Или всё-таки реальная ходячая угроза?

Хотелось быть уверенным, что после трёх-пяти суток изматывающей «прогулки» вдали от очага нам не придётся вскакивать среди ночи для отражения чьего-то неуместного в это время суток желания сытно отужинать за наш счёт и заодно провести холодную ночь у прогретой печи.

Мы никого не ждём. Ложки любого формата и размера попрошу оставлять при входе.

И я не ставлю для неприглашённых гостей на ночь чайник.

Ох, как же мне не хочется туда переться!

— Ладно, хрен с ним! Туда, так туда… Шур, твой левый фланг. По прокопу давай двигай. Медленно… Держи от нас метров сорок. Если там есть ретивцы, — две обоймы перемешай с двумя световыми и шрапнельной. Период одну через одну. Иди.

Грязный той самой, «шахтёрской» грязью, весь «украшенный» на висках и скулах разводами и потёками пота Шур улыбнулся хищно одним углом рта. Это сухощавый мини-дракон вырос на моих руках, под небольшим, но весьма суровым патронажем. Вредный, гадёныш. И грубоват иногда. Но на него я могу положиться, как на себя. Да, он груб. И это в один день сделало его именно таким, каким он и был здесь нужен. Нужен и крайне полезен. Сволочь он редкостная, но он мой племянник.

Умён и практичен, как гусеница на дереве. Немногословный и кажущийся вечно чем-то недовольным. При этом до ужаса любит мои смертоносные «игрушки». Часами мог находиться в арсенале, перебирая, перетирая и бесконечно перекладывая боезапас.

После его рук фабричные изделия смерти супротив моей явной кустарщины выглядели бледно и не опасней мухобойки. Патроны — хоть на ёлку вешай. Так блестят. А уж гранаты и самодельные мои мортиры — просто яйца Фаберже…

Вот и сейчас, — у него ну просто чесались руки применить оружие. Причём этак аккуратненько, с садистским вкусом и расстановкой. Не завидую я тем, у кого хватит ума поднять на него сейчас ствол или визгливый голос…

Шур не спеша и тихо, словно хомячок среди обрывков прошлогодних газет, зарылся в остатки пожухлой листвы, что ещё робко дрожали на ветках высоких кустов. За трапезничающих в лесу собак я пока не беспокоился, — те вряд ли они оторвутся от обильной жратвы при виде наведённого на них ствола, уже учёные. Просто не хотелось, чтобы своим гавканьем эти твари вынудили выдать сейчас себя. Или выстрелами, если дурные уже совсем и броситься всё-таки надумают.

Видеть нас из посёлка пока не могут, ведь мы не пересекли ещё водораздела балки. А вот мы сейчас очень даже в плюсе. Нас наглухо закрывает собой старая громада насосной бывшего резервуарного парка.

Поскольку резать заваренные когда-то мною толстыми листами окна и двери многим теперь нечем, она так и стоит, пока необитаема и не посещаема никем. Ждать огня и засады оттуда не приходится. На здание у меня есть планы. Генератор и болгарка в хозяйстве найдётся. В паре километров отсюда наш патруль недавно наткнулся на одно «семейство». Вчистую семь бойцов. Кто бы думал, что ребята вообще выживут?! Знаком с одним из них почти с детства. Крепкие и вроде неглупые мужики.

Не имея особых знаний и не проводя никакой подготовки, эти парни со своими жёнами и роднёй умудрились выжить, и при этом даже разжиться за неделю пусть немногим, но достаточным для начала существования в новых условиях. Одно это можно было поставить им в заслугу, поскольку это уже была перспектива…

Каким-то образом им удалось, чуть ли не за час до полного затопления нижней части города, наткнуться на опрокинутый и брошенный в панике ЗИЛ — «Бычок». Тот вёз кое-какие продукты с торговой продовольственной базы на верхние улочки, в магазины. Видимо, водила в панике бежал, куда глаза глядят. А может, он бросил к едрени фене застрявший в пробке автомобиль и поспешил на своих двоих спасать семью? Кто знает…

Но в любом случае в его полуразбитом фургоне они и раздобыли некоторое количество провизии. Сдуру заявившиеся к ним через неделю трое повес с ружьями и битым жизнью «Макаровым», с претензиями на крутизну и халявный обед, нашли там свой вечный покой.

