Всмотревшись, Львиносвет разглядел во тьме на дне утеса горящие глаза глашатая.

—  Сюда! — крикнул снизу Ежевика.

Патрульные нехотя последовали за ним и, пе­репрыгнув через зазубренные скалы, очутились в тесной пещерке с невысоким сводом. Львино­свет с любопытством повертел головой, оглядывая светлые песчаные стены и сложенный из громад­ных гладких камней пол. Высоко над его головой из отверстия в своде струился прозрачный солнеч­ный свет.

—  Ты оттуда упал? — спросил он Ежевику.

Тот кивнул.

—  В тот раз тут было полно воды, и я чуть не утонул. Твоя мать спасла меня.

Львиносвета обдало холодом, словно он сам с головой ухнул в ледяную воду.

«Она мне не мать!»— он хотел выкрикнуть это вслух, но в последний момент удержался. Если Ежевика до сих пор не знал правды, сейчас было не время и не место открывать ему глаза.

Остролистая не слышала их разговора. С лю­бопытством покружив по пещере, она подошла к месту, где каменный пол сменялся песком и плав­но уходил вверх. Проход был плотно завален вет­ками.

—  Кто все это сделал? — крикнула она.

—  Это берлога Полночи, — пояснил Ежевика.

Только тогда Львиносвет впервые почувствовал барсучий запах, отчетливо пробивавшийся сквозь резкий аромат воды. В тот же миг шерсть у него встала дыбом, но он заставил себя успокоиться. Во-первых, запах был старый, а во-вторых, Еже­вика говорил, что Полночь хорошо относится к котам.

—  Она выйдет к нам? — нервно спросила Ореш­ница.

—  Надеюсь! — воскликнула Остролистая. — Во­робей рассказывал нам о ней. Она очень много знает!

Зеленые глаза сестры возбужденно сверкали в сумраке пещеры.

«Чего она так всполошилась? Неужели думает, что Полночь знает, кто наши настоящие роди­тели?»

—  Полночи здесь нет, — разочарованно вздох­нул Ежевика. — Запах старый, а значит, ждать ее нет смысла. Наверное, она ушла несколько дней тому назад. Придется возвращаться с пустыми ла­пами.

Выйдя из пещеры, коты увидели, что вода под­нялась еще выше. Одна особенно высокая волна папрыгнула на скалы и облизала гальку; Львиносвет едва успел отскочить, когда вода забурлила у него под лапами и с шипением уползла обратно.

—  Назад, в овраг. Быстро! — скомандовал Еже­вика, отводя патрульных на скалы. Львиносвет едва устоял на лапах, когда очередная волна, на­хлынув, вымочила ему живот, и с большим трудом взобрался на крутой склон оврага, где уже стояли Ежевика и Орешница. Остролистая влезла следом, ее черная шерсть промокла насквозь и облепила тело.

—  Отвратительное место! — прошипела она, от­ряхиваясь. — Должно быть, эта ваша Полночь по­лоумная, раз поселилась здесь!

Оглушительный крик прервал ее жалобы. Бе­резовик как раз пытался влезть на склон, когда огромная волна накрыла его с головой. Остро­листая протянула ему лапу, но следующая волна отшвырнула вопящего Березовика еще дальше. Львиносвет еще успел заметить в пенящей­ся воде лихорадочно машущие лапы и широко разинутую пасть, но тут голова кота скрылась под водой.

—  Он утонет! — завизжала Остролистая.

В то же миг какая-то темная тень промелькнула над головой Львиносвета — это Ежевика прыгнул в воду и поплыл к тому месту, где только что видне­лась голова Березовика. Бурый, балансировавший на нескольких камнях, не раздумывая, кинулся следом за глашатаем.

Львиносвет напружинил мышцы, приготовив­шись прыгнуть за ними, но Остролистая прегра­дила ему дорогу.

—  Не пущу! — прохрипела она. — Хочешь, что­бы вы все погибли?

—  Но мы должны что-то сделать! — в отчаянии закричал Львиносвет.

Оглядевшись по сторонам, он увидел корявый куст, росший между скал над их головами.

—  Орешница! — позвал Львиносвет. — Ты не могла бы отломить ветку у этого куста?

Молодая воительница, оцепенев, смотрела в серую воду, где барахтались ее товарищи. Каза­лось, она не сразу поняла, чего хочет от нее Льви­носвет, но потом кивнула и потянула за нижнюю ветку.

Львиносвет вскарабкался наверх, чтобы по­мочь ей.

