Ричмонд рассмеялся:

— Нет! Что за новая причуда, Винсент! Ты всегда управлял упряжкой серых! Это что, последний крик моды — впрягать тройку? Или это называется как-то по-другому?

— Да. Это называется «внезапная смерть», — ответил Винсент, вручая вожжи своему груму. — Нет-нет, мой маленький кузен, тебе управлять ими не позволено. В нашем семействе и так достаточно внезапных смертей.

Подобное обращение Ричмонд мог снести только от Винсента, кузена на десять лет старше его, который был небрежно-добр к нему. Только Винсент, этот наипервейший щеголь, мог наградить его самым оскорбительным эпитетом. Ричмонд попытался запротестовать, но с улыбкой, и прежде чем Винсент сумел, как обычно, раззадорить юношу до того, что Ричмонд стал горячо защищать свое умение управлять любым числом лошадей, к ним подошли леди Аурелия и Антея.

— А, Винсент! — только и произнесла леди Аурелия.

Он выбрался из своего экипажа, поспешно снял касторовую шляпу, поклонился и с несравненной грацией поцеловал сначала ручку, а потом щечку своей матушки.

— Моя дорогая мама! Моя милая кузина Антея! Мне вдвойне приятно.

— Какая неожиданность, — поддела Антея, пожимая ему руку.

Он сверкнул на кузину глазами:

— Каждый раз, как я сюда приезжаю, нахожу тебя все красивее и красивее, нежели прежде. Это просто какой-то феномен!

Антея не смутилась и только рассмеялась:

— Да, с годами я все поразительнее! Действительно необычное явление. Где твой братец? Ты, случайно, не заметил его на дороге?

— Постойте-ка! Мне действительно кое-что приходит в голову, и это заставляет меня чувствовать некоторое беспокойство! — воскликнул Винсент. — Я его видел! Обогнал Клода, пройдя, полагаю, в каком-то дюйме. Не представляю, как мне это удалось. Возможно, именно в этот фатальный момент мое внимание отвлеклось на новую рубашку, которую мой братец специально заказал для этой поездки. Да-да! Именно этот оттенок розового называется «девичий румянец». Однако опасаюсь, что, возможно, я сбросил Клода в канаву…

Ричмонд разразился смехом:

— Боже! Жаль, я не видел этого собственными глазами! Охота на белку!

— Нет-нет! Как ты можешь говорить такое, — запротестовал Винсент обиженным топом. — Сколько раз я тебе говорил, что это совсем не одно и то же. Интересно, не подвел ли меня глазомер?

— Глупая и низкопробная шутка! — бросила леди Аурелия с умеренной строгостью. — Если я узнаю, что Клод подвергся опасности…

— Тогда мне ничего не остается, как надеяться, что он остался цел и невредим, мама. К несчастью, все место действия сразу же скрылось за крутым поворотом, поэтому я не могу дать вам никакой определенной информации по этому поводу. Но ничего! За мной ехал Кримплшэм с моим багажом, знаете ли, и я уверен, вы можете положиться на него. Он непременно окажет моему братцу помощь. Который сейчас час? Как вы считаете, мне стоит предстать перед своим дедом тотчас же или… Нет, насколько я понимаю, до пяти осталось всего десять минут. Я прихватил с собой вечерний наряд, но без помощи Кримплшэма мне потребуется целый час на переодевание. Осмелюсь спросить, вы все так же обедаете в шесть? Что за дурацкая привычка! И когда прибудет Клод? Бедняжка! Ему не следовало заставлять своих форейторов [5] не пропускать меня, когда я хотел его обогнать. Я думаю, он почти заслужил это за свою глупость.

