.

—  Вот и славно! — донесся до него счастливый голос Ромашки. — Вот и отец пришел, теперь вам будет на ком отработать боевые приемы. Долголап, ты можешь быть страшным-страшным барсуком?

—  Барсуки... не... апчхи! — чихнул Долголап и выдавил, с трудом справляясь с одышкой: — ...не болеют Зеленым Кашлем.

Вылизывавшая своих котят Милли тоже то и дело заходилась в кашле.

—  Сколько я тебе говорил — не выходи из палатки, когда холодно, — встревоженно повернулся к ней Крутобок. — А вы, мелюзга, не бросайтесь на маму! Вы уже вон какие большие, поэтому играйте с ней осторожно, не делайте больно.

—  Мы не будем! — пропищала Цветочек.

—  Так, патрульные! — закричал Крутобок, вновь оборачиваясь к племени. — Пора выходить. Смотрите в оба и доложите обо всем, что покажется нам странным.

После ухода патрульных в каменном овраге во­царилась тишина. Оставшиеся воины вернулись досыпать в палатку, а Ромашка с Милли занялись детьми.

—  Давайте-ка немного потренируемся, — про­мяукала Ромашка. — Замерзли? Обегите кругом лагеря, это вас быстро согреет. Ну-ка, кто первый добежит до колючей стены, отломает веточку и принесет маме?

—  Я! — хором завопили котята, срываясь с ме­ста. Воробей едва успел отскочить, чтобы его не сшибли с лап, и недовольно вернулся в свою палатку.

Не успел он переступить порог, как его обдало облаком пыли и трухи сухих папоротников.

—  Что происходит? — вскрикнул он, стараясь не расчихаться.

—  Я меняю подстилки, — пояснила Листвич­ка. — Будь добр, скатай этот мох.

Воробей сделал несколько шагов и наступил сразу на несколько кучек грязного мха и папорот­ника.

—  По-моему, скоро снег пойдет, — недовольно напомнил он. — Все свежие подстилки будут мо­крые.

—  А мы выдавим воду! — воскликнула Ли­ствичка. — Просто смотреть не могу на старые подстилки! Разве можно класть больных на такую грязь?

«Лично я предпочел бы поспать на грязной под­стилке, чем тащиться по такому холоду в лес за мо­крыми папоротниками!»

Воробей начал сгребать разбросанные кучи мха и сухих папоротников, и так увлекся, что не сразу услышал шаги какого-то кота, подошедшего сна­ружи к ежевичному пологу. Прелый запах старых подстилок мешал ему понять, кто стоит за поро­гом.

—  Как дела, Листвичка? — спросил Огнезвезд.

—  Спасибо, все хорошо, — с неожиданной хо­лодностью ответила Листвичка, не отрываясь от перетряхивания подстилок.

—  Я хотел спросить тебя кое о чем, — голос Ог­незвезда оборвался, и Воробей почувствовал ис­ходящие от предводителя волны тревоги. Стараясь не чихнуть, он замер среди папоротников, надеясь, что Огнезвезд не собирается поделиться чем-то, не предназначенным для посторонних ушей.

—  Да? — спросила Листвичка.

—  Дело в том, что... — начал было Огнезвезд и снова замолчал.

«Да говори же ты!» — чуть не крикнул Воробей.

—  Я знаю, что не мое дело учить целительницу разговаривать с предками, — с запинкой сказал Огнезвезд. — Но ... я хотел бы узнать... Возможно, ты могла бы найти Уголька в Звездном племени и спросить его о том, кто его убил?

— Что?!» — Воробей едва не поперхнулся кусоч­ком мха.

Листвичка долго молчала, а когда заговорила, голос ее был холоден, как снег в лютую стужу

—  У меня нет власти выбирать, с кем из Звезд­ного племени мне предстоит встретиться. Не я ищу наших предков, они сами приходят ко мне. Если Уголек захочет посетить меня и открыть свою тай­ну ,я его выслушаю.

Однако Воробей чувствовал, что вопрос Ог­незвезда вызвал у целительницы не только гнев и изумление. Нет, тут было что-то еще. И это что-то было. .. страх?

—  Прости меня, — поспешно извинился Огнезвезд. — Я не думал...

—  Я сделаю все, что смогу, обещаю, — чуть мяг­че сказала Листвичка. — Я не меньше тебя хочу знать, кто убил Уголька.

