Тит Андреевич пообещал выбрать надёжных лошадей.

— Кстати, сколько лошадей нам нужно? — заинтересовался Олег.

— По крайней мере шесть, — ответил Родион Родионович.

— Шесть не много ли? — удивился геолог.

— Едет вас пятеро, а для вещей, палаток, инструментов, продуктов вам нужно было бы двух вьючных.

— Насколько умею считать, — вмешался я в разговор, — нас всего четверо, а у Еменки и Чижова есть свои лошади. Кто же пятый?

— Угадайте, — сказал Чижов.

— Разве что Родион Родионович не устоял? — догадывался Олег.

— Нет, Родионыч посылает своего «заместителя».

— «Заместителя»? Кто бы это мог быть?

Олег так беспомощно посмотрел вокруг себя, что мы рассмеялись.

С нами ехала Тамара.

Её не пугали трудности путешествия, и она уговорила деда, чтобы тот позволил ей участвовать в экспедиции.

— Что мне с ней делать? — жаловался Орлов. — Сегодня прожужжала мне все уши. Заладила одно: хочу ехать, хочу увидеть неизвестные места и тигра. Я, дескать, уже взрослая, чтобы знать, что можно, а чего нельзя… Пришлось разрешить.

Договорились, что колхоз одолжит нам три верховые и две вьючные лошади. Тит Андреевич решил добавить нам ещё одного участника — колхозного конюха, который бы присматривал за лошадьми.

— Кем же ты нас осчастливишь, Тит? — спросил его брат.

— Не беспокойся. Поедет опытный таёжник Тимофей Старобор. Он сам предложил, когда узнал, что вы собираетесь к Сурунганским горам.

— Этот нам подойдёт! Он исходил тайгу вдоль и поперёк и не одному медведю пощекотал шкуру, — согласился Пётр Андреевич.

Было уже поздно, когда мы разошлись и легли спать.

На следующий день все занялись сборами. Пётр Андреевич следил за работой и давал указания. Через его руки проходила каждая вещь; лишнее, чтобы не перегружать лошадей, он отбрасывал.

Самыми тяжёлыми были палатки, очень удобные, двух — и трехместные. Тамара взяла свою небольшую палатку.

Совершенно неожиданно в полдень к Петру Андреевичу зашёл человек, с которым тот долго разговаривал и наконец представил его нам.

Это был Федор Лаврентьевич Шульгин, лесничий, подопечные леса которого раскинулись на сотни километров вокруг Вертловки. Он узнал о нашем походе и просил Чижова включить его в экспедицию.

Лесничий уже давно собирался в дальние места, к Сурунганским горам, чтобы произвести там оценочную таксацию леса (то есть определение пород, количества древесной массы, возраста деревьев и т. д. ). У него своя верховая и вьючная лошади. Последняя не догружена и сможет нести часть наших вещей.

На вопрос Чижова, согласны ли мы взять с собой Шульгина, никто не ответил. Олег нерешительно мялся, Тамара пожала плечами, а мне было безразлично, станет наша экспедиция многочисленнее или нет. Наконец Тимофей Старобор, высокий, плечистый, с большим шрамом на лице, сказал:

— Лесничий знает тайгу, и он хороший охотник.

Решили, что Федор Лаврентьевич поедет вместе с нами.

Это был рослый, свободный в обращении человек, с энергичным лицом.

Говорил громко и сопровождал каждое слово жестикуляцией.

Тамара обернулась и тихо сказала:

— Он хитёр, словно лисица.

Олег засмеялся, а наш проводник Еменка, услышав её мнение, добавил:

— Ведь он же таёжник, а они всегда находчивы.

Шульгин оказался остроумным собеседником. Правда, временами он был чересчур словоохотлив. Рассказывал о своём отце, убившем сорок медведей, о ловле живого барса и о находке скелета мамонта.

По-видимому, правда переплеталась у него с охотничьими вымыслами, за которые никто на него не сердился. Только Тамара относилась к нему с предубеждением и заявила, что он болтун.

Наконец всё было готово к отъезду, и рано утром наш караван отправился в путь.

Перед расставанием старик Орлов дал нам ещё несколько советов. Напомнил о возможной опасности и велел нам тщательно обозначать пройденный путь. Мы рассчитывали вернуться через 18 дней, хотя Олегу казалось, что этого времени не хватит.

