Лора не понимала, о чем это он. Да она и не хотела понимать.

Дрожащими пальцами девушка провела по своим спутанным волосам, безуспешно пытаясь привести их в порядок, потом вырвалась из его объятий, повернулась и пошла прочь.

Она никогда не простит его. Никогда.

— Ты действительно не против того, чтобы остаться дома и пропустить церковную службу? — спросила у дочери Элен Бакли, натягивая перчатки.

— Да, я согласна остаться дома и приготовить обед,— подтвердила Лора. В конце концов, речь шла именно об этом.— Ронни вернется сюда сразу после службы, так что вы с папой можете с чистой совестью выпить шерри с викарием.

— Спасибо, моя дорогая,— с ласковой улыбкой сказала мать, поправляя шляпу перед большим зеркалом в прихожей. С улицы донесся автомобильный гудок, которым муж просил ее поторопиться.— Не позволяй Кэтрин спать слишком долго. У нее от долгого сна опухают глаза. Она не скажет тебе спасибо за это, тем более когда рядом с ней такой очаровательный мужчина.

Лора не нуждалась в напоминаниях. Она все еще испытывала замешательство и отчаянное чувство вины по поводу того, что случилось вчера вечером.

По словам матери, Дюпон уже ушел на прогулку. Лора надеялась что по пути он провалится в какую-нибудь бездонную яму.

Как только за матерью закрылась тяжелая входная дверь, Лора выбросила из головы все мысли о приятеле сестры, прошла в просторную гостиную и зажгла камин. Весна только начиналась, и, несмотря на работающее центральное отопление, в доме было прохладно. И потом, живой огонь всегда поднимает настроение. Когда Ронни вернется, они смогут выпить кофе, сидя у камина, и обсудить перспективы ее новой работы в тепле и уюте.

Лора собиралась рассказать ему о своем странном танце вчера вечером. Но когда она вернулась к столу вне себя от гнева и с испорченной прической, Кэтрин и Ронни оказались поглощены одной из своих обычных язвительных перебранок. Они оба выглядели так, как будто готовы были убить друг друга.

Должно быть, смущенно-рассерженный вид Лоры, с горящими щеками и разметавшимися волосами, стал для Ронни последней каплей, потому что в течение остатка вечера он сказал ей не более полудюжины слов, причем с заметным раздражением.

Глядя, как разгорается огонь в камине, Лора тяжело вздохнула. С Ронни она никогда не ссорилась, все говорили, что они очень подходят друг другу. Но на его глазах настырный француз увел ее танцевать, а вернулась она словно растрепанная кукла.

Догадался ли Ронни, что произошло? Если бы жених видел, как она отвечала на этот дьявольский поцелуй, он испытал бы отвращение к ней. Какой позор для нее! Конечно же, она не имеет права упрекать Ронни за вчерашнее поведение.

Как следует пристыдив себя и не вполне понимая, как все это могло произойти, Лора отправилась на кухню. Обед на шесть персон. Ростбиф с гарниром и яблочный пирог. Подходящее наказание, решила она, надевая один из фартуков матери поверх практичной серой юбки и аккуратной кремовой блузки. Кулинария не относилась к числу ее любимых занятий.

Полчаса спустя, когда она с испачканным мукой носом раскатывала тесто, в дверях кухни появился Жан Дюпон. Девушка с радостью бы швырнула в него скалку, но вместо этого, призвав на помощь все свое самообладание, с обманчивой мягкостью сказала:

— Кэтрин еще не встала. Почему бы вам не пойти и не разбудить ее? Я очень занята и не люблю, когда у меня стоят над душой.

Лора не собиралась снисходить до уровня проблем сестры и поднимать вопрос опухших глаз. И если Дюпон последует ее совету, то это будет лучше для всех. Он выглядел просто потрясающе в тонком черном свитере и плотно сидящих на нем темно-серых джинсах. Так что дорогая сестрица должна встретить его в своей спальне с распростертыми объятиями. А его отсутствие будет означать, что она и Ронни смогут спокойно восстановить мир и поговорить о ее работе.

— Пусть поспит. Она много работает.

Итак, к сожалению, Жан не попался на эту приманку.

Он взял ломтик яблока и положил в рот. Заметив ее испачканный мукой нос, Жан улыбнулся.