Воробей недоверчиво покачал головой.

«Правда? Тогда почему я тебе ни капельки не верю?»

Выбросив старые подстилки, Воробей разнес пижму котам, до сих пор не оправившимся от по­следствий Зеленого Кашля, и устало побрел к куче с добычей, чтобы перекусить полевкой. После утреннего снегопада поляна была укутана толстым слоем снега, но вновь выглянувшее солнце слабо припекало его спину.

Он был поглощен едой, когда услышал, как Листвичка вышла из своей палатки в сопровождении Кисточки и Долгохвоста.

—  Воробей! — позвала целительница. — Когда поешь, сходи прогуляться с Кисточкой и Долго­хвостом. Только недалеко, ладно? Они у нас заси­делись в лагере, с самого начала Зеленого Кашля никуда не выходили!

—  Ладно, — буркнул Зоробей, проглотив по­следний кусочек полевки.

—  Вообще-то, мы не котята, — привычно завор­чала Кисточка. — Можем и без сопровождающих дойти до озера и вернуться обратно!

—  Конечно, — терпеливо ответила Листвичка. — Но мне бы хотелось, чтобы Воробей по дороге на­брал кое-каких трав. Пижма у нас уже на исходе, да и запасы кервеля с тысячелистником не мешало бы пополнить. Надеюсь, под деревьями на берегу озера еще можно найти какие-нибудь травы.

В ответ на это Кисточка лишь пренебрежитель­но фыркнула, и Воробей живо представил себе, как тощая старуха закатила глаза, давая понять, что насквозь видит уловки Листвички.

Листвичка подошла к Воробью и шепнула:

—  Присмотри за Кисточкой. Не позволяй ей да­леко заходить и следи, как она дышит. — Немного отступив, она громко сказала, обращаясь к Кисточ­ке: — Было бы замечательно, если бы вы с Долго­хвостом помогли Воробью донести травы до лагеря.

—  Да уж как-нибудь справимся, — буркнула Кисточка.

Покончив с едой, Воробей встал и направился к выходу. Кисточка и Долгохвост, не спеша, двину­лись следом.

Облетевший лес встретил их непривычной ти­шиной. Воробей осторожно прокладывал себе дорогу сквозь груды палой листвы, стараясь не наступать в сугробы, выросшие под деревьями. Морозный воздух пощипывал нос.

Запах воды вел его к озеру. По дороге Воробей настороженно прислушивался к шагам бредущих сзади котов, и намного раньше Кисточки почуял упавшую ветку, перегородившую тропинку.

—  Сюда, — сказал он Долгохвосту и, обвив хвостом плечи слепого кота, повел его в обход. — Ну вот, так-то лучше. А то лапы занозишь.

—  По-моему, ты только притворяешься слепым, а сам видишь лучше нас всех! — покачала головой Кисточка. В ее голосе не было и следа обычной сварливой насмешки, похоже, на этот раз она была искренне восхищена прозорливостью Воро­бья.

« К сожалению, это не так. Как раз сейчас я слеп, как никогда!»

Воробью хотелось узнать, что теперь будет с пророчеством, и знал ли Утес о тайне Белки. Но больше всего ему хотелось выяснить, кто его на­стоящие родители.

Деревья начали редеть, и вскоре ударивший в нос холодный ветер подсказал Воробью, что они вышли к озеру.

—  Ты занимайся своими делами, — проворчала Кисточка. — А мы Долгохвостом погреем кости на солнышке.

—  Да, тут должно быть полно трав...

—  Да брось ты! — перебила его сердитая стару­ха. — Будто я не знаю, что Листвичка послала тебя только для того, чтобы приглядывать за нами и смотреть, как бы мы не околели по дороге! Кто же собирает травы в пору Голых Деревьев? Не смеши мой хвост!

—  Неправда, мы... — начал было Воробей.

—  Иди, с нами все будет в порядке, — поддер­жал подругу Долгохвост.

—  А если тебепонадобится наша помощь, толь­ко крикни, — фыркнула Кисточка. — Лапы у меня, конечно, уже не те, но на слух пока не жалуюсь!

—  Отлично! — кивнул Воробей, даже не пытаясь скрыть своей радости. Раз старикам он не нужен, значит, можно проведать свою палку!