К счастью, куст оказался сухим, поэтому им без особого труда удалось отломить ветку и оттащить ее в овраг, к самому краю воды. Львиносвет даже цщрожал от облегчения, когда увидел в волнах мо­крую голову Березовика. Ежевика крепко держал его зубами за загривок, а Бурый плыл сбоку и пы­тался отбуксировать утопавшего к скалам.

Бросив ветку на дно оврага, Львиносвет сунул ее одним концом в воду и поманил хвостом сестру.

—  Хватайся за другой конец, — приказал он. — Держись зубами и когтями, и ни за что не выпу­скай!

Остролистая повиновалась. Львиносвет и Орешница уселись рядом с ней и тоже схватились за палку, пытаясь удержать ее на прыгающих вол­нах. Вскоре они были мокрыми до костей, а пен­ная вода с шипением кипела под их лапами.

«Долго мы так не продержимся. Нас всех унесет в воду, вот и все».

Сощурив глаза, Львиносвет всмотрелся в бур­ную воду, и увидел троих своих товарищей, кото­рых относило волной к берегу. Короткий зимний день догорал, и солнце уже опускалось за край алеющей воды, так что казалось, будто трое котов барахтаются в море свежепролитой крови.

Волны несли котов к берегу! Бурый первый очу­тился рядом и уцепился лапой за конец палки.

—  Хватайся! — закричал он Березовику

Но молодой воин, казалось, был парализован ужасом. Глаза его были пусты, но когда Ежевика отпустил его загривок, он тут же ухватился за пал­ку и пополз к берегу, лихорадочно перебирая ла­пами. Вскоре он уже без сил рухнул на каменистое дно оврага. Отпустив палку, Львиносвет бросился к Березовику, схватил его зубами за шкирку и от­волок обмякшее тело подальше от края моря.

Целые ручьи стекали с шерсти Березовика, а потом его вырвало целым фонтаном воды.

Бурый тоже выбрался на берег и отряхнул шерсть.

—  Ежевика! — закричал он, не сводя глаз с бу­шующей воды. — Ты где?

Львиносвет похолодел от ужаса. Волны одна за другой накатывали на берег, но среди них больше не было видно глашатая!

«Этого не может быть. Он не мог утонуть. Он не мог, не мог... Как же мы все будем без него?»

Внезапно он заметил темную голову глашатая в нескольких лисьих хвостах от конца ветки. Еже­вика пытался подплыть к ней, но его сносило в сторону, и Львиносвет ясно видел, как тают силы глашатая.

Орешница и Остролистая из последних сил вце­пились в ветку; волны обдавали их с головой, вот уже черный хвост Остролистой поплыл по воде...

—  Отойдите назад, только ветку не выпускай­те! — приказал им Львиносвет. Сердце у него би­лось почти так же сильно, как волны о берег. — Сюда, Ежевика! Сюда!

Казалось, его слова придали глашатаю сил. Ста­раясь удержаться на поверхности, он расслабился ,лег на волну, и та вынесла его прямо к ветке. Вцепившись в нее когтями, Ежевика подтянулся и выбрался на берег до того, как следующая волна попыталась утащить его обратно.

—  Лисий помет! — процедил он, стоя по брюхо в воде. — Я уж приготовился отправиться в Звездное племя.

Коты попятились прочь от голодных волн, толь­ко что потерявших свою добычу.

Взбежав по камням, Ежевика подошел к Березо­вику, который все еще неподвижно лежал на кам­нях. Глаза молодого кота были закрыты, и лишь колышущаяся грудь говорила о том, что он жив.

—  Березовик? — дотронулся до него Ежевика.

Молодой воитель открыл глаза и судорожно вздохнул.

—  Я чуть не утонул... — прошептал он. — Если бы не ты... и не Бурый, то не видать мне больше Белолапы... и котят.

—  Все хорошо, что хорошо кончается, — сипло ответил Ежевика. — Пора идти.

Глашатай безжалостно гнал котов вверх, и позволил им остановиться на отдых только тогда, когда они очутились на безопасной вершине утеса.

Спрятавшись от ветра, путешественники пова­лились на землю и долго лежали, прислушиваясь к рокоту бьющихся о скалы волн. Потом потихоньку начали приводить себя в порядок и приглаживать мокрую шерсть. Львиносвет брезгливо поморщил­ся, почувствовав на языке соленый привкус моря, и заметил, что другие коты тоже корчат гримасы, вылизывась.