Когда миссис Дэрракотт стало известно от Ричмонда о происшествии на дороге, она была просто потрясена. Все это еще раз служит подтверждением, сказала она Антее, тому, что она никогда не ошибалась в отношении Винсента. Тот лишний раз продемонстрировал черту характера, какую она не хотела бы видеть в своем сыне. Винсент — завистливый, он бездельничает, и тратит деньги попусту, и, если она правильно поняла (в чем миссис Дэрракотт абсолютно не сомневалась), обладает такими вольными наклонностями, которые заставляют сильно волноваться его бедного отца. О, тут же исправилась она, восстановив в памяти все те события, которые ей пришлось пережить сегодня в полдень, он волновался бы, если бы обращал хоть немного внимания не только на свои собственные несчастья. А что касается стоического спокойствия, с которым леди Аурелия восприняла известие о вполне вероятном несчастном случае на дороге, это, сказала миссис Дэрракотт, выше всякого ее понимания. Если бы карета одного из ее сыновей перевернулась и оказалась в канаве, она бы немедленно приказала закладывать лошадей и бросилась ему на выручку. Миссис Дэрракотт чрезвычайно привязана к леди Аурелии, но мысль о том, что Клода в настоящее время везут домой со сломанной шеей, непереносима. И если несчастье все-таки произойдет, это будет надлежащее возмездие.

Однако никакого возмездия леди Аурелия так и не получила. Клод прибыл в усадьбу Дэрракоттов полчаса спустя в целости и сохранности — пострадало лишь его самолюбие. Правда, его настроение еще ухудшилось, когда, слушая его горькие и продолжительные вопли о непозволительном отношении к себе, Мэтью, потеряв терпение, раздосадованно бросил:

— О, хватит! С меня достаточно! Винсент стал причиной того, что левые колеса твоего экипажа оказались в канаве и тебе пришлось потратить двадцать минут, чтобы вытянуть карету опять на дорогу. Очень досадно, но никакого вреда. Если ты с Винсентом не в ладах, пойди и докажи свою правоту кулаком! Но не приходи ко мне плакаться, как капризная девчонка!

Даже Ричмонд, который всем сердцем презирал Клода, почувствовал несправедливость подобного совета. Дело в том, что Клод не терпел никаких форм насилия, а кроме того, он был худее и ниже своего брата — обстоятельства складывались явно не в его пользу. Поэтому он просто заявил:

— К черту! Он выбросит меня из окна!

— Ну, тогда пойди и переоденься! — приказал ему Мэтью. — Если не Винсент, так твой дедушка выбросит тебя из окна, если ты заставишь его ждать за обеденным столом!

Столь жуткая перспектива произвела на Клода должный эффект, и он выскочил из комнаты с опрометью затравленного зайца. Его отец и Ричмонд одновременно рассмеялись, но миссис Дэрракотт осмелилась высказать, что, по ее мнению, с мальчиком обошлись очень несправедливо.

— Фэ-э-э! — презрительно фыркнул Мэтью. — Если бы ему пришлось выносить хотя бы половину тех розыгрышей, которые в свое время выпали на мою долю, это пошло бы только на пользу. Кроме того, он сам во всем виноват — со своим глупым изяществом и вычурной изысканностью! Лично я не виню Винсента.

На кончике языка миссис Дэрракотт так и вертелось замечание, что подшучивать над младшим братом для человека в возрасте двадцати восьми лет — неподходящее занятие, но Мэтью начал надувать губы, и она воздержалась.

Братьев разделяло пять лет. Нельзя сказать, что внешне они не были похожи — каждый имел орлиный нос и довольно глубоко сидящие глаза, что придавало им безошибочное сходство с другими представителями семейства Дэрракоттов. Но Клод был гораздо привлекательнее, черты имел более утонченные, цвет лица — менее смуглый, а само лицо не было испорчено глубокими презрительными морщинами, характерными как для Винсента, так и для самого лорда Дэрракотта. В общем, выражение лица Клода носило отпечаток глуповатой дружелюбности, лицо же Винсента выражало язвительность и зачастую было малоприятным.

Братья были полными противоположностями. Винсент обладал опрометчивой отвагой, которая толкала его на всевозможные опасные подвиги. Клод, хотя и не был трусливым, не чувствовал ни малейшей потребности штурмовать верхом самую высокую изгородь в графстве или же затмевать ценой собственной головы любых других молодцов на дороге. Что же касается перчаток, тут он разбирался как никто. Обладая определенными амбициями, Клод страстно желал стать таким же законодателем мод и судьей вкуса, каким был до недавнего времени мистер Браммель [6]. При этом он не завидовал славе Винсента как богатого любителя спорта, он не стремился, чтобы его величали непревзойденным спортсменом, производящим фурор игроком или настоящим нахалом. Сердце Клода жаждало лишь одного: стать наипервейшим образчиком денди.