Грид разыскал... Грид больше ничего не разыщет. Бросив взгляд на покрытое кровью и смертным потом лицо своего спутника, Блейд решительно передвинул его на свое место и, открыв правую дверцу, начал загребать веслом.

Минут через двадцать он миновал острые черные зубцы скал, оставив их правее. Скорость течения ощутимо упала - вероятно, основной поток слегка отклонялся к югу, огибая какую-то невидимую подводную гору в устье или иное препятствие Блейд прикинул, что теперь он делает миль пятнадцать-двадцать в час. Быстро темнело, и надвигавшаяся красная полоса, которую он принял за отмель, стала совсем не видна на фоне налившегося чернотой моря. Это образование могло оказаться чем угодно - выступающим из океанских глубин каменным плато, необозримым полем водорослей или просто иллюзией. Однако вскоре под днищем флаера скрипнул песок, волны протащили его еще несколько ярдов, затем аппарат встал. Поздравив себя со счастливым исходом, странник вылез из кабины; мокрый песок под голыми ступнями казался почти прохладным. Ему снова повезло. Жаль, что его удачи не хватило на Грида.

Он вытащил молодого трога из кабины и устроил около фюзеляжа под коротким остроконечным крылом. Затем сам растянулся на песке, положив рядом мягкий пузырь с водой. Есть не хотелось, только пить, он чувствовал, как пульсирующий жар растекается в раненой ноге, поднимаясь все выше и выше. Ладно, до утра он доживет... и сумеет забраться обратно под колпак, даже если его начнет трепать лихорадка. Главное - он выбрался из Потока... из гнусных пещер, пропитанных человеческой кровью... из этой душной парной душегубки... выбрался... выбрался... выбрался...

Теплый морской бриз коснулся лица Блейда, может быть, то прилетел из далекой Хайры золотогривый нежный Майр, чтобы подбодрить и утешить странника. Он спал, что-то шепча иногда потрескавшимися губами.

- Ричард... Ричард, мальчик мой... - хриплые полустоныполурыдания пробудили его. Он сел, хватая горячий воздух запекшимся ртом. В висках бил набат, нога распухла, как бревно, сердце судорожными толчками гнало кровь, и вместе с ней лихорадочный жар растекался по телу. Он стиснул руками голову. Кажется, кто-то звал его? Во сне или наяву? Или звук его имени, которого в этом мире не знал никто, являлся порождением горячечного бреда?

- Дик... Ди-и-ик...

Снова! Блейд ошеломленно завертел головой, и это движение отдалось болью во всем теле. Он бросил взгляд вверх: Баст, круглый, серебристый, сияющий, висел над самым горизонтом, знаменуя конец ночи; его диск двоился в глазах, окруженный бешеным хороводом звезд.

Лихорадка! У него, несомненно, лихорадка! Рана начала воспаляться!

Блейд ощупал ногу. Даже под повязкой чувствовалось, как она горяча. Надо очистить рану, промыть пресной водой и положить новую порцию зелья... если оно поможет... Его дрожащие пальцы не могли справиться с завязками бинта, заскорузлого от крови.

- Дик... Господи, какая боль... Горло... шея... Что со мной?

Горло? Шея? Мгновенно видение пробитой стрелой шеи Грида возникло перед ним. Волоча ногу, тяжелую, как колода, он пополз к флаеру.

Грид по-прежнему лежал на спине. Замотанная тканью шея превращала его голову в какой-то выпуклый нарост, торчавший прямо из плеч. Свет луны падал ему прямо в лицо, и Блейд увидел широко раскрытые темные глаза, в которых плескался океан муки и отчаяния. И что-то еще... Недоумение? Страх? Но, как бы то ни было, юный трог еще не умер. Он продолжал жить. Поразительно, но в этом не приходилось сомневаться! Кажется, он что-то сказал?

- Дик, где ты? Я ничего не вижу... Дик, отзовись...

Дик! Он бредит? Кто мог назвать его Диком - здесь, в ином измерении, в самом гиблом месте этой планеты?

Черные губы Грида шевельнулись, и странник вдруг с ошеломляющей ясностью понял, что не спит, не бредит и не является жертвой звуковой галлюцинации, порожденной горячкой. Этот трог - полуживотное-получеловек, дикарь, обитавший в подземном мире, всю жизнь прятавшийся от яростного экваториального солнца Айдена, - звал его земным именем! И как звал! Молил, хрипел, мучительно выталкивая звуки из пересохшей глотки...

Протянув руку, Блейд нашарил мягкую поверхность мешка с водой и наклонил его над подбородком трога. Струя прозрачной жидкости хлынула в черный провал рта, Грид мучительно закашлялся, потом глотнул - раз, другой... Судорога передернула его заросшее коротким рыжеватым волосом лицо.

- Так... хорошо... - голос был тихим, но сейчас в нем чувствовалось спокойствие и какая-то сдержанная сила; неожиданно Блейд понял, что слышит английскую речь. Он прижал мокрую ладонь к пылающему лбу; несмотря на жар и лихорадочное возбуждение, он снова мог соображать трезво. Кажется, перед ним оборотень... такой же, как он сам! Кто же это? Неужели Джек Хейдж? Ну, не повезло парню! Попал в тело пещерного троглодита - да еще и полумертвого!

- Дик, это я, Дж. - Блейд непроизвольно вздрогнул. Ай да Хейдж! Даже старика не пожалел! Лейтон все-таки был помягче... - Дик, отзовись! Я знаю, ты где-то рядом! Эта вода... Спасибо...

Блейд коснулся щеки Грида... Нет, уже не Грида! Старый Дж. лежал перед ним на песке под холодным светом Баста - и умирал!

- Дж., я здесь. Чувствуете мою руку? Слышите меня?

- Ричард... Ричард, мой мальчик! Я ничего не вижу... не чувствую... но слышу, слышу! - теперь в его голосе было заметно неподдельное волнение. Я пришел за тобой. Дик! Хейдж послал... и я согласился... ради тебя...

Горло у Блейда перехватило, на глаза навернулись слезы. Через неведомую бездну пространства и времени отец пришел за своим сыном!

Дж. торопливо продолжал говорить. В пробитом горле булькало и свистело.

- Ты не вернулся... ты все еще не вернулся... это внушало тревогу... Мы не знали, что думать. Хейдж... он пытался много раз... пытался дотянуться до тебя, помочь... безрезультатно... Что... что случилось?

- Почему он переслал вас в это тело? - вопросом на вопрос ответил Блейд. - В тело умирающего?

- Умирающего? А! Тогда все понятно... Я испытал шок... страшный шок... боль... Не знал, что думать... - на мгновение он замолчал, не то размышляя, не то собираясь с силами. - Ничего, мой мальчик... Главное - мы можем поговорить... пока этот человек... это существо, в чьем теле я оказался, способно шевелить губами. Только боль... такая боль... Воды...