— Аппетитный запах. Жареное мясо? Это то, что у тебя получается лучше всего,— находить путь к сердцу мужчины через его желудок? Ты таким образом заарканила Ронни?

Он сказал это так, как будто Лора была не способна увлечь мужчину другим способом. А насмешливый блеск его глаз говорил, что он вообще сомневается, встречалась ли она хоть с одним мужчиной кроме Ронни.

Лора накрыла яблочную начинку пластом теста и резкими, яростными движениями ножа обрезала излишки по краям. Предательский румянец проступил на ее лице.

— Вас когда-нибудь учили хорошим манерам? Если вы так же грубы с Кэтрин, как со мной, то просто удивительно, как она терпит вас рядом с собой!

— Я так и думал, что мягкий тон был притворством,— сказал он, удовлетворенно улыбаясь.— Киска выпустила коготки?— Он подошел ближе. — Неужели ты меня не боишься? — спросил он, придвигаясь еще ближе, пока Лора с горящими зеленым огоньком глазами не оказалась припертой к столу. Выражение его лица было угрожающим. Неожиданно он улыбнулся и стер пальцем белую пыль с ее носика. — Вижу, ты не из пугливых, а? — Неожиданно его тон изменился, стал мягче, нежнее: — С Кэтрин я веду себя безупречно. Она не нуждается в том, чтобы ее постоянно заводили. В отличие от тебя.

Лора не понимала, что Жан имеет в виду. Он говорил загадками, но она не доставит ему удовольствия, спрашивая ответ. Лора хотела только одного — чтобы он ушел. Исчез. Испарился. Было ужасно находиться в одной комнате с ним, и еще ужаснее находиться так близко. Она не могла понять природу своей необычно сильной реакции на Жана Дюпона. Присутствие этого красавчика лишало ее самообладания. Не успев сообразить, что она делает, Лора кулаками принялась колотить его в грудь:

— Оставьте меня в покое — вы просто невыносимы!

— Да, я знаю.

Он схватил девушку за руки, без видимых усилий удерживая их неподвижно, со смехом глядя на нее, уселся на край стола и подтянул Лору еще ближе к себе, так что она оказалась меж его раздвинутых бедер.

— Забавно, правда? — спросил он.

Забавно? Быть насильственно удерживаемой в такой откровенно интимной позиции вовсе не казалось Лоре забавным. Игнорируя все ее попытки вырваться, Жан Дюпон довольно улыбнулся и проговорил:

— Ты давно не испытывала ничего подобного. А может быть, никогда. Признайся в этом, детка. Будь честна, скажи, что ты чувствуешь, не оглядываясь на то, что ожидают от тебя другие.

— Я не понимаю, о чем вы говорите,— сказала Лора, сожалея, что не может скрыть дрожь в голосе. — Отпустите меня, ради Бога, и уходите. Ну что вы привязались? Вы гость Кэтрин, а не мой. Я не понимаю, чего вы добиваетесь, чего хотите,— в отчаянии закончила она.

— Я не хочу ничего такого, что я не вправе пытаться сделать,— загадочно возразил он, сжимая ее своими сильными бедрами.— Я не стал бы брать то, что не было предложено.

Лора почувствовала, что ее тело охватывает жар. Она больше не могла вынести этих прикосновений. А если сейчас сюда войдет Ронни или Кэтрин — что они подумают, увидев такую сцену?

Страх и чувство вины всколыхнулись в ней. Она отчаянно всхлипнула. Жан безжалостно обхватил ее руками и прижал к себе.

— Расслабься, Лора.

Его голос был непростительно успокаивающим. Прикосновение рук, мужская сила, исходящая от его тела, заставили ее бессознательно подчиниться этому мягкому приказанию, как будто он коснулся какой-то тайной кнопки.

— Я пытаюсь хоть чуть-чуть приоткрыть тебе глаза на жизнь, вот и все. Я не собираюсь обижать тебя или насиловать на полу кухни. Потому что, насколько я знаю, человеку дается только одна жизнь. Я вижу, что ты можешь потратить свою впустую, и мне это не нравится.

— Вы ничего обо мне не знаете, — возразила она, удивляясь тому, как смиренно звучит ее голос, с какой готовностью она уткнулась лицом в его теплое плечо, и тому, что мысль о скором возвращении Ронни ничего не значит для нее сейчас.