Оказавшись в сложной оперативно-стратегической обстановке, осенью 1950 г. правительства КНДР и КНР обратились к Советскому Союзу с просьбой о помощи непосредственно советскими частями ПВО и особенно реактивной истребительной авиацией. И такая помощь была оказана. Заранее отметаю ставшие сейчас "модными" обвинения в неправильном использовании Советских Вооруженных Сил за пределами СССР и якобы агрессивных акциях с нашей стороны в локальных войнах. Напоминаю, что в составе советских войск, принявших непосредственное участие в Корейской войне, были части, выполнявшие функции только противовоздушной обороны, и не больше. Даже на складах мы не имели ни одной бомбы, ракеты, бака для зажигательных смесей или другого оружия, которое можно было бы отнести к разряду наступательного.
Более того, район действий наших авиационных частей был строго ограничен. Базируясь на территории Китая, близ его границы с КНДР, мы могли летать лишь над территорией последней. Твердо скажу: в течение всей войны ни один советский летчик не пересек границу морского побережья КНДР, не нарушил границу Южной Кореи и даже не приближался к ней. Не были исключением и случаи военной целесообразности. Что касается гуманной стороны вопроса, напомню: КНДР потеряла девять миллионов человек, большая часть населенных пунктов республики, в том числе все города, были разрушены. И в основном это дело рук авиаторов США.
Костяк ВВС США в Корее, их главную ударную силу, составляли две воздушные армии (5-я тактическая и 20-я стратегическая), располагавшие большим количеством самолетов. В их числе были и всепогодные истребители Р-94, имевшие бортовые локаторы. По мере увеличения размаха боевых действий состав авиации интервентов возрастал. Так, по заявлению генерала Уэйлэода (журнал "Интеравиа" от 15 января 1954 г.), в Дальневосточной зоне было сосредоточено свыше 2400 самолетов.
Наши силы увеличивались по мере нарастания количества авиации противника и подготовки новых аэродромов в приграничной зоне КНР, примыкающей к реке Ялуцзян. Однако внушительная, на первый взгляд, группировка в своих боевых возможностях была значительно ограничена. Так, истребительные авиационные полки имели всего по 32 самолета. Аналогичная обстановка была и в зенитной артиллерии.
Основным истребителем наших авиаторов в начале боевых действий был МиГ-15, а с 1951 г. стали поступать самолеты МиГ- 15бис. У этого самолета был другой двигатель, с большей тягой. Это повысило его скороподъемность и тяговооруженность в целом (в дальнейшем для удобства мы будем называть его по-прежнему МиГ-15). Если сравнить МиГ- 15с аналогичными самолетами противника, то по своим боевым качествам он превосходил любой из них, за исключением Р-86 "Сейбрджет" (для легкости произношения мы называли их "Сейбрами"). По основным летно-тактическим данным МиГ-15 и Р-86 были примерно одинаковы, но тот и другой имели свои сильные и слабые стороны. Правильное и наиболее эффективное использование сильных сторон и легло в основу тактики боя между ними. МиГ превосходил "Сейбра" в скороподъемности и удельной тяговооруженности. "Сейбр" быстрее набирал скорость на пикировании, был более маневрен, обладал большей дальностью полета.
Вооружением они отличались резко. На МиГ-15 были установлены три пушки: две 23-мм калибра и одна 37'-мм. При этом их скорострельность сочеталась с очень высокой "убойной силой": снаряды пробивали любую броню, а попадание даже одного, тем более двух-трех снарядов нередко кончалось взрывом самолета противника. Бортовое вооружение "Сейбра" состояло из шести крупнокалиберных пулеметов "Кольт Браунинг". Несмотря на большую их скорострельность (1200 выстрелов в минуту), МиГ-15 оказался очень живучим по отношению к огню. Были случаи, когда МиГи, получившие по сто и более пробоин, благополучно приземлялись на своих аэродромах и после небольшого полевого ремонта вновь совершали боевые вылеты.
После первых же воздушных боев, проведенных советскими истребителями, противник начал утрачивать свое абсолютное господство в воздухе. Его истребители-бомбардировщики, ранее практически безнаказанно контролировавшие важнейшие коммуникации, стали переносить свои удары поближе к побережью или в районы, менее удаленные от границы. Полеты разведчиков в одиночку прекратились вообще. Понеся тяжелые потери, бомбардировщики В-26 "Инвейдер" от дневных действий перешли к ночным, одиночным.
В очень сложном положении оказались стратегические бомбардировщики В-29. Именно против них, не распыляя своих вначале совсем малочисленных сил, нацеливали свои удары наши авиаторы. Противник очень болезненно реагировал на потери В-29. Этот громадный четырехмоторный самолет, несший большую бомбовую нагрузку, действовал в любых метеорологических условиях. Он имел несколько установок крупнокалиберных пулеметов для защиты от истребителей. В производстве В-29 был очень дорог, и, что самое главное, если огонь истребителей был поражающим, вместе с самолетом погибал и многочисленный экипаж, состоявший из 10 - 12 человек.
Первые же потери таких машин вызвали острую реакцию со стороны командования ВВС США. Даже относительно небольшие группы В-29 стали прикрываться многочисленными отрядами истребителей непосредственного сопровождения, состоявшими из реактивных Р-80 и Р-84. А когда и это не помогло, противник из крупных групп Р-86 на подходе к реке Ялуцзян стал создавать "заслоны" или "завесы". Однако ничто его не спасало.
До мая 1951 г. против авиации США действовали наши летчики под командованием полковника И. Кожедуба. Они имели в то время всего один оперативный аэродром Аньдун, расположенный на территории КНР. С вводом в строй аэродрома Мяогоу силы нашей авиационной группировки возросли, и это, естественно, сразу сказалось. Наши летчики стали еще успешнее действовать против В-29. Мне довелось быть участником тех событий. Не буду говорить о всех боях, приведу в пример лишь один, наиболее характерный, произошедший 30 октября 1951 г. Этот день сами американцы назвали "черным вторником".