Но именно благодаря недрам Суматры Индонезия является одним из ведущих экспортеров нефти и газа, занимает второе место в мире по экспорту каучука, тропической древесины, пальмового масла и третье - по экспорту олова. На острове расширяется добыча бокситов, построен один из самых крупных в Азии алюминиевых комбинатов. Свыше половины товаров, которые Индонезия вывозит на мировой рынок, поставляется Суматрой.
Из всех стран Юго-Восточной Азии Индонезия в наибольшей степени наделена природными ресурсами, необходимыми для превращения в индустриальную державу. Но, несмотря на эти богатства, доля промышленного производства в валовом национальном продукте республики все еще более низка, чем в соседних государствах.
Благодаря доходам от нефти и газа, а также иностранным займам экономика Индонезии до середины 80-х годов развивалась довольно высокими темпами: ее валовой национальный продукт ежегодно рос на 7 - 8 процентов. За это время были заложены основы черной и цветной металлургии, машиностроения, электроники, автосборочной промышленности.
Однако чрезмерная зависимость от продажи нефти и газа (она обеспечивает 60 процентов поступлений в казну) дала себя знать, когда нефтяной бум пошел на убыль. Из-за падения спроса годовая квота добычи нефти была сокращена для Индонезии до 80 миллионов тонн. А тут еще главная ее покупательница - Япония стала расширять закупки нефти в Китае.
К тому же одновременно упали цены и на другие традиционные товары индонезийского экспорта. Все это больно ударило по Индонезии, поставило под вопрос долгосрочные планы развития.
Словом, положение дел в экономике страны неоднозначно. Наряду с успехами в создании промышленного потенциала в развитии сельского хозяйства выявились и серьезные трудности, порожденные как колониальным прошлым, так и засильем транснациональных корпораций. Именно этим, видимо, была продиктована корректировка индонезийской внешней политики, стремление придать ей более активный и более независимый характер.
В течение двух первых десятилетий после провозглашения независимости Индонезия, как известно, играла заметную роль в мировых делах. Она была одним из инициаторов Бандунгской конференции и основателей движения неприсоединения. Однако после трагических событий 1965 года произошла смена ориентиров. Главной заботой стало создание условий для получения помощи от западных держав. Следствием этого явилось свертывание отношений с социалистическими странами, более пассивная позиция в движении неприсоединения и на международной арене в целом.
Но вот наступил момент, когда в Джакарте, видимо, почувствовали, что прозападная ориентация не сулит выгод, что предпочтительнее более сбалансированный подход к международным делам.
Одним из проявлений нового курса стала инициатива Джакарты торжественно отметить 30-летие Бандунгской конференции. При подготовке и проведении этого мероприятия позиция Индонезии в движении неприсоединения не только активизировалась, но и сместилась влево. По словам делийской газеты "Нэшнл геральд", это можно расценить как заявку на роль лидера неприсоединившихся государств после того, как Индия оставит пост председателя движения.
Индонезийские представители на международных форумах стали чаще высказываться по проблемам обуздания гонки вооружений и другим вопросам, по которым они раньше предпочитали оставаться в тени, дабы не раздражать западных кредиторов. Налицо явное стремление повысить международный престиж республики.
В политических кругах Индонезии все более критически относятся к разговорам о "советской угрозе" Юго-Восточной Азии, все отчетливее сознают, что за подобными домыслами кроется намерение Вашингтона подключить Ассоциацию государств к своим замыслам в азиатско-тихоокеанском регионе, вовлечь эти страны в противоборство с Советским Союзом, превратить их в заложников глобальной ядерной стратегии Соединенных Штатов.
Негативно относится Индонезия и к попыткам заманить членов ассоциации в военный блок под вывеской так называемого "Тихоокеанского сообщества". Она считает нецелесообразным создание в регионе какой-либо новой межправительственной организации, тем более имеющей политическую окраску. Как наименее развитая из стран Юго-Восточной Азии, она сознает, что больше всех проиграет от тихоокеанской экономической интеграции, и потому соглашается лишь на ограниченные формы сотрудничества в отдельных областях, например, в подготовке квалифицированных кадров.