Против тесной толчеи с такими бугаями, да ещё в маленьком вагончике среди кучи тряпья, не выстоял бы, наверное, и увешанный стволами бегемот. Короче говоря, братцы-кролики быстро расстались и с ружьями, и с патронами, и с головами. Собственные потери, как я их называю, «лесовиков», составили одно человеческое тело.

А вообще эти товарищи, по-видимому, большие везунчики, поскольку спустя ещё пять дней жутко голодные, но тоже украшенные оружием, словно собрались на маскарад, а заодно и штурм Зимнего пограничники, — в количестве трёх душ, — вывалились из лесу, да прямо под их прицелы.

Лесовики собирались там свалить пару деревьев для обогрева жилищ, а тут явился такой подарок! Потерявшиеся от голодухи и слабости вояки попросту пёрли по лесу напропалую в поисках хоть каких-то подножных харчей. И тут им в зубы вместо пирожных вдруг упёрлись стволы…

Стрелять в тот день никто не стал. Обе стороны по здравому размышлению нашли друг в друге недостающее звено. Поскольку в сложившихся реалиях каждый, пусть и жрущий и гадящий, но боец, на счету. А вот мне не мешало бы иметь на границе участка своего рода погранзаставу на подходе. В случае нападения на насосную, я тоже буду готов. Толстенные стены и маленькие окна здания задержат по нынешним временам кого угодно, а мортира для поддержки обороняющихся достанет картечью с моего участка и туда. При условии хорошей видимости и прямой наводки.

Своего рода они будут «колокольчиками тревоги» на моих рубежах. Когда-то по такому принципу держали во дворах мерзких сявок-«звоночков». Злобные и кусачие, эти вонючие и месяцами не чёсаные твари при любом ночном случайном пуке хозяина заливали окрестности истерическим лаем, будя всех и вся. Миска небольшая, кучка дерьма невелика, будка с горшок, а польза, как говорили, «явная». Я не проверял, не знаю.

Моих незваных гостей обычно культурно и тихо встречали с салфеткой и вилкою разожравшиеся, мощные кобели.

Так и здесь. Мне нужны вполне реальные люди на реальном месте. А не откормленные звонари при декоративной келье в Кижах. Я помогу новому отряду с переездом, кое-каким обустройством и выделю кое-что из своих запасов. Не могу сказать, что я запасся на все немыслимые и мыслимые случаи и в десятикратном размере, но кое-что найдём. Для них это место просто идеально.

Убогие, наспех сколоченные «вагончики», продуваемые насквозь нашими ветрами, — и монолитный дорогостоящий памятник архитектурного безумия прошлого. Разве это сравнение?!

Да, это по-своему найм, не спорю. Но найм с умом, потому что верно подобранный «наёмник по своей воле» куда полезней и надёжней, чем обязательственный, но не видящий выгоды рекрут. А жрут они и воняют одинаково. Тем более что я уже коротко разговаривал с ними и получил их дружное одобрение…

…Выстрелы, — короткой цепочкой, — заставили нас с Вампиром резко пригнуться и ускориться. Озираясь в поисках разрыва световой гранаты для ориентирования своей стрельбы, с ходу прыгаем в овражек. Карабкаемся и сопим, обдирая и без того куцые ногти.

Гранаты почему-то не пошли.

Свесив языки, резво бежим по леску. Проклятые ветки молотят по лицу и норовят выдрать глаза. Кто ж, мать его так, сказал, что южный лес «прекрасен»?! Весь бы этот лес ему в…! Кроной вперёд!

Почти все местные деревца — с жёсткими колючими ветвями, низко висящими над землёй. Всегда норовят вырвать хоть клочок на память. Такими темпами мы начнём латать дыры и шить новое обмундирование уже через пару месяцев подобных «прогулок».

…Слева от меня мелькает огромная тень в сине-сером. Стараясь не треснуться на бегу лбом, разворачиваю карабин. Тип забирает правее, мне наперерез. Отважно, но глупо. Один! Два! Пули уходят в вязкое дерево.

А ты быстр, парень… Ничего. Мы не ковбои, конечно, но и не в таких голубей попадали!

Бушлат на широкой спине моржом ныряет в густые кусты, и уже оттуда мне навстречу летит рассерженно гудящий рой сразу из двух стволов.

Картечь, твою кашель! Плохо… И далеко от него мне плохо, и близко не шибко-то хорошо. Многослойный кевлар, думаю, удержит, но что-то мне не улыбается быть несчастным обладателем переломанных рёбер или развороченной вдрызг шеи.