Залезши под синюю чекистскую шконку это я невнимательно вырвал из «Коммерсантов» клочки новостей, касающиеся беглых солдат. Я наверняка пропустил ещё публикации (через глазок на меня смотрел чекистский глаз и его палец), многое пропустил или не знал и «Коммерсант». Но впечатляет и то, что есть… Каждые несколько дней бегут ребята. Побеги российских солдат из воинских частей стали явлением обыкновенным. И мы ещё узнаём наверняка о какой-нибудь десятой части случаев. Ведь сколько побегов командиры пытаются скрыть, замять; справиться, как с пожаром, своими силами. По всей, до сих пор ещё необъятной России, бегут куда-то солдатики. Ещё недавно бежали безоружными, теперь обязательным стал обычай прихватывать с собою обязательно автомат и боеприпасы к нему. Бегут уже и не одиночки, но и по двое, и по трое.

3 февраля 2002 года случился побег, который в какой-нибудь Америке уже был бы воспет Голливудом, но так как у нас страна напрочь бесчувственная, так и не воспет. Вечером 3 февраля двое солдат десантников 31-й Ульяновской бригады ВДВ, младший сержант Алмаз Шагеев и рядовой Михаил Сухоруков, сбежали вооружённые двумя автоматами, прихватив десяток магазинов с патронами, облачённые в бронежилеты. На свободе ребята пробыли меньше двух суток, всё время двигались в сторону соседней республики Татарстан, откуда татарин Шагеев был призван. По дороге беглые десантники перестреляли десять человек, всех насмерть; что говорит об их хорошей боевой подготовке (шестеро из убитых были милиционеры). Кончилось тем, что Сухоруков застрелил тяжелораненого Шагеева, поел напоследок в чьей-то крестьянской избе и застрелился, выстреляв боезапас.

Глупое российское общество пялит очи на повальные солдатские бегства и обычно объясняет этот феномен другим — феноменом «дедовщины». На канцелярском, деревянном жаргоне военной прокуратуры, — «неуставные отношения». В последнем случае (да и во многих случаях) такое объяснение не работает — Шагеев и Сухоруков сами были «дедами». А сам феномен «дедовщины» — как объяснить? Генералитет и пресса тогда раструбили на всю страну в марте, что «голубые береты», мол, крепко выпили на дежурстве. Возможно, и выпили, и крепко, но выпивка была лишь элементом ситуации. Обычно, выпив, не напяливают на себя тяжёлый бронежилет и не грузятся ещё более тяжёлыми боеприпасами, а либо спят, либо морды квасят в кровь налегке. Почему же бежали? «К каждому солдату офицера не приставишь», — командующий ВДВ Георгий Шпак. Некий, пожелавший остаться неизвестным, старший офицер штаба войск: «Из-за трудностей с набором призывников в армию, а следовательно, и в десантные войска, попадает всякое отребье. Поэтому псих, наркоман, алкоголик или уголовник в голубом берете сегодня, к сожалению, не редкость. Обычно со временем мы, конечно, выявляем таких людей, но пока идут запросы, солдат уже успевает принять присягу. Что с ним делать? Не обратно же отправлять? Да и с младших командиров какой спрос? Лейтенант, получающий 1800 рублей в месяц, думает не о том, как перевоспитать солдат, а о том, как семью накормить. „Прапора“ в ротах вообще не бывают — они, как правило, отираются где-то поближе к кормушке: в столовых или на складах. А сержант — он сам такой же, как Шагеев и Сухоруков. Вот и думайте, какая тут может быть воспитательная работа. Единственная мера — отобрать у них оружие». Между тем, все эти сетования на низкое качество человеческого материала звучат крайне банально, да ещё соединённые с уверенностью, что за 1800 в месяц офицер имеет право не «перевоспитывать» солдат. Шагеев и Сухоруков, однако, как выяснилось со слов сослуживцев, говорили в части, что хотели бы работать на ОПГ, мол, умение есть солдатское, хорошо бы его продать хорошо, своё профессиональное умение.

От современности, чтобы затем увидеть её посвежевшим глазом, сделаем прыжок в прошлое, во вторую половину, аж 18 века. Известно, что когда Екатерина в 1762 году свергла своего мужа Петра и объявила себя императрицей, во множестве на Руси вдруг появилось самозванцев, выдававших себя за Петра III. Кто были эти люди, которым удалось поднимать восстания? А в большинстве своём то были беглые солдаты.

Беглый солдат Брянского пехотного полка Пётр Чернышов возмутил народ в 1762 году, в конце года, в селе Купенки, Изюмского уезда. Беглый рядовой Орловского Лант-Милицейского полка Гаврила Кремнёв возмутил народ в начале 1765 года в Умянском уезде. Ещё одним Петром III был беглый солдат Мамыкин (И всё. Больше данных о нём у меня нет, о Мамыкине). Позднее появился беглый казак Пугачёв. Но и он ведь был фактически беглым опытным солдатом, старослужащим казачьего войска. Ветеран Семилетней войны в Европе, он участвовал в походе в Пруссию, потом в Польшу. В 1768 году пошёл воевать с турками, участвовал во многих сражениях, в том числе и в осаде города Бендеры (современное Приднестровье, где я был в войну 1992 года и наблюдал трагедию подполковника Костенко). С турками Пугачёв воевал два года, получил чин хорунжего. В 1770 году его часть была направлена на зимние квартиры на Украину в район Елизаветграда (там через полтора столетия будет метаться на тачанках батько Махно). В селе Голая Каменка хорунжий Пугачёв «весьма заболел. Гнили у него грудь и ноги», как он показал на допросе в тайной экспедиции в Москве 4 ноября 1774 года. Ему было 28 лет, когда он заболел. Его отпустили временно на Дон с командой казаков, направляющихся для покупки лошадей. Через три недели казаки возвращаются обратно на Украину, а Пугачёв не может. «За означенною своею болезнью в тот поход идти не мог, а вместо себя нанял он Лозуновской станицы казака Бирюкова, коему он за то дал две лошади с сёдлами, саблю, бурку, зипун синий, харч всякой и денег 12 рублёв, а сам он, Емелька, остался в доме своём и лежал болен ногами и грудью». Пожилые станичники, приходившие навещать больного, советовали ему ехать в Старый Черкасск в войсковую канцелярию и просить отставку. В мае 1771 года Пугачёв взял паспорт у атамана родной Зимовейской станицы и на собственной лодке пустился в путь вниз по Дону. Больной к начальству поплыл.