Я быстренько восстановил в памяти разговор с Церетели:

— Запнулся. Когда мы спросили, знает ли он Малхаза.

Несколько секунд лицо Замтарадзе оставалось бесстрастным. Потом на губах появилась все та же блуждающая улыбка.

— Вы имеете в виду Малхаза Гогунаву?

Гогунава… И эта фамилия, кажется, встречалась в записной книжке Чкония.

— Он из Тбилиси? — спросил я.

— Да.

— Тогда его. Что вы о нем знаете?

— О Малхазе Гогунаве?.. Малхаз Теймуразович Гогунава считается солидным коллекционером. Очень серьезный товарищ. Очень.

— Это все?

— Это очень много.

— Он как-то связан с Церетели?

— Примерно полгода назад, когда Гуля только что вышел, они не сошлись на какой-то вещи. Гуля хотел купить, а Малхаз не отдал — кто-то предложил больше. Слышала, что Гуля крепко обозлился, даже отомстить хотел, но вовремя одумался.

— Что за вещь, Мария Несторовна?

— Вот этого я не знаю. — Лицо Замтарадзе вдруг стало бесстрастным, улыбка холодной. — Разве я мало сказала?

— У вас есть тбилисский телефон Гогунавы?

— Я с ним не знакома настолько коротко.

— Мог Гогунава быть как-то связан с Чкония?

— Я не могла этого знать.

— А мог ли Гогунава быть как-то связан с городком под названием Галиси?

Замтарадзе вздохнула, тронула пальцами висок:

— Георгий Ираклиевич, я никогда не слышала о Галиси! Простите, но я очень устала. И голова заболела. Честное слово. Я вас провожу.

Замтарадзе сама проводила нас до ворот. Сдержанно попрощалась, осторожно закрыла за нами дверцу. Я тут же достал записную книжку Чкония. Все точно. В ней есть телефон Гогунавы.

Джансуг посмотрел на меня, заметил:

— Батоно Георгий, кажется, у этой дамы действительно был серьезный конфликт с Гулей. Куда едем? В «Батуми»?

— Да нет. В «Грузию».

К гостинице мы подъехали около двенадцати. Поднялись в бар. Там Церетели не было. Спустились вниз, подошли к администратору. Парулава спросил:

— В каком номере остановился Давид Сардионович Церетели?

Девушка даже не стала смотреть журнал:

— Церетели? Вообще-то он был в четыреста двадцать первом, но съехал. Я ему заказывала такси в аэропорт.

— Спасибо.

Джансуг понял меня без слов, и мы заспешили к машине.

До аэропорта по пустому шоссе мы домчались минут за двадцать. Парулаву я тут же отправил к билетной кассе выяснить, выписан ли билет на имя Церетели, сам остановился в зале регистрации. Народу было немного, лишь у одной из стоек вился хвост. Чисто случайно я уловил в нем какое-то движение. Повернулся, когда из средней части очереди уже незаметно отделилась фигура. Это был Церетели. Теперь он с плащом через руку, с небольшой дорожной сумкой медленным шагом шел по залу. Исчез за дверью.

Вернувшись, Джансуг сообщил:

— Билет взят на ночной рейс.

— Ты так эффектно шел к кассе, что Гуля вышел из очереди и скрылся. Его нужно, скорее всего, искать в туалете.

— Давно он там?

— Только что вошел. Зайди туда, но разговор не заводи. Только поздоровайся.

Джансуг ушел. Ждать долго не пришлось. Минуты через три вернулся вместе с Церетели.

Не выдержав, я сказал:

— Давид Сардионович, вы так быстро вышли из очереди. Ведь идет регистрация. Неприятности с желудком?

— Никаких неприятностей, просто приспичило.

— Понятно, природа сильнее нас. Не хочу вас задерживать с отлетом. Ответьте сразу: какую вещь вы не поделили полгода назад с Гогунавой?

Церетели нахмурился:

— Не знаю, о чем вы говорите.

— Если не сможете вспомнить сейчас, придется задержать вас на несколько часов. Закон это разрешает. И говорить в другом месте.

Церетели достал платок. Вытер лицо. Я не сомневался — ему действительно стало жарко. Медленно убрал платок и сказал:

— Вещь была, но я о ней только слышал, в руках не держал.

— Что за вещь?

— Перстень. С бриллиантом.