Первым ехал Еменка Намынки, а замыкал кавалькаду Шульгин. Мы продвигались рысью по легкопроходимой дороге.

Наш караван растянулся, и Тимофей Старобор сердился, что мы не соблюдаем определённых интервалов. Тамара и Олег, увлёкшись горячим спором, отстали и, видимо, свернули с дороги.

— О знаках, что говорил Орлов, помните? — спросил Чижов. Вопрос был задан всем, и ему ответили не сразу.

Первым отозвался я, заявив, что задание обозначать дорогу ни на кого не было возложено.

Старобор ударил себя по лбу и нахмурил брови.

— Если мне не изменяет память, означать дорогу хотел Федор Лаврентьевич! Потому он и едет сзади и не знает, что Тамара с кавалером свернули не туда, куда надо.

— Подождём их здесь. Не пойму, куда девался Шульгин? — возмущался Чижов. Ведь обозначать дорогу так просто, — ударил топором, вырубил стрелку на дереве и поезжай дальше. А ещё лесник!

— Наверное, именно поэтому, — засмеялся Старобор. — Осматривает деревья и выбирает самые плохие, чтобы зарубкой не повредить хороших.

Мы хотели сойти с лошадей, но Еменка посоветовал отъехать подальше, к Иванову ручью, где их можно будет напоить.

К ручейку вела очень извилистая, крутая тропинка. Наши лошади приседали на задние ноги, чтобы не поскользнуться и не сорваться вниз.

Наконец мы преодолели головокружительный участок дороги и остановились на дне ложбины. Тут расседлали лошадей и пустили их пастись. Старобор вскипятил чай, без которого нельзя обойтись даже во время короткого привала. В это время Тамара и Олег, наконец, добрались до нас, и Чижов заметил им, что отставать в экспедиции не полагается. Олег стал утверждать, что они ехали за Шульгиным, но на одном из поворотов дороги неожиданно потеряли его из виду.

Это было странно, так как Федор Лаврентьевич должен был ехать последним.

— Так и было. Он отмечал дорогу, иногда обгонял нас, делал на дереве зарубки и снова ехал позади нас.

Пришлось ждать лесничего. Спустя два часа на холме показался Шульгин, он что-то кричал и так быстро спускался по крутой тропинке, что было удивительно, как не сорвалась вьючная лошадь, ведомая на поводе.

— Куда ты запропастился? — ругал его Чижов.

— Напрасно волнуетесь, Пётр Андреевич, я в тайге не потеряюсь, только меня подвела моя вьючная лошадь. Пока я означал дорогу, она повернула и побежала домой. Еле догнал её.

Над горами уже нависал вечер, тем не менее Еменка предложил ехать дальше, так как считал, что лощина неподходящее место для ночлега. Вокруг болота, а поэтому комары не дали бы сомкнуть глаз.

Мы продолжали путь по слабохолмистой местности. Олег заинтересовался, не работала ли здесь какая-нибудь геологическая экспедиция, так как вдоль тропинки были выкопаны многочисленные ямы. Однако Чижов объяснил, что это следы медвежьей деятельности. Медведи так выкапывают бурундуков и других грызунов, которые живут в земляных норах.

Пересекли узкую седловину между двумя холмами, и перед нами открылся замечательный вид. На пологих склонах росли леса, а весь пейзаж напоминал огромный амфитеатр, очертания которого терялись в синеющей дали. Прихотливая природа постаралась сделать картину ещё пестрее, разбросав между деревьями лужайки.

Плохо я знал тайгу!

В то время как мы любовались красотой местности, где-то раздался рёв. Затем последовало протяжное завывание, и все стихло. Лошади стригли ушами, собаки насторожились, а Еменка схватился за ружьё. Но затем махнул рукой, проехал на поляну и соскочил с лошади.

Мы расседлали наш транспорт и, весело переговариваясь, поставили палатки.

Наши собаки, три бесстрашные лайки, бегали по поляне и разгребали небольшие сусликовые норы.

Пока ставили палатки, Олег пошёл собирать сухие дрова. Вдруг Тамара вскрикнула:

— Олег Андреевич возвращается, не случилось ли с ним что?

Геолог бежал по поляне, оглядывался, что-то кричал и живо жестикулировал.