Красующаяся в гербе Индонезии мифическая птица Гаруда держит в своих лапах ленту с надписью: "Единство в многообразии".
Как обширный архипелаг, Индонезия представляет собой сплав многих различных культур и внешних влияний, которые еще далеко не во всем пришли к общему знаменателю. Недаром насчет этой страны существует ироническая пословица: "Если вы понимаете, что там происходит, значит, вы плохо информированы..."
За сорок лет после свержения колониального гнета индонезийский народ изведал успехи и неудачи, имел поводы радоваться и горевать. Сильная, независимая, процветающая Индонезия, активно выступающая на мировой арене в той роли, какую она играла во времена Бандунга, - таковы чаяния народа, населяющего страну тринадцати тысяч островов.
Тридцать лет спустя
Самолет летит навстречу ночи, будто спрессовывая ее своей скоростью. В третьем часу начинает светать. Остались позади горные кряжи Монголии. Внизу бескрайняя бурая равнина, прочерченная прямой черной линией.
Догадываюсь, что это железная дорога Цзинин - Эрлянь. Когда-то я ездил на строительство этой магистрали, которая пересекла пустыню Гоби, связав Москву и Пекин прямым железнодорожным сообщением через Улан-Батор.
Кончились безжизненные пески. Теперь равнина внизу похожа на паркет: она разграфлена прямыми полосками полей. Урожай собран. На фоне пашни ярко выделяются золотистые груды кукурузных початков. Блеснула под крылом гладь водохранилища. Самолет совершает посадку в аэропорту Пекина.
С волнением ожидаю встречи с городом, где тридцать с лишним лет назад начиналась моя журналистская судьба; с городом, куда я приехал в первом году первой китайской пятилетки.
Поезд "Москва - Пекин" находился тогда в пути больше дней, чем теперешний "Ил-62" - летных часов. Навсегда запомнилась привокзальная площадь: крики лоточников, звонки велорикш и зубчатая каменная стена с башней ворот Цяньмэнь. Эти величественные ворота отделяют Внутренний город с его дворцами и парками от Внешнего, исстари предназначенный быть торгово-ремесленным посадом китайской столицы.
По пути из аэропорта тщетно ищу глазами привычный контур городской стены. Ее снесли. Только по древним астрономическим приборам на одной из сохраненных башен можно узнать место, где когда-то я прожил несколько лет. Обсаженная акацией, тополем и туей автострада незаметно превращается теперь в главную улицу Пекина - проспект Чананьцзе.
Ворота Цяньмэнь по-прежнему замыкают с юга центральную площадь китайской столицы. Узнаю старое здание городского вокзала (теперь там клуб железнодорожников). А вокруг совершенно неведомый мне Пекин. По контуру снесенной городской стены выстроились шеренги современных жилых домов в 15 20 этажей. Между ними пролегла шестирядная магистраль с лампионами, подземными переходами, станциями метро. В городе действуют уже две линии метрополитена: кольцевая и осевая (которая, как и проспект Чананьцзе, пересекает столицу с востока на запад).
Немного не доехав до центральной площади Тянь-аньмэнь, сворачиваем к знакомой гостинице "Пекин", вернее к ее новому восемнадцатиэтажному корпусу. С балкона моего номера можно взглянуть на город с непривычной высоты. Когда-то в китайской столице не разрешалось возводить здания выше императорского дворца. Город был преимущественно одноэтажным. Глухие стены скрывали от посторонних глаз жизнь его внутренних двориков и даже кроны разросшихся там деревьев. Сверху же вся эта зелень неожиданно открывается взору.
В транспортном потоке на проспекте Чананьцзе по-прежнему много велосипедистов. Но им теперь отведены лишь крайние дорожки у тротуаров. Всей остальной проезжей частью завладели автомашины. Сдвоенные автобусы отечественного производства стали, как и метро, привычными для пекинцев видами городского транспорта, вытеснив некогда вездесущих велорикш.