— Перстень?

— Да. Сведения о нем есть в каталоге Музея Грузии издания тысяча девятьсот двенадцатого года. «Перстень Саломеи». Подарок императора Александра Второго.

— Этот перстень у Гогунавы?

— Был у него тогда. С тех пор я ничего не слышал ни о перстне, ни о самом Малхазе.

— Точно?

— Точно.

Прежде чем отъехать от аэропорта, мы некоторое время сидели молча. Наконец Парулава спросил:

— Что-нибудь прояснилось?

— Чтобы что-то прояснилось, нам нужно сначала поговорить с Телецким, потом с этим Гогунавой.

— А сейчас что?

— Сейчас поедем спать. В «Батуми». А с утра продолжим.

«Половина второго», — подумал Гогунава. Минут через двадцать — Галиси. Водитель он неплохой, и все же шесть часов за рулем, половина из которых пришлась на подъемы и спуски в горах, — занятие утомительное. Сначала, когда на своей зеленой восьмерке отъехал от Тбилиси, радовало все: улетающие назад селения, ущелья, реки, чайные поля, виноградники, развалины древних храмов. Но после Кутаиси все эти красоты примелькались. И все же настроение у него неплохое. Он, Гогунава, благодарен Вите Чкония за этот подарок — Галиси. В Галиси отдыхается как нигде. Чистый воздух, горы, два озера, что еще нужно? Конечно, приходится мириться с некоторым ограничением удобств, но зато никаких знакомых, ничего, связанного с так называемым «турсервисом». Дом, который он снимает, в высшей точке Галиси, по сути, в горах. Вид из окна залюбуешься. К тому же этот городок — идеальное место для деловых встреч.

Подняв руку, Гогунава тронул внутренний карман куртки. Усмехнулся, ощутив тяжесть пистолета. Он, Малхаз Гогунава, старший научный сотрудник, никогда в своей жизни не стрелял. Но зато он хорошо знает о так называемом чувстве пистолета. Теперь он это чувство проверил на себе. С тех пор, как у него есть пистолет, он действительно ничего не боится. Наверняка он так никогда и не выстрелит. Но сейчас ему надо обязательно иметь его в кармане.

Стоило подумать о деле, в груди возникла легкая тревога. Лолуашвили… Вещь сейчас у него. В старике-ювелире он уверен как в самом себе. И все же мало ли что. Лолуашвили немолод. Может споткнуться, переходя улицу, удариться головой о камень. Его может хватить удар. Но клиент поставил условие: Лолуашвили должен сделать копию. В Тбилиси, работая над копией, Лолуашвили брал «Перстень Саломеи» изредка и ненадолго. Поехав же на две недели в Галиси для его окончательной отделки, упросил дать ему оригинал с собой. Впрочем, он, Гогунава, знает: все его сомнения, все придуманные страхи, даже приобретенный по случаю пистолет — чушь. Сделка надежная. Чкония — человек проверенный. Главный клиент, Сергей Петрович, с которым Витя познакомил его полгода назад в Тбилиси, внушает безусловное доверие. Без всякого сомнения, он даст требуемую сумму. Ведь Сергей Петрович знает: на «Перстне Саломеи» он не прогадает — выгодно сбудет его за границу. Но Гогунаву это уже не касается. Конечно, деньги, которые он сам получит за «Перстень Саломеи», не составят и десятой части настоящей цены. Но в Союзе настоящей цены он все равно никогда не получит. Так что даже эти деньги лучше, чем вещь, пусть и прекрасная, но лежащая мертвым грузом. Тем более, что он отдал за нее старушке вдвое меньше.

Вот и первые домики Галиси. На шоссе много сорванных ветром веток, вчера здесь прошел ураган, об этом сообщали по радио. Зато теперь на небе ни облачка, светит солнце, ветра почти нет…

Миновав центр города, Гогунава свернул на узкую и извилистую горную дорогу, вьющуюся у самого обрыва в пропасть. Проехать по ней нужно было примерно полтора километра, но скорость пришлось сбавить до минимума. Дорога после урагана чем только не была усеяна. На полпути увидел старика Лолуашвили — тот медленно шел навстречу. Заметив знакомую машину, заулыбался, помахал рукой. Гогунава чуть свернул в сторону, затормозил, вышел, поцеловался